Обратная сторона Истока (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна

Лиза промолчала, но вся как-то сникла. Даже косички безвольно повисли.

— Прости, — выдавила Алина.

И поняла, что просто не сможет сейчас остаться с Фелтингерами. Узнать виновника взрывов — это, конечно, важно. Но обманывать подругу… единственную подругу в этом мире, которая всегда готова помочь и поддержать…

Нельзя так! Не по-человечески!

Алина устала от тайн, от постоянных недомолвок, подписок о неразглашении, от невозможности поделиться мечтами, страхами и проблемами. Но одно дело — чужие секреты, раскрытие которых может кому-то навредить, и совсем другое — слухи, принесённые однокурсниками. Что плохого, если их ещё кто-то услышит?

Лиза отвела взгляд в сторону, явно собираясь уходить, и Алина не выдержала. Вскочила, ухватила подругу за руку и объявила:

— Говорите при ней. Или я тоже уйду!

Фелтингеры нерешительно переглянулись. Сек задумчиво почесал нос.

«Скажут», — отчётливо поняла Алина. Не хотят, но всё равно скажут. Им почему-то очень надо поделиться информацией. Настолько, что ради этого можно и Лизу потерпеть.

Впрочем, «потерпеть» не слишком правильное слово. К отличнице из Викены братцы всегда относились вежливо и нейтрально, что в их случае означало «очень хорошо». Вот и сейчас их лица постепенно смягчались, напряжение и нерешительность уступали место азарту.

Прим, в полном соответствии с именем, сдался первым:

— Ладно, можно и при ней. Всё равно ж потом растреплешь. У вас, девок, вечно языки без костей!

— Язык — это мышца, в ней кости вообще не предусмотрены независимо от пола, — блеснула эрудицией Алина.

— Есть у нас один знакомый: по три серёжки в каждом ухе, одна в носу и в языке тоже штырь, причём именно костяной. Так что всякое бывает, — сообщил Сек и сдвинулся ещё немного, освобождая место на лавке. — Садитесь обе сюда, не орать же на весь парк.

Лиза неуверенно улыбнулась, шагнула вперёд — и снова остановилась.

— Ну что теперь? — нахмурился старший из братьев. — Два раза приглашать не будем!

— Извините. Просто не мог бы ты отсесть ещё чуть-чуть подальше. Иначе я окажусь к тебе слишком близко, а это… ну, неприлично. Ты же мужчина.

— Ох уж это викенское воспитание, — хмыкнул Прим. Но действительно отодвинулся, и даже не чуть-чуть, а на самый край. И язвить не стал. Вообще неслыханное дело!

— Вас обоих точно не подменили? — Алина усадила Лизу посреди скамейки, а сама кое-как впихнулась на свободное место. Её парень под боком не особо смущал. Если бы он драться полез — другое дело. А сейчас вроде как мирные переговоры.

— Разъяснили перспективы и поставили ультиматум, — туманно ответил Сек. И кивнул старшему брату: — Давай!

Тот задумчиво покусал нижнюю губу, прикидывая, с чего начать:

— Мы же вечные нарушители спокойствия. Ну, вы в курсе. А в школе сейчас тишина. Чуть ли не единственное тихое место в Истоке. Поэтому мы пошли погулять…

— Докопаться до кого-нибудь незнакомого, — перевела Алина.

— Погулять, — стоял на своём Прим. — И нарвались на драку. Случайно. Мы её даже не начинали. Просто увидели, что какие-то мужики толпой двух пацанов бьют. А один из них оказался наш, с третьего курса. Вы его, может, даже знаете — высокий такой, длинноволосый, заикается, Эриком зовут.

Лиза кивнула — она вообще, кажется, всех обитателей школы знала.

Алина покачала головой. Длинноволосого Эрика она если и видела, то не запомнила.

— В общем, мы решили за своих заступиться. А то не по-товарищески же. Наваляли этим типам да смылись оттуда, пока милиты не нагрянули. Все вчетвером смылись. Ну и спрашиваем этих двоих, за что их так приложили. И тут второго, который не Эрик, прямо прорвало. Он начал вещать про равенство, про то, что вся власть принадлежит магам, а это неправильно, что всё должно быть по справедливости, что обычные люди тоже имеют права… Такие вот идеалистические штуки, в общем. И так разошёлся: глаза горят, руками размахивает, слюни изо рта брызжут. Мы на него смотрим, смотрим… Как на дурака, короче. А он не понимает, всё лозунги декларирует. Ну Сек ему намекнул. Типа, братан, это ты всё интересно говоришь, но мы вроде как тоже маги. И друг твой, кстати, тоже. А Эрик так на нас вылупился, как будто мы что-то глупое сказали. И туда же: «Вы просто не понимаете, Одди всё правильно говорит!». Придурок патлатый!

— Почему придурок? — удивилась Алина. — В равенстве же нет ничего плохого. И то, что всем маги заправляют — это ведь правда не слишком хорошо.

— Ещё одна идеалистка, — фыркнул Сек.

— Нет, я серьёзно! Нельзя принижать людей только потому, что им камня не досталось. Да даже в магических семьях чаще всего один-два камня на весь род. И если кому-то повезло, это не значит, что остальные ущербные.

— Никто и не принижает!

— Да ладно! Если в магазин заходит расфуфыренная магисса и обычная девушка — угадай, кого обслужат первым? А если в каком-нибудь суде маг с обычным человеком схлестнётся, кто выиграет?

— У кого денег больше.

— А у кого их больше? У кого больше возможностей заработать? У кого в родственниках и знакомых вся знать Истока вплоть до королевского двора?

— Тихо, не кипятись. — Лиза дёрнула подругу за рукав. — Ты права, но они ведь не о том говорили. Пусть закончат.

Алина поспешно замолчала. Сама не ожидала, что её понесёт в такие дебри, но некоторые вещи в Истоке действительно очень бесили. И ещё больше бесило, что близнецы смотрели на неё с ироничным покровительством, как взрослые на маленького неразумного ребёнка, который возмущается, что вода мокрая, а огонь жжётся.

Очень хотелось посмотреть на них в ответ, но братьев было двое и сидели они на разных концах лавки. А смотреть одновременно в две стороны Алина не умела, и учиться не стремилась. Поэтому пришлось смотреть на Церу. Март, поймав взгляд, подошёл ближе и доверчиво положил голову хозяйке на колени. Почеши, мол. Пришлось чесать.

Прим тоже не удержался, потрепал зверю уши, Лиза погладила по спине и крыльям, Секу достался хвост.

Хрупкий мир был восстановлен.

— Мы и говорим: «Если обычные люди такие угнетённые, то они должны были вас за такие слова на руках носить, а не бить всем кагалом». — Прим закончил с ушами и переключился на холку. Цера довольно заурчал. — Так знаете, в чём дело? Эти два дебила лозунги писали на стенах. Раз написали — жильцы закрасили. Другой раз написали — жильцы опять закрасили. Кому ж понравится, когда на их домах провокационную дичь пишут! А на третий раз они просто подкараулили этих пропагандистов и отметелили. Ну, попытались, то есть, но мы помешали. И тут Сек решил выпендриться!

Младший брат издал нечто среднее между смешком и смущённым покашливанием, и сходу расшифровать такую реакцию у Алины не получилось.

Зато Прим совершенно точно понял, что до него пытались донести, но отступить и не подумал:

— Нет-нет, пусть все знают, что это была твоя идея! В общем, он им сходу накидал десяток вариантов, как можно вести пропаганду не настраивая местных против себя. Листовки там всякие, митинги, благотворительные фонды, гуманитарная помощь, скрытая реклама… Эрик аж рот открыл. А Одди сначала просто заткнулся, потом задумался, а потом и спрашивает: «А может, вы нашему главному всё это расскажете?» И мы такие: «Да конечно, да хоть сейчас!» Любопытно же, что там за главный. Ну и притащили они нас в свой штаб. Квартира какая-то обшарпанная, тут недалеко. Выслушали нас. Похвалили за сознательность. Предложили поучаствовать в ближайших акциях, но что за акции, так и не уточнили.

— А вы что?

— Сказали, что подумаем. Непонятно же, зачем звали: дома взрывать или надписи рисовать на стенах. Надписи-то мы можем, а вот остальное…

— Так может, они к взрывам и отношения никакого не имеют? — Алина снова поймала себя на том, что сколупывает коростинки на запястье, и зажала ладони между коленями. — Они же вроде за равенство и справедливость. Вполне мирные намерения.

— С мирными намерениями так не конспирируются.