Перья столь порочные (ЛП) - Зандер Лив

— Перестань бежать.

Её вздрагивание от неожиданного страха не укрылось от меня, прежде чем она снова дёрнулась, вырываясь.

— Оставь меня в покое.

В ушах зазвенело от её тона — злого, но с ноткой стыда.

— И что я опять сделал?

— Ничего, — отрезала она, и в этом прозвучало куда больше, чем простое обвинение. — Ты просто… наслаждался сегодняшним представлением. Не верится, что ты тот же человек, который перевязывал мои раны.

Странный укол пронзил нутро, хоть и не должен был. А чего она ожидала? Что раз я промыл её порезы, то теперь стану нянчиться с ней? Заботиться? Да пошла она.

Устав от её тона и от того, что настрой явно не вернёшь, я схватил её за плечо и впечатал в каменную стену рядом с окном.

— А ты тоже наслаждалась, судя по влажности между ног. Должно быть, тебя ломает от желания.

Краска спала с её лица, и она резко метнулась в сторону, будто надеялась убежать от правды.

— Пусти.

Я преградил путь рукой.

— Я чувствую этот запах, Галантия. Весь зал чуял, какой беспорядок творится у тебя между сливочными бёдрами.

Её губы приоткрылись — возможно, чтобы отрицать, — но тут же сомкнулись, когда до неё дошло. Да, я чувствовал это. Каждую. Чёртову. Каплю. Она застыла ненатурально неподвижно, как полевые мыши, когда моя стая летит над ними. Забавно.

Пока она вызывающе не вскинула подбородок.

— Ты извращенец!

— Смело сказано для девчонки, которая облизывает кинжалы, — я опустил ладонь на её бедро и сжал, поглаживая. Чёрт, да она такая упругая, ладонь таяла. — Если раньше ты не привлекала внимание Малира, то поздравляю: теперь уж точно привлекла.

Малир больше всего заводился от мучений женщины, которая, возможно, сама получала от этого удовольствие. У нас бывала парочка таких, кто играл достаточно убедительно, но в итоге оказывались просто продажными шлюхами, которые хотели подобраться ближе к нему по понятным причинам.

Но Галантия?

Она реально вся промокла. Из-за чего — я пока не знал. Его тени? Унижение? Вкус крови? Страх? Опасность? Боль? Что бы это ни было, её аромат густел от возбуждения, и в голове у меня раз за разом вспыхивали образы того, как я довожу её до оргазма языком.

— Он оставил тебя неудовлетворённой, — прошептал я. Малир почти всегда был слишком занят своими тенями, чтобы как следует довести девушку до оргазма. А эта? Да он, скорее всего, даже и не пытался. — Дай мне утолить эту боль у тебя между ног.

Моя ладонь скользнула ниже, пальцы легли на внутреннюю сторону её бедра.

— Уверен, твой маленький клитор всё ещё пульсирует.

Она зашипела на меня. Действительно зашипела!

— Всё, что ты говоришь, — ложь!

— Да это правда, мать его, вот в чём и проблема! — рявкнул я. — Продолжай так огрызаться, детка, и я закину тебя на плечо и отнесу обратно вниз, прямо к Лорн. А поверь, рядом с ней Малир покажется святым. Этого ты хочешь?

Она застыла от угрозы — и правильно сделала.

— Нет.

— Вот именно, нет, — повторил я. — Так что давай-ка успокойся, а?

Я провёл пальцами по её лобку, давя пером так, что её дыхание сорвалось. Нашёл клитор.

— Не злись на меня только потому, что злишься на себя. Не называй меня лжецом только потому, что не хочешь слышать правду. Тебе понравилось. И нечего стыдиться, потому что, малышка… — я лизнул её мочку уха, — нам тоже.

На этих словах Галантия вскинула голову, глядя на меня так, будто пыталась понять, что именно я имею в виду. Её брови сошлись на переносице в полном замешательстве. И, чёрт возьми, от этого я возбудился ещё сильнее.

Блядь, такая невинная.

Нетронутая.

Целитель подтвердил это, пока она была без сознания. Богиня, помоги мне, как же я хотел быть её первым. Я сделал бы это для нее хорошим опытом. Ей бы действительно понравилось.

Но я не мог…

Я провёл пальцами по её клитору сквозь тонкую ткань, игнорируя то, как глупые тени Малира вдруг расплелись, обжигая кончики моих пальцев. Как же она ловко задерживала дыхание, чтобы не выдать, что задыхается, — глаза бегали, выискивая выход, но сама стояла совершенно неподвижно.

Несомненно, Домрен скоро затолкает в неё наследника, слишком эгоистичный, чтобы заботиться о её удовольствии. Я же хотел, чтобы она думала обо мне, когда будет трогать себя потом, вспоминая, как я доводил её до оргазма пальцами, языком, членом. Блядь… пахла она так сладко. Так идеально…

Она схватила меня за запястье, карие глаза впились в мои.

— Хватит.

— Ты уверена, малышка? — я ещё сильнее навалился, кругами водя вокруг её подёргивающегося клитора. — Потому что, по-моему, твоё тело этого хочет.

Её горло содрогнулось от тяжёлого глотка.

— Пожалуйста…

Этот жалобный шёпот прорвался в мою голову так же, как последние пять лет мучил мои сны — кошмар о снеге и пепле. И он остановил моё движение. Чёртова богиня, зачем ей нужно было заговорить?

Я убрал руку и отступил, позволив ей отвернуться к окну и прижаться лбом к запотевшему стеклу.

— Ты не ела. Я позабочусь, чтобы тебе принесли ужин.

Я ожидал кивка или хотя бы вежливого «спасибо», но вместо этого её сердце застучало быстрее, переполняя мои чувства.

— Это… город?

Какой к чёрту странный ответ.

Я шагнул за её спину, мурашки побежали по коже от возвращённого тепла её тела, и посмотрел вниз на Фьельбог. Небольшой город раскинулся между замком и внешней стеной, киша привычным развратом — пьянками, играми, трахающимися парочками. Впрочем, я тоже скоро к ним присоединюсь.

— Похоже, да, — я провёл пальцем по выбившейся пряди её светлых волос, наслаждаясь игрой оттенков в свете масляных ламп. — И что же там такого, что у тебя сердце так колотится?

— Люди, — сказала она с таким благоговением, словно никогда в жизни не видела города. — Я никогда не видела настоящий город.

Ну вот те раз, ощипай меня и назови курицей.

— Никогда?.. Что значит, никогда не видела настоящий город?

— В Тайдстоуне ничего этого нет. Только четыре стены, одни и те же слуги, одна и та же кузница, те же псарни, одно и то же каждый день. — Она коснулась ладонью стекла, стирая запотевшие разводы с короткими скрипами. — Ближайший город, Глостен, к западу по дороге. Пешком идти недолго, но мне никогда не разрешали туда ходить. Даже на жатву.

Я не собирался делать вид, что что-то понимаю в жизни знати, но это показалось мне странным.

— Почему?

— Моя мать… очень заботливая женщина.

— Разве не должна быть каждая мать такой? — спросил я. — Да, они порой чрезмерно заботливы, но ведь всё это из любви.

— Любви…

В животе заколыхалось, будто волна прошла насквозь. Это слово прозвучало с каким-то странным оттенком, почти саркастическим. Почему? Что я упускал?

— Уверен, твоя мать сильно любит тебя, — сказал я. И лучше бы она действительно любила, потому что если угрозы Малира не убедят Брисдена отдать нам Марлу, нам придётся полагаться на мольбы его жены, чтобы сделка состоялась. — Уверен, она отчаянно хочет вернуть свою единственную дочь, разве не так?

Галантия обернулась на меня с выражением полного недоумения, будто не верила, что я могу такое спрашивать, возмущённо фыркнула и сказала:

— Конечно!

Хорошо. Потому что если она окажется бесполезной… если Брисден откажет в обмене и оставит нас с этой девчонкой, я не знал, что Малир с ней сделает. Или сотворит.

— Я никогда не покидала Тайдстоун до нашего отъезда в Аммаретт, — сказала она после паузы.

Мой зверь внутри каркнул и расправил крылья, едва я представил, что значит быть взаперти всю жизнь. Вспомнились слова Сиси о том, что Галантии нужны книги, и я вновь подумал о нашем разговоре, когда перевязывал порезы, что оставил на ней Малир, гад бессердечный. Как она даже не знала, что у моего народа бывают предназначенные пары. Во всяком случае, когда-то были.

Связать свою предназначенную становилось всё больше вопросом удачи. Многие не пережили войну, оставив свою пару без выбора — довольствоваться другим союзом или остаться без связи. Вечно одинокими.