Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера

– Тогда почему бы вам, магам, не обучить нас, простых людей, бессмертию? – едко спросила Ламия и отодвинула ноги подальше от рук Крона. Его бесцеремонность бесила.

– Бессмертия не существует, – вздохнул маг, и Ламии показалось, что он собирался добавить «глупенькая», но в последний момент передумал. – Есть способы преодоления старости, борьбы с болезнями, которые известны Сияющим, но, увы, а может быть, к счастью, не все могут стать магами. Ведь за долгую жизнь надо платить, и часто – чужой кровью. В той пещере, где мы встретились, я ловил нимфу, чтобы извлечь из нее сердце и печень. Они необходимы для приготовления снадобья долгожительства. Таких рецептов много, но в основе каждого из них лежит чья-то смерть.

Крон говорил открыто, не скрываясь и не отворачиваясь от выражения омерзения на ее лице. Он привык к убийствам и смертям ради цели. Что ему смерть деревенского мальчишки Риналя? Вот и еще одна пропасть, которая тоже всегда будет между нами, подумала Ламия, а вслух спросила:

– Что я должна буду делать, как твоя помощница? Ты, кажется, назвал меня тогда «ангелом»? Сразу предупреждаю, летать я не умею, да и с Единым у меня не все в порядке.

Больше всего на свете Ламии хотелось, чтобы все это скорее закончилось.

– Ничего сложного, – улыбнулся Крон. – Делай то, что не могу я. Вчера я не смог грести, но это успешно сделала ты. Видишь, у тебя уже получается. Я не попрошу невозможного.

Стоить запомнить эти слова, подумала Ламия, испытав нехорошее предчувствие. Нужно будет все выяснить сейчас, пока Крон кажется таким добрым и понимающим.

– Ты говорил про эмоциональную связь между исполнителем заклинания и его помощником, – Ламия упорно избегала слово «ангел», которое ей не нравилось. – И сказал также, что я, мол, в тебя влюблена. А если вдруг любовь прекратится? Ты, действительно, понравился мне там, на башне, когда летал драконом под ночным небом, но все, что случилось потом… Боюсь, одного воспоминания о золотом драконе недостаточно для поддержания столь пылкого чувства. Потому что, как человек, ты, буду откровенной, настоящая скотина. И если быть совсем честной, то я тебя больше ненавижу, чем люблю. То есть, вообще не люблю.

– Для заклинания не требуется обязательно положительная связь, – равнодушно произнес Крон. – Если ты будешь меня ненавидеть, этого достаточно. Однако…

Он вдруг резко подался к ней и сжал ее руку.

– Ты обманываешь себя, – хмыкнул маг. – Я по-прежнему тебе нравлюсь. Такая любовь, какую я почувствовал, просто так не исчезает. Тебе хочется увидеть мое прежнее лицо, мое тело, которое ты разглядела во всех подробностях. Прежний я кажусь тебе очень красивым, и это еще одна причина, почему ты мне помогаешь. Я не удивлюсь, если ты попросишь меня о близости, когда я вновь обрету молодой облик.

– Все это неправда! – в сердцах воскликнула Ламия, сто раз жалея, что затеяла этот разговор. Да за кого он ее принимает? Все, что сказал Крон, было ложью!

Или нет?

Но заглянув в сердце, Ламия, по-прежнему встретила там лишь глухую злобу, неприязнь и обиду, а взглянув на дряблую кожу, слезящиеся глаза, лысый череп и слюнявый рот мага, добавила еще и отвращение. Не было это похоже на любовь. Никак.

Новая мысль озадачила.

– Послушай, а эмоциональная связь должна быть только со стороны помощника?

– Нет, – буркнул Крон, не отнимая глаз от карты. – С обеих сторон.

Следующий вопрос не стоило задавать, но сдержаться она не смогла.

– И что ты ко мне чувствуешь? Только ответь честно.

– Да, пожалуйста, – хмыкнул маг. – Во-первых, жалость, потому что ты слабая, да еще и больная. Во-вторых, раздражение. Ты своенравная, глупая, не видишь дальше своего носа, упрямая, глухая – я говорил тебе о забвении, но ты не услышала, отклонилась от маршрута, в результате мы потеряли время, да еще пришлось растревожить Спящего на Дне. Погибли люди, а ведь жертв можно было избежать. В-третьих, презрение. Я никогда не смогу уважать человека, который пришел удовлетворять похоть на моих книгах.

Ламия почувствовала, как с лица схлынула кровь, а во рту пересохло так, словно она проглотила ком соли. Все это было правдой, но правдой вывернутой, или, как сказала бы бабуля – с другого конца. По-хорошему, стоило немедленно рассказать Крону, как она оказалась в библиотеке, и девушка так бы и поступила, если бы не одно обстоятельство – Крист был мертв. Он умер, жертвуя собой, а ее предки верили: если человек ушел достойно, то какие бы мерзости он не творил при жизни, они остались там, за гранью. Смерть все окупила, и нельзя было просто так рассказать Крону о нехорошем поступке молодого ведьмака накануне его гибели. А еще ее глубоко поразили слова мага о том, что если бы она не поплыла в деревню, то Риналь и другие деревенские парни были бы сейчас живы.

Поэтому Ламия проглотила ком боли и обиды, застрявший в горле, и глухо спросила:

– А что-нибудь хорошее ты ко мне чувствуешь?

Она не знала, зачем задала этот вопрос, но он вдруг показался не менее важным, чем то, где именно они будут искать кости, кровь и другие потроха из заклинания. А может быть, даже важнее.

Крон окинул ее оценивающим взглядом и неожиданно улыбнулся. Лучше бы он презрительно скривился или сплюнул, потому что улыбка получилась нехорошей.

– Ты симпатичная. Можно сказать, даже красивая. Это необычно для девушек из деревни, особенно из такого приграничного поселения, как Яников Светоч. Вековые набеги угеритов оставили слишком яркий след в здешнем люде. Но в тебе нет ни капли угеритской крови, а я, знаешь ли, это ценю. У тебя хорошая фигура, высокая молодая грудь и красивые бедра. Кожа тоже ничего, если ее отмыть и почистить. А еще у тебя светлые волосы, а я питаю страсть к блондинкам. Мне по статусу приходится быть брюнетом, красить волосы, но я скучаю по тем временам, когда люди у власти могли быть самими собой. Увы, эти времена прошли лет двести назад. Поэтому, если отвечать на твой вопрос кратко, скажу так: твоя внешность вызывает во мне вожделение, поэтому, если ты находишь это чувство положительным, вот и ответ.

Больше они не разговаривали и сидели в тягостной тишине вплоть до того момента, когда с палубы донесся крик:

– Человек за бортом!

ГЛАВА 8. Демоны

Услышав возбужденные голоса наверху, Ламия обрадовалась хорошему поводу избавиться от компании Крона – пусть и ненадолго. Но оказалось, ждал повода и маг, так как они не только одновременно поднялись, но и в один голос произнесли:

– Пойду взгляну.

Хотя Ламию слегка шатало от слабости, на лестнице она все же опередила Крона и первой выбежала на палубу.

Свежий утренний ветер, возможно, был не лучшим спутником для простуженного тела, но однозначно хорошей компанией для заплутавшего сознания. В голове Ламии царил хаос. Чем являлись последние слова Крона – комплиментом или еще одним оскорблением? Причислить ли его откровенность к обидам или сохранить в сердце, которое начинало бешено стучать при одном воспоминании о той минуте, когда древний маг признался, что испытывает к ней вожделение. Не сам ли он говорил недавно, что зов плоти умирает после первых ста лет жизни?