Я (не) ведьма (СИ) - Лакомка Ната

— Один вопрос, — сказала я хмуро. — Из какой семьи была моя мать? Хоть настоящее имя-то ее вы мне назовете? Вдруг у меня есть могущественные родственники, которые проявят обо мне заботу гораздо большую, чем вы.

Только что мой отец был красный, как вареный рак, и вдруг кровь сбежала с его щек, как по волшебству.

— Только имя, не прошу больше ничего, — я смотрела на него, и он не смог выдержать мой взгляд — отвернулся и как-то странно сгорбился. — Отец? — и я сделала то, чего никогда раньше не делала и знала, что никогда больше не сделаю — положила руку ему на плечо. — Ответьте.

Он кусал губы, и я видела, как он не желает отвечать на мой вопрос.

— Папа, — позвала я мягко, — прошу вас, не молчите…

Он вскинул на меня глаза, и я увидела страх. Только чего отец боялся? Не меня ведь…

— Ее звали Кандида дель Стрига, — сказал он, наконец, как будто шагнул в пропасть. — Но об этом никому ни слова. Не заговаривай, не упоминай о ней, для всех ты официально — старшая дочь Готшем.

— Дель Стрига? — я призвала на помощь все свои познания в истории королевства. — Я не знаю таких. Они графы? Или маркизы? Если «дель» — значит, с юга и…

— Все дель Стрига были казнены тридцать лет назад, обвиненные в колдовстве, — сказал отец. — Твоя мать сбежала и пряталась в наших лесах. У тебя не осталось никого из родных, Кирия. И ты должна благодарить меня и Готшем, что мы не отдали тебя инквизиции, как потомственную ведьму.

Если бы он ударил меня второй раз, я была бы поражена меньше.

— Ведьму?! — переспросила я, чувствуя, что губы еле шевелятся. — Что вы такое говорите, отец?.. Я… я не ведьма!..

— Мне пора, — отец оттолкнул меня, и я отступила безвольно, как деревянная кукла на ниточках. Моя мать — из опального рода колдунов! Ведьма! И я…

— Она пряталась в лесу возле ручья Феи, — сказал напоследок отец. — Что теперь болтают об этом месте, знаешь сама. Поэтому еще раз тебе говорю — держи язык за зубами ради собственной же безопасности. Вздумаешь взбрыкнуть на обручении или венчании — я сразу же отправлю тебя в столицу. В кандалах. И пусть с тобой разбираются в особой тюрьме его преосвященства.

Он от души хлопнул дверью, и я осталась одна. Дочь из опальной семьи…

Особая тюрьма… Ведьма…

Мне показалось, что голова моя сейчас лопнет.

Какая ведьма, если за всю свою жизнь я ни разу не угадала в каком кулаке Стелла зажимала конфету — в правом или в левом. И ни разу не было ничего странного — ни дождя по моему слову, ни неизлечимых болезней тех, кто меня обидел… А таких ведь хватало…

Да что там! Будь я ведьмой, мачеха полегла бы первой. А если она жива-здорова, то либо леди Готшем — еще более сильная ведьма, либо папочка что-то напутал…

Внезапная мысль обожгла меня — а не специально ли отец придумал эту историю, чтобы наверняка избавиться от нелюбимой дочери? Припугнул, чтобы боялась не жестокого мужа, а боялась церковных пыток… Но если все, что он рассказал — правда, то сможет ли отправить родную дочь в лапы инквизиции?..

А если сможет?..

Я вышла из отцовского кабинета, ничего не видя вокруг себя, и сразу же кто-то схватил меня за плечи, крепко встряхнув.

Передо мной стоял Эрик, и вид у него был отчаянный.

— Вы не должны соглашаться на эту свадьбу, леди Кирия, — торопливо заговорил он. — И не должны ехать в Баллиштейн! Это опасно! Опасно для вас!

Глава 8.

Бежать или остаться

Слова Эрика настолько подтвердили мои собственные страхи, что в первые минуты я словно обезумела — позволила увлечь себя сначала до лестницы, а потом вниз, во двор — к самой конюшне.

— Вам надо скрыться, — бормотал Эрик, держа меня за руку и оглядываясь, как будто за нами уже гнались полчища чудовищ. — У вас есть родня, которая может спрятать вас на время? Я сопровожу вас и буду молчать, как камень. Никто не узнает, где вы.

Но слова о родне немного отрезвили меня. Дель Стрига… костер инквизиции… Я резко остановилась, и Эрик посмотрел удивленно. Синяк у него под глазом уже был не таким ярким, но все равно выглядел ужасно. Кто знает, сколько таких синяков появится на его лице, если я сбегу?

— Что мне угрожает? — спросила я тихо. Он растерялся и… упрямо повторил:

— Вам надо бежать. Вам надо спрятаться.

— Но бежать от чего, добрый сэр? — я осторожно освободила руку из его пальцев. — Если вы так обеспокоены моей судьбой — может, расскажете, что меня ожидает?

Эрик кусал губы и отвел взгляд.

— Вам запретили говорить об этом, понимаю, — сказала я мягко. — Дело ведь в вашем короле… Что с ним не так, Эрик? Не молчите, успокойте мое сердце и облегчите свою душу…

— Вы нужны им, — сказал он, мучаясь. — Потому что… потому что…

— Потому что я — дочь Кандиды дель Стрига? — подсказала я осторожно, чтобы не спугнуть его, если он решил говорить.

— Да, — прошептал Эрик, глядя на меня больными глазами. — Они думают… они уверены… что вы, миледи… Что у вас огромные колдовские силы.

Он сказал это — и замолчал, словно выжидая. А я… я не торопилась с ответом. Они уверены, что я — колдунья. Что я — ведьма. Мои родственники по материнской линии были казнены именно за подозрения в колдовстве. До сих пор инквизиция бдит, отслеживая колдунов. И вдруг королевская семья Баллиштейна ищет в жены своему королю именно колдунью?

— Но я не ведьма, — произнесла я тоже шепотом. — Я совсем не ведьма.

— Я знаю…

Чего они хотят от меня?

— Миледи… — пробормотал он покаянно, и мне показалось, что он сдался — вот сейчас он скажет правду, сейчас…

Но кто-то промчался по двору — и между мною и юным рыцарем встал сэр Эдейл. Мой взгляд теперь упирался ему в грудь, и я медленно подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Тебя отец зовет, Эрик, — бросил рыцарь через плечо, не сводя с меня глаз. — Почему я постоянно должен тебя искать? Быстро отсюда! — он шикнул на юношу, как на котенка, и Эрик уныло поплелся ко входу в замок.

Останавливать его было бессмысленно, к тому же, сэр Эдейл возвышался надо мной, как гора, и не торопился уходить, желая, видимо, что-то сказать.

— Вы хотели сбежать, леди? — спросил он, когда Эрик скрылся под сводами замка. — Разве это достойно дочери короля?

— Вы приписали мне то, чего я делать не собиралась, и сразу же обвинили в недостойности? — парировала я. Но сэр Эдейл мне не поверил:

— Что он наболтал вам? — спросил он грубо.

Я не ответила, разглядывая его. Он так сурово сжимал губы, словно не целовал меня всего несколько дней назад, обещая туфли и жениться. Мужчины! Бесчувственные существа, бессердечные, для которых женщина — лишь вещь, которую можно купить, продать, обменять на рубины…

— А что вас так взволновало? — спросила я, когда он уже кипел, желая услышать мой ответ.

— Леди, — он чуть наклонился ко мне, — хочу напомнить, что вы дали согласие на брак, и я уже заверил своего короля, что все договоренности между Баллиштейном и Санлисом достигнуты.

— Да, ваш король вряд ли похвалит вас, если вы напрасно растратите его богатства. Понимаю ваш страх.

— Мой — что? — он придвинулся еще ближе, как будто не расслышал. — Страх? Это вы так пытаетесь меня оскорбить?

— Ну что вы, — сказала я холодно. — Разве я осмелюсь?

Он отстранился, и на лице его промелькнула тень сомнений. Похоже, он сильно подозревал насмешку. И не ошибся. Мне хотелось уязвить его, растравить до черной злобы. Никогда даже к мачехе я не испытывала такой ненависти.

— Вы обижены, — сказал он, и я мысленно похвалила его за догадливость. — Что этот болтун сказал вам? Он вас расстроил?

— Если вы о сэре Годвинсоне, то к чему расспрашивать меня? Ударьте его еще раз — и он всё вам расскажет. Эдейл помедлил, но ничуть не смутился.

— А, так вы его пожалели, — сказал он с нехорошей усмешкой. — Пожалели, что я немного подпортил ему смазливую физиономию? Но уверяю, он это заслужил. Никому не позволено болтать о своем сюзерене.