Полет феникса (СИ) - "attack09"

— Исчезните все! Кроме Дамблдора. И поживее! — прошипел он, поскольку, как ему казалось, они недостаточно быстро двигались.

— Снейп, вы больше не директор! — возмутился Эверард Огден.

Северус поучительно поднял указательный палец.

— Но последние несколько часов я делал твоих проклятых потомков еще богаче, чем они есть. И теперь я непредсказуем и зол. Исчезните все немедленно и возвращайтесь не раньше, чем начнутся занятия, понятно? Иначе я… — Его вдруг затошнило, пришлось прерваться, чтобы глубоко вдохнуть. — Иначе я выкину все ваши картины в окно!

— Варвар! — зашипел Армандо Диппет, но ушел за раму.

Финеас скользнул взглядом от Снейпа к Дамблдору, поднял бровь, ухмыльнулся и величественно удалился.Вскоре они остались одни.

Указательный палец так и остался поднятым. Северус таращился на него какое-то время без единой мысли в голове, затем направил на бывшего наставника.

— Это она во всем виновата! — прокричал Снейп, как будто именно Альбус был в ответе за это.

Тот непонимающе посмотрел, погладил бороду, но промолчал.

— Если бы она не была такой болтливой… Она не прерывается ни на минуту! — еще громче продолжил Северус свою малопонятную тираду. — Сделайте то, сделайте это, профессор! Вы должны простить себя! Найти мир в душе. Она сказала, я должен поговорить с тобой. Да это она постоянно разговаривает! Проклятье! — Снейп обхватил голову руками, поскольку у него возникло ощущение, что она сейчас отвалится. — И голова из-за нее болит!

— Северус, я теряюсь в догадках, — медленно произнес Альбус. — Сначала ты много лет отказываешься даже замечать меня. А теперь врываешься сюда, причем, позволь заметить, донельзя пьяный, и орешь так, что качаются стены.

— Я никогда не ору! — со злостью проорал Северус. — А если даже так, то это тоже ее вина!

На губах Дамблдора появилась улыбка.

— И кто же эта необыкновенная леди, которая, совершенно очевидно, настолько осложняет твою жизнь?

— Она… — прорычал Северус, — эта необычная… невыносимая… никогда не закрывающая рот… раздражающая… — Он потерял нить рассуждений, неуверенно схватился за стул Минервы и неэлегантно упал на него задом наперед. Положил руки на спинку, уперся в них головой и застонал. — Мне плохо. Я не хотел приходить, не хотел появляться здесь. Она сказала, я должен. Должен поговорить с тобой и сказать… сказать, что я убил тебя, но на самом деле виноват другой… Проклятье! Я забыл. — Он поднял голову и в первый раз по-настоящему взглянул на Альбуса. — Это был я. Я. И никто другой. Я не хотел, но хотел ты, и я сделал. Как бы мне хотелось не делать!.. Но я рыцарь, а ты дракон, и… все… все… Проклятье!

Запутавшись в собственных объяснениях, он уронил голову на спинку стула. Было тяжело смотреть в голубые глаза Альбуса и понимать, что все это ненастоящее. Никогда не станет настоящим. Никогда больше старый волшебник не разозлит его, не помешает, не улыбнется, не пристанет с разговорами и сладостями. И больше никогда не потребует ужасного — убить можно только один раз. Хотя Северус уже не был в этом уверен: слишком часто за его жизнь возникало ощущение, что у него вырвали сердце. Рука вдруг намокла, и ему потребовалась пара секунд, чтобы понять — это слезы, текущие по лицу.

— Я ненавижу тебя, Альбус! — вырвалось у него. — И себя ненавижу, больше, чем можно выразить словами! — и Северус яростно вытер глаза.

— Я так долго ждал, когда же ты наконец придешь ко мне, мой мальчик, — произнес Дамблдор. — Очень больно было наблюдать, как ты старался защитить учеников во время своего директорства и не сойти с ума. Как ты переворачивал мой портрет, потому что не мог меня видеть. И как ты сам себя мучил.

— Да что ты вообще знаешь! — огрызнулся Северус. — Ты всего лишь чертова картинка! Ты ничего не знаешь о боли!

— Не как ты, верно, — признал Альбус. — Но и я чувствую боль. Ты ненавидишь меня? И имеешь полное право, Северус. Я потребовал от тебя такого, что не пожелаешь и врагу, а я всегда гордился тем, что был тебе другом. Знаю, я был замечательным другом… который постоянно подвергал тебя опасности, а потом еще и подтолкнул к убийству. И все ради важного дела. Ты имеешь полное право меня ненавидеть, но прошу, умоляю… не надо ненавидеть себя самого. Не превращай свою жизнь в ад, ведь ты сделал так много для всех нас, даже если тебе пришлось страдать.

— Ты не имеешь ни малейшего понятия, — пробормотал Северус. — Никто не ждал, что я выживу, ведь так? Ни друзья, ни враги. Знаешь что, Альбус? Я даже не защищался, когда Волдеморт натравил на меня Нагини. Я только подумал: наконец-то! Наконец-то это закончится. Я так устал каждый день смотреть в глаза безумию. Когда она меня укусила… ты видел ее зубы? Они громадные. Было больно, но я хорошо переношу боль и только радовался, что все скоро прекратится. И неожиданно появились дети, Альбус… Поттер и Грейнджер… Знаешь, что мы натворили? Мы переложили войну на плечи наших детей, Альбус. Я не знаю, что нахожу больше достойным презрения: что мы поверили трижды проклятому пророчеству или что я на самом деле был настолько безумен и убил тебя.

Северус чувствовал себя совершенно опустошенным, глядя на портрет.

— О чем мы вообще думали, Альбус? Что думал я о твоем гениальном плане? Она сказала: я, возможно, самый могущественный волшебник из ныне живущих. Почему я не сразился с Волдемортом? Что он сделал бы мне? Авада? — Северус глухо засмеялся. — Это заклинание я могу применить не хуже, как доказал на тебе. Почему мы не позвали авроров и не уничтожили всех сумасшедших, как должны были бы? Не хватило мужества? Какие чертовы идиоты ведутся на прорицание?

Северусу казалось, что внутри прорвалась плотина, а он не в состоянии починить ее, не говоря уже о попытке остановить поток слов. Пожалуй, алкоголь был все же неплохой идеей, поскольку никогда бы у него так не развязался язык, будь он трезвым.

— Знаешь, что было бы самым правильным? Ты и я, старик, мы бы могли все закончить. На Тремудром турнире, когда Поттер появился с телом Диггори, мы должны были аппарировать на кладбище. Он звал меня. Было бы легче легкого провести двойную аппарацию в Литтл-Хэнглтон. А там мы бы уничтожили его, просто раздавили, как крысу или насекомое. Почему мы этого не сделали, Альбус? Кто бы нас сдержал? Малфой? Макнейр? Петтигрю? Не думаю. Я считаю, что был величайшим глупцом в мире, послушавшись тебя.

— О, Северус… — пробормотал Дамблдор.

Но Снейп наслушался достаточно умиротворяющих “О, Северус”, чтобы ему хватило до конца жизни. Ярость вскипела в нем, такая сильная и всепоглощающая, что он вскочил и, схватив стул, швырнул его через весь кабинет в стену. Раздался громкий треск ломающихся ножек, когда стул упал на пол.

— Мне надоело, Альбус! — проревел Снейп. — Надоело просыпаться от кошмаров, надоело таскать за собой груз вины, который с каждым днем становится все тяжелее и мешает дышать! Надоело просыпаться каждое утро и спрашивать себя, что, к чертову гиппогрифу, я вообще делаю! Почему я выжил, а ты мертв? Она говорит, я должен учиться жить. Но как, если смерть — мой самый близкий друг и верный попутчик? Почему она может смотреть на меня и не испытывать отвращения? Почему она улыбается мне, как будто ей действительно приятно находиться рядом?!

— Может, это действительно так… — нерешительно произнес Дамблдор.

— Нет! Как? Я ведь издевался над ней и унижал. Ты хоть раз видел, как она улыбается, Альбус? — Северус вовсе не ждал ответа, а с пьяной решительностью продолжал: — У нее ямочки, прямо тут! — он показал на свои щеки. — И когда она смеется… ее глаза тоже смеются. Она улыбается мне, как будто я этого достоин.

— Так и есть, Северус. Но кто же она, в конце концов?

— Грейнджер. Маленькая Грейнджер, любимица всех учителей, кроме одного. А теперь и он попался.

Северус уставился в пол. Казалось, тот был слишком далеко и к тому же качался.

«Хорошо, что у меня морская закалка, — отстраненно подумал он. — В конце концов, ведь капитан Ахав должен был обладать морской закалкой».