Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore"

Вокруг Пелагеи, не задевая, выли вьюги, росли сугробы, скакали олени с чудн ы ми ветвистыми рогами, вились стаи ворон. А она шла наедине с собственным шоком. По тропе, лишь слегка присыпанной снегом. И никак не могла взять в толк, что вообще происходит.

Пелагея терялась в догадках ровно до того момента, пока на нее не напали. Снова. В который уже раз?

Кто-то толкнул ее сзади, опрокинул на землю, навалился — и давай душить. Предыдущая попытка удушения окончилась провалом, а киллер, видимо, не располагал фантазией касательно способов убийства. Яды — это раз, грубая физическая сила — это два. В самом деле, неужели хозяин боится доверить ему оружие?

Пелагея хрипела, пыталась отцепить от своего горла узловатые пальцы и всячески отбивалась. У нее стремительно темнело в глазах. Из лёгких так же стремительно улетучивался воздух. Что, вот теперь — всё? Точно всё? И никто не придет на помощь?

Она не рассталась с надеждой — и правильно сделала. Из метели, как из-за театрального занавеса, выпрыгнул долгожданный актёр в парчовом шлафроке и с кинжалом в руке. Он точными движениями несколько раз всадил в киллера клинок, и убийца страшно завопил — скорее всего, только чтобы внимание отвлечь. После чего, несмотря на раны, ринулся наутёк, размахивая руками, как плетьми.

Ли Тэ Ри бросился за ним в погоню. А Пелагея села, подтянула колени к груди и обхватила себя за плечи. Она отделалась испугом и синяками на шее. Могло бы быть куда хуже.

Когда куратор вернулся, ее ресницы заиндевели, щёки разрумянились, нос покраснел. А сама она медленно, но верно проваливалась в сон.

— Вставай, глупая! Вставай, кому говорят! Нельзя на морозе спать! Да и как тебя угораздило? Перстень что, из строя вышел?

Он сбросил в сугроб киллера в маске лося, которого до сих пор тащил на спине, сомкнул пальцы у Пелагеи на запястье и попытался поставить ее на ноги. Ноги вели себя довольно сомнительно. На таких если и удержишься, то очень недолго.

— Горе ж ты луковое! — простонал Ли Тэ Ри. — Не хватало с тобой потом возиться… Лечебными отварами отпаивать…

Он без всяких церемоний обхватил Пелагею за пояс, чтобы она не вздумала прилечь на снегу. Закусил губу, сузил свои восхитительные глаза. И другой, свободной рукой принялся выводить в воздухе серебристые узоры — давно забытое эльфийское мастерство сооружать приспособления из подручных средств.

В данном случае подручными средствами служили ёлки. И палки. Ну а что? Лес и без того густой, его не убудет.

Быстроходные сани выстроились в момент. Сгрузив на скамейку Пелагею, а потом и обезвреженную Марионетку, куратор залез в сани сам и силой мысли запряг парочку скучающих оленей, которые ошивались тут почем зря.

Олени быстро сообразили, что от них требуется, и понесли — сквозь пургу, в обход буреломов. Всё быстрее и быстрее — к главному штабу Организации Управления Чудесами.

Ли Тэ Ри не сразу заметил, что его преследуют. За санями, отделившись от древесного ствола, гналась светящаяся синяя закорючка — самонаводящийся снаряд, очередной иероглиф, который Марионетка успела оставить перед нападением на Пелагею.

— Только тебя здесь не хватало, — нахмурился эльф. И вытянул руку с браслетом, куда иероглиф немедленно впитался.

— А они серьезно взялись за дело, — сквозь зубы процедил он. — Проклятые убийцы… Знать бы еще, кто.

Пелагея неожиданно активизировалась. Она зашевелилась, забормотала что-то невразумительное — а потом как накинется на куратора!

— Убийца… Проклятый убийца! Вот я тебя!

Удивительно, как он вообще из саней не выпал. На такой-то скорости его бы запросто закатало в снег или расплющило о ближайшее препятствие в виде раскоряченной ёлки.

Но нет, удержался, и даже вступил с буйной Пелагеей в единоборство, развернувшись и ухватив ее обеими руками за запястья.

— Что творишь? Спятила? — прошипел он. И вернув ее в сидячее положение, потрогал лоб. — Нет, не спятила. Похоже, у тебя бред. Ты вся горишь.

Словно в подтверждение его слов, Пелагея обмякла, прикрыла глазки и отключилась. Эх, всё-таки придется отпаивать ее отварами, температуру сбивать. Час от часу не легче.

Одно дело — просто фея. С ней еще как-то можно поладить. Но вот простуженная фея! От такой определенно жди беды.

На Ли Тэ Ри неприкрыто пялились коллеги и стажёры. С ревностью, обидой и праздным нечеловеческим любопытством. А всё потому, что он собственноручно внёс Пелагею в свой волшебный, выстраивающийся на глазах кабинет. Поднялся в прозрачном лифте в библиотеку и разложил складной диванчик. Безголовая Марионетка — единственная зацепка и шанс выйти на врага — подождет до утра. Ее он обездвижил надёжно, не сбежит. А если всё же попытается, гарантированно наткнется на парочку добровольцев, дежурящих у входа.

Пелагея постанывала, вертелась с боку на бок и норовила избавиться от одеяла, в которое Ли Тэ Ри ее упаковал, предварительно избавив от платья. Она явно чувствовала себя не лучшим образом.

— Потерпи, — ворчал куратор, промакивая ее лоб и щёки влажным вафельным полотенцем. — Лекарство скоро должно подействовать.

Он сидел возле нее на диване. Большая стрелка настенных часов давно перевалила за полночь, и эльфу жутко хотелось спать, но он мужественно крепился. Ибо с некоторых пор был жизнью обязан защищать Пелагею от всевозможных напастей. Кому обязан? Да уж конечно, Вершителю. Но это отдельная история.

— Вот угораздило же тебя пойти по зачарованной тропе, — качал головой Ли Тэ Ри. — Навряд ли тебе известно, но один час на тропе равен одному дню в реальном мире. Такие коридоры времени создаются спонтанно, для зверей, которые спешат. Я с ног сбился, пока тебя искал. Даже обрадовался поначалу, что на тебя напали. Наконец-то перстень отреагировал на опасность и перенес меня к тебе. Но почему же он не сработал, как надо, и не грел на морозе? Неужели дело во временном коридоре и недостаточной мощности?

— М-м-м, уф-ф, — сказала Пелагея, заерзала под одеялом и обвила куратора руками, переплетя пальцы у него на боку. Внезапно.

— Вижу, тебе полегчало, — заметил тот, усмехнувшись. Дотянулся до тумбочки — с большим трудом, надо признать. Нащупал термометр и вставил его ей под мышку.

— Когда это мы с вами на «ты» перешли? — промямлила Пелагея, уткнувшись носом в его ногу. И не дождавшись объяснений, погрузилась в глубокий, целительный сон.

Благодаря снадобью из перетертых кореньев и трав она довольно быстро пошла на поправку и к утру была как огурчик. Чужая кровать, чужой дом, отсутствие одежды (кто и куда запрятал платье?) — это ее нисколько не смущало. Провалов в памяти тоже не наблюдалось: она отлично помнила, что перед практикой по перемещениям куратор велел ей перебираться к нему в кабинет.

Потом она вздрогнула от одного нехорошего предчувствия: Паока. Ее ведь не уволили, нет? Ох, она себе, наверное, всё это время места не находила. Как долго Пелагея бродила в лесу? По ее собственным меркам, где-то пару часов. Но что, если…

Она спустила ступни на ковер, намереваясь сейчас же разыскать Паоку, попросить прощения за инцидент и в случае необходимости умолять начальство о снисхождении. Но на первом этаже, под библиотекой, внезапно что-то громко треснуло, раскололось — и разразилось форменное землетрясение.

Ли Тэ Ри, который всё это время дремал, свернувшись калачиком в кресле, подскочил, как ошпаренный. Земля дрожит! Караул! Срочная эвакуация!

Но не успел он привести в исполнение свой замечательный план, как перед ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, из-за ажурного мостика ввысь выстрелили толстые белые тяжи в черную крапинку. Тяжи на ходу отращивали ветви, ветви покрывались зелеными листочками, а листочки формировали пышную крону.

«Прорастут где угодно, хоть на голом камне».

Вот и проросли. Прямо как утверждал Вершитель. Только не на камне, а в металле. Интересно, способны ли они закрепиться во льду?

— Берёзки! — глупо заулыбалась Пелагея. Она завернулась в одеяло и подошла к ограждению. — Кажется, я обронила мешочек с семенами где-то внизу. Вот чем чревато дарить мне платья без карманов.