– Как тебя зовут, малышка?
– Я… Савелия, – в последний момент я интуитивно понимаю, что так будет лучше. Я не хочу, чтобы там, в другом месте, меня называли по имени. Яной называла меня мама, которая ласково гладила перед сном мои плечи. Папа, хмуря насупленные брови, строго звал Севастьяной и журил за стащенные у него ручки и блокноты. Брат дразнился Янкой-обезьянкой и учил метать ножички в деревянный щит во дворе. Моё имя будет только для них. Я должна хоть что-то им после себя оставить.
– Хорошо, – мужчина понимающе кивает. – Ты выбрала очень красивое имя. А я Ойди.
– А Ваше имя странное, Вы знаете? И звучит непривычно.
– В мире много всего странного, Савелия, и тут ничего не поделаешь. Нам пора идти.
Новое имя с непривычки режет слух, и я смело беру Ойди за руку.
– Деспил…
В какой-то момент сознание нехотя вернулось в моё тело, и я поняла, что по щекам уже давно льются слёзы, а демон успокаивающе гладит меня по голове.
– Да?
– Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
Мужчина нахмурился и отодвинулся в сторону.
– Я не смогу выполнить то, что будет противоречить другим твоим просьбам, ты же понимаешь?
– Нет-нет, ничего такого, я… просто хочу, чтобы ты не произносил моего имени. Никогда и никому. Я отказалась от него очень давно и хочу, чтобы всё оставалось так. На то есть причины.
Его плечи чуть опустились и он кивнул.
– Если тебе так будет легче.
– Будет.
Я вытерла слезы тыльной стороной ладони и постаралась привести себя в порядок. Однако, мне нужно собраться. Такое поведение уже ни в какие ворота не лезет.
– Прости за этот концерт. Я не хотела, чтобы ты это видел и больше такого не повторится.
Наверное, я выглядела забавно: с распухшими глазами, в попытках придать голосу нужную жёсткость – поскольку Деспил улыбнулся, легко возвращаясь к непринуждённому тону беседы.
– Да ничего. Не впервой.
– Да, и об этом… – я выдохнула. – Я не хочу, чтобы кто-то знал о нашем разговоре и о том, что происходит. Если можешь замаскировать ауру – сделай это. Влад уже в курсе и тут ничего не попишешь, но остальные не должны ничего заподозрить. У меня слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы, но я, уж не обессудь, вижу в тебе в первую очередь демона, которого приставили шпионить за моей группой. Я тебе не доверяю, и не знаю, что должно случиться, чтобы это изменилось. Что бы там ни было прописано в наших линиях времени, решения я буду принимать исходя из своей совести и без оглядки на них. Ты меня понимаешь?
– Разумеется. Другого я и не ожидал.
– Вот и отлично. А теперь, прости, но мне нужно поспать. До утренней тренировки осталось всего три часа, а я просто валюсь с ног. Спокойной ночи.
Демон проводил меня взглядом до выхода из гостиной, словно раздумывая над тем, стоит ли добавлять что-то к нашей беседе.
– Савелия!
Я обернулась, уже не понимая, где заканчивается явь и начинается сон.
– Всё, что я рассказал тебе – правда. Хочу, чтобы ты верила мне хотя бы в этом.
Я кивнула и устало прикрыла глаза. Его аура была под цвет глаз – лиловая, с глубокими тёмно-синими всполохами.
– В этом я тебе верю.
Я не помнила, как добралась в ту ночь до кровати, но подумать обо всём услышанном уже не смогла – просто не хватило сил.
Провалившись на пару часов в спасительный сон, я, тем не менее, проснулась раньше времени и всё, произошедшее вчера, навалилось на меня с новой силой. Надо бы как-то систематизировать данные, разложить их по полкам, тогда я, наверное, смогу как-то разобраться, что делать дальше. Но сознанию нужно было время на то, чтобы прийти в себя, а времени этого у меня не было. Я чувствовала себя так, будто иду по лабиринту, набитому до отказа ловушками, с наглухо завязанными глазами и без дара.
Воспоминания, которые я опрометчиво призвала вчера из глубин памяти, теперь не хотели так легко возвращаться на место и кололи сознание острыми иглами, словно я пыталась пробраться через непролазные заросли шиповника.
– Проходи. Теперь ты будешь жить здесь.
Я обвожу взглядом пустую серую комнату, в которой из мебели только кровать, шкаф да стол со стулом.
– А чудовища? – спрашиваю робко, с подозрением.
– А их сюда не пускают.
Ойди бесхитростно улыбается и треплет меня по голове.
…удар, ещё удар. Блок, блок, удар
Я сгибаюсь пополам, когда длинный деревянный шест добирается-таки до моих рёбер. На них ещё не заросли иссиня-черные отметины с прошлых занятий, но мой учитель непреклонен и тут же добавляет мне резкий удар поперёк хребта.
– Встань. Блокируй меня. Давай же!
– Арти, я не могу… – тело буквально горит от боли, дыхание вырывается рваными хрипами.
Мне четырнадцать, и я уже умею сдерживать слёзы, но вот отстраняться от боли до сих пор не получается. Молодой мужчина, измывающийся надо мной на спаррингах шесть дней в неделю, хмурится и заносит шест в немом предупреждении. Не выпрямлюсь – схлопочу ещё.
– Могу – не могу… Не думай! Делай!
…перед первым заданием у меня тряслись руки, ноги и, кажется, что все внутренности. Проводник была чуть старше меня и её звали Ирмой. Вместо эмпата к группе был приставлен молодой, но подающий надежды, ликарский маг. По иронии судьбы на первое задание я отправилась в свой День Рождения – мне исполнялось пятнадцать, и Ойди решил, что я готова настолько, насколько это возможно.
Он провожал нас в зале перехода, давая последние напутствия перед стычкой с вывернами в седьмом веке. Тогда я впервые решаюсь шепотом задать вопрос, терзающий меня уже неполных три года.
– Мастер, они живы? Моя семья?
Ойди смотрит на меня с укором, не одобряя подобные темы. Тану мне поставили всего неделю назад, и запястье продолжает зудеть, заставляя поминутно одергивать себя, чтобы не расчесать его до крови.
– Савелия, ты же всё знаешь. Как только мы находим Видящего, всю его временную зону приходится перекрывать, чтобы избежать вторжений. Иначе Вас бы ещё в колыбелях душили. Я не знаю, что стало с твоей семьёй, но надеюсь, что у них всё в порядке.
– Но я видела демонов с восьми лет, Ойди! Как это возможно в закрытой зоне, скажи мне? И раз уж на то пошло, то почему они меня не придушили?
– Граница купола проходит по тому дню, когда я нашел тебя. Мы хотели сдвинуть купол дальше, до твоего рождения, но что-то мешает. Мы не знаем что. А по поводу того, почему тебя не убили – спроси у демонов, когда увидишь. Это вопрос не ко мне.
В тот вечер я не вернулась в Обитель. Выверны оказались в деревушке не одни. Ирма погибла ещё на выходе из портала, а маг, чьего имени я не могла вспомнить, сражался со мной бок о бок, пока мы не зачистили всё в радиусе видимости. Он умер к утру, несмотря на все мои неумелые попытки его подлатать, а я тогда напилась до беспамятства какой-то терпкой невкусной браги, найденной в подвале опустевшего дома. Ойди пришел за мной через сорок восемь часов, как и полагалось по протоколу, молча вытащил из угла и вернул в Обитель.
До Влада со мной работали четыре Проводника, и ни один не успел уйти в отставку. Как и два эмпата до Тали.
Я провожала их традиционной стопкой солёной воды из Моря Жизни, но больше никогда не напивалась так, как в тот вечер.
Я лежала на кровати уже минут двадцать и вставать не хотела совершенно, но что-то подсказывало мне, что спрятаться от проблем под одеялом наверняка не получится.
Все эти воспоминания… Они приносили с собой боль и тяжесть, и именно потому жили в самом дальнем и пыльном уголке моей памяти. Там им самое место, и я не буду их больше призывать. Мне просто нужно время.
Заставив себя встать и выйти из комнаты, я обнаружила Тали на кухне за приготовлением кофе. Нимфа одарила меня оценивающим взглядом.
