Ученица особого назначения (СИ) - Соловьева Елена

— Вот это сюрприз! — восхитилась я.

Неужели мне наконец-то удастся узнать чуть больше о своем прошлом? Ведь неспроста директор решил взять меня на допрос. Интересно, бывшая хозяйка узнает меня в таком виде?..

Пока вопросов было больше, чем ответов. Заира ободряюще улыбнулась и легонько подтолкнула меня в спину:

— Ступай, девочка! Покажи ей, что не каждая женщина способна стать бестером. И не каждый бестер — выглядеть женственно.

Через черный ход, которым могли пользоваться лишь преподаватели, Джекоб Фокс провел меня в лабораторию. Признаться, поднимаясь по винтовой лестнице, я затаила дыхание. Дорен много рассказывал о главной обители директора, хотя никогда и не бывал там сам.

У меня же такая возможность появилась.

Лаборатория, жилая комната и кабинет Фокса располагались на крыше здания академии. Главным достоинством интерьера был потолок — почти как в лабиринте, только стекло прозрачное. Через него виднелось небо, плывущие по нему облака, принимавшие порой самые причудливые формы.

— Проходи сюда, — Джекоб пригласил в кабинет.

Усадил на мягкий кожаный диван. Я почти утопала в нем, точно в пуховой перине. В помещении пахло кофе и табачным дымом. Надо же, не знала, что директор курит.

Не зная, что сказать и куда деть руки, я уставилась на противоположную стену. От пола до потолка ее занимало гигантское зеркало в бронзовой оправе. Напольные часы гулко отсчитывали секунды: тик-так.

— Не возражаешь, если я закурю? — спросил директор непривычно мягким тоном.

— Конечно, нет, — попыталась улыбнуться я.

Губы словно оледенели и отказывались подчиняться. Кончики пальцев онемели, как бывало всегда, когда сильно нервничала. Огромный кабинет казался слишком тесным. Фокс будто бы заполнял собой все мое пространство: в окружении и в мыслях.

Тик-так. Часы продолжали свой ход. А я, кажется, забыла, что нужно дышать.

Фокс набил трубку, щелкнул зажигалкой. По комнате поплыл табачный дымок. Удивительно приятный, терпкий, с оттенком вишневых косточек и чего-то сладкого. Совсем не так пах дым от углей или жаровни. Этот был вкусным, приятным.

— За зеркалом находится Нюра. Сейчас я задам ей пару вопросов, а ты будешь помогать. Заодно посмотрим, насколько хорошо ты различаешь чужие эмоции.

Моих сил хватило лишь на кивок.

— Вот и отлично, — отозвался Фокс.

Глубоко затянулся и выпустил пахучее дымное облако. Оно осело на зеркальной поверхности и тут же исчезло. Когда Фокс дернул рычаг, поверхность стала совершенно прозрачной, будто по щелчку пальцев снесли часть стены.

Я дернулась. Напротив сидела Нюра. В домашнем платье и съехавшем набок чепце, из-под которого выбивались растрепанные букли. Похоже, будто мою бывшую хозяйку выдернули на допрос прямо из постели.

Хотя не исключено, что так и было.

— Не волнуйся, она нас не видит, — сообщил Фокс, склонившись к моему уху. — И пока не слышит.

Положил руки мне на плечи. Та, что настоящая, была теплой и твердой, внушала уверенность. Протез, затянутый в кожаную перчатку, леденил кожу под тонкой блузкой. Странный контраст: одновременно тепло и холод. Сила и мягкость.

— Сейчас я задам ей пару вопросов. Ты наблюдай, — продолжил Фокс.

Я вновь кивнула и сцепила руки на коленях.

Нюра выглядела напряженной, растерянной. Озиралась по сторонам, не зная, откуда ждать беды. То и дело тормошила завязки чепца, одергивала рукава платья.

Тик-так, — продолжали жить своей жизнью часы.

К плечу Нюры подлетела Лира. Зависла в миллиметре от ее уха, угрожающе сверкая радужными глазами.

Спустя мгновение мы с Фоксом услышали тяжелое дыхание Нюры. Лира служила чем-то вроде передатчика — удивительная стрекоза, один из лучших результатов экспериментов по созданию бестера.

— Не вздумайте отмахнуться, насекомое ядовито! — объявил Фокс.

Его голос звучал и в кабинете, и в комнате, где находилась Нюра. Та вздрогнула и недобро покосилась на стрекозу.

— Я задам вам несколько вопросов, постарайтесь ответить максимально честно, — продолжил Фокс. Обернулся ко мне и добавил: — Как только появятся несостыковки с тем, что ты знала прежде, обязательно предупреди.

— Хорошо, — согласилась я.

— Буду предельно откровенна, — заявила Нюра.

В тот миг ее голос был совершенно другим, словно и не принадлежал ей вовсе. Хозяйка игорного дома боялась и не знала, чего ожидать.

— Помните Уголька? — Спросил Фокс. Дождался утвердительного ответа и потребовал: — Расскажите, как она оказалась в вашем борделе?

Тик-так, — часы, кажется, убыстрили бег.

Нюра часто вздыхала и закатывала глаза, нервно покусывала нижнюю губу. Ее рассказ немногим отличался от того, что я слышала прежде. Меня нашли в одной из шахт, дали имя и приютили. О том, кем были мои родители, хозяйке игорного дома неизвестно.

— Веришь? — спросил у меня Фокс.

— Больше да, чем нет, — неуверенно отозвалась я. — Она слишком нервничает, наверняка что-то скрывает. Не про мое появление в Углицке, про другое…

Странно, но мое сбивчивое объяснение впечатлило Фокса.

— Наблюдательность — важное качество для бестера, — сообщил он. И продолжил допрашивать Нюру: — Когда же в Угольке впервые проснулись квадры?

Именно этого вопроса опасалась Нюра. Ее пухлое лицо приобрело оттенок сметаны, дыхание сбилось. Она приложила ладонь к сердцу, будто защищая его от разрыва.

— Через три дня после того, как она поселилась в игорном доме, — голос допрашиваемой подрагивал от напряжения. — Я никогда не слышала, чтобы младенец мог обладать такой силой. Вся техника, что находилась в доме, словно сбесилась. Перегорели светильники, докрасна накалилась квадровая печь. Хорошо, что живем бедно, иначе беды не миновать.

— И что же сделали вы? — уточнил Джекоб Фокс.

Нюра охнула, дернулась, будто ее ударило током. Отвела взгляд и вяло пробормотала:

— Пригласила знакомого, обладавшего даром. Он подсказал, как можно скрыть силу.

— С помощью милоната. — Фокс не спрашивал, он утверждал. — Кем был тот знакомый?

— Дед Кузьма, — нехотя ответила Нюра. — Единственный в Углинске одаренный…

— И вы, разумеется, знаете, кого укрыли в игорном доме?

Нюра подпрыгнула. С ненавистью уставилась на Лиру. Заколыхалась, как сливочный пудинг.

— Да знаю я, кто она! Знаю, что должна была сдать властям! Но это же младенец, не могла я… Что хотите делайте, только Кузьму не трогайте. Он ни в чем не виноват. Это все я — я одна! В мальчишечье одевала, держала подальше от чужих глаз. Так бы и прожила Уголек всю жизнь, если б не тот бестер…

Она замолчала и тяжело опустилась обратно в кресло. Спрятала лицо в ладонях и, похоже, разрыдалась.

Впервые я видела хозяйку такой. Так долго разжигала в себе ненависть к ней. Думала, Нюра травила меня милонатом, изнуряла работой. А, оказывается, спасала. Единственным доступным ей способом.

Вон, и за Кузьму заступилась. Она, похоже, вообще не понимает, где находится. И как сюда попала.

— Что думаешь? — спросил у меня Джекоб Фокс. — Ей можно верить?

— Нужно верить! — объявила я со всей уверенностью, на которую была способна. — Много раз видела, чтобы люди притворялись. Но сейчас Нюра искренна. Пожалуйста, отпустите ее. Она, и правда, ничего не знает.

Уж не знаю, мой просящий тон так подействовал на Фокса, или другие, неведомые причины. Но директор объявил:

— Хорошо, поверим на первый раз. Вколю ей эссенцию забытья и верну в Углинск. Она не сможет вспомнить ни о разговоре, ни о путешествии вообще. А сейчас можешь поговорить с нею с глазу на глаз. Хочешь, Уголек? (43f9)

Я посмотрела на рыдающую Нюру, проглотила застрявший в горле ком. Вскинула голову и отчеканила по-военному:

— Все, что могла, Нюра уже рассказала. Не стоит травмировать ее еще больше, даже если она все забудет. К тому же Уголька больше нет. Есть только Пета.

Тик-так! — в повисшей тишине часы одобрили мое решение.

ГЛАВА 9. «Мал бестер, да могуч!»

Я так и не рискнула встретиться с Нюрой, но нисколько не жалела об этом. Теперь у меня появились другие цели, другие задачи. Первая из них — выжить и сохранить разум. Чужие квадры, хранимые во мне, все чаще напоминали о своем существовании. Невзирая на лекарства Джекоба Фокса. Порой напоминали самым причудливым образом.