Созвездие Силвана. Триады (СИ) - Черная Ева Л. "Черная Ева"

— А ты не обнаглел?! — глаза готовы были дырку во лбу Фамира Рха просверлить, — С какой стати ты этот цирк устроил?

— Нет, не обнаглел, — этот… хам в наглую стал на меня надвигаться, — но кто-то же должен о тебе позаботиться, раз ты сама не в состоянии.

Честно, я человек (пусть и немного модифицированный теперь) спокойный. Можно сказать, даже флегматичный, если учесть, сколько времени я терплю выходки своих сослуживцев и Гато, но тут…Крышу, что называется, сорвало.

Вылетевший резко вперед и вверх кулак прошел мимо цели в паре миллиметров; второго шанса мне не дали — перехватили руку, заводя ее и вторую за спину и разворачивая лицом к стене в коридоре. Спустя мгновение я оказалась буквально пришпиленной мужским телом к ее холодной шероховатой поверхности.

— Я тоже по тебе скучал, дорогая, — шепот в правое ухо шевельнул тонкие волоски на виске, заставляя табун мурашек бодрой рысью проскакать по спине. Живот же, верхняя его часть, наоборот, стал вдруг каким-то легким, а в его низу еще и немного горячим, будто наполненную водой грелку приложили.

Теплые губы едва ощутимо коснулись сначала чувствительной кожи за ушком. Потом цепочкой поцелуев спустились вниз к ключице — от чего я сама невольно выгнула шею и издала легкий, на грани слышимости, стон…

Дальнейшее свелось всё в одно какое-то умопомрачительное удовольствие. Большие ладони, сжимающие полукружья напряженных грудей, лаская пальцами через рубашку. Попка, ощущающая подтверждение того, что меня хотят не меньше…

В какой момент меня развернули — не помнила. Память словно потонула в ощущениях, изредка выдавая лишь отдельные картинки.

…Меня, уже развернутой и прижатой спиной к стене, неистово целующейся с вторым по счету бывшим любовником…

…Его ладони, крепко поддерживающие и одновременно поглаживающие мое мягкое место…

…Мои ноги, каким-то чудом оказавшиеся закинутыми к нему на пояс и со скрещенными щиколотками у мужчины за спиной…

Внутри пылал огонь. На секунду в голову пробилась трезвая мысль, что «соскучилась по мужской ласке, и надо было расслабиться с кем-то раньше, чтоб сейчас на мужика не бросаться» появилась и пропала. Не до того.

Рха, видимо, лучше себя контролировал, потому что, решив, что делать «ЭТО» он хочет не на полу в коридоре, и не у стенки там же — двинул в сторону спальни. Путь пьяного кролика, на который сейчас смахивало передвижение тэнкварта, сопровождался роняемой на пол одеждой. Чаще всего частично разорванной или с по-живому выдранными «с мясом» кнопками и пуговицами.

Мне было удобнее — обе руки свободные, потому казалось, что с Фамира я вещи стаскивала более аккуратно.

Момент истины — миг, когда два наших тела соединились в одно целое — огласился моим и его стонами. Это было нечто… нечто яркое, незабываемое, удивительное и выводящее на более высокую, почти запредельную грань! Именно такое, сумасшедшее, как помнилось с того — прошлого, единственного раза. Даже лучше. Казалось, шевельнись сейчас кто-то из нас, и всё — мир вокруг взорвётся.

Я хотела этого взрыва. Стремилась к нему. Даже хныкала, желая сделать хоть один толчок, стремясь быстрее начать свой путь к получению наслаждения, но мне не позволяли. Мой бывший-нынешний любовник придавил всем телом к матрацу кровати, замерев, словно чувствуя, что со мной происходит, и не желая так быстро дарить освобождение.

Он начал двигаться лишь тогда, когда я начала его колотить кулачками по плечам. Бессистемно, совершенно по-бабьи, пытаясь освободиться, если уж меня решили наказать подобным образом. Но и этого мне не дали. Стоило ему сделать во мне только одно движение, как сознание вновь стало уплывать в мир яркой сказки.

Это было безумие! Ни он, ни я не произнесли ни одного слова. Моя кровать, почти четыре года служившая мне единолично верой и правдой в качестве пристанища ярких ночных сновидений, в эту ночь на пару часов превратилась в арену для борьбы. Борьбы мужского и женского начала за право верховенства.

И мне тоже удавалось доводить любовника своими ласками до состояния легкого помешательства, пытаясь показать, что и он зависим от этой страсти…

— М-да, — тяжёлое дыхание с небольшим хрипом вырывалось из мощной груди тэнкварта, лежащего рядом и все еще пытавшегося немного отдышаться после этого секс-марафона, — действительность оказалась лучше, чем воспоминания.

— Да уж, — я была с ним полностью согласна — это было нечто!

Кажется, действительно пора заводить постоянного любовника. Но в этот раз никаких любовей — хватит, не хочу больше разочаровываться.

Всё тело приятно ныло. Мысли в голове стали легкими-легкими. Делать что-либо совершенно не хотелось, хоть и надо. В дверь настойчиво трезвонили уже минут так пять, и нужно было плестись ко входу — проверить, кто там и с чем ко мне пожаловал в такое неурочное время.

Оказалось — курьеры. Из того самого развлекательного комплекса, владельцем которого являлся Фамир. На стол и все имеющиеся в наличии поверхности в кухне все расставляли и расставляли контейнеры: с готовой едой из тамошних ресторанов, с полуфабрикатами, приготовленными на скорую руку (подозреваю, оттуда же), и просто с обычными продуктами.

Я, с каждым вносимым бумажным пакетом, обалдевала все больше, и уже не понимала, чего хочется сильнее — расцеловать мужчину за заботу, или удушить за то, что сунул нос не в свое дело.

Оплату за доставленное, когда потянулась к карману за коммом, с меня не взяли, сообщив, что все уже оплачено и «порадовав», что профинансированный кое-кем абонемент ещё полгода меня будет радовать вот такими вот еженедельными доставками в любое время суток по предварительной договоренности. В общем, опять кошмар!

— Это что такое? — ворвалась в комнату, справедливо решив расставить все точки над i заранее, иначе оглянуться не успею, как вновь буду регулярным любовным приложением к кому-то. Вернее, даже к кое-кому конкретному, что лежит сейчас на моей же собственной кровати и нагло лыбится.

— Еда.

— И зачем ее привезли?

— Странный вопрос, вроде бы ты умная женщина, — обаятельный наглец притворно сокрушенно покачал головой, — есть, конечно.

— В таких масштабах? — руки у меня сами собой сложились на груди, но кулаки все равно чесались вмазать кое-кому по его хамоватой физии, — Запора не боишься?

— Не-а, — тот мотнул головой, — мужчина я крупный, а после таких вот упражнений еще и очень голодный, — при последней, довольно двусмысленной фразе глаза мужчины блеснули голодным огоньком, — а у тебя работа, холодильник вечно пустой… Так что можешь не беспокоиться, это я о себе больше заботился — на тебя в этом вопросе надежды мало.

Это он мне сейчас так тонко намекнул на то, что я плохая хозяйка или что рассчитывает продолжить являться ко мне на… Не обалдел ли?! И не надо мне напоминать, что я сама еще несколько минут назад собиралась завести приходяще-уходящего любовника! Этот крендель для такой задачи мне однозначно не подходит — проблемный очень, а мне этих самых, которые проблемы, и на работе хватает, и с Гато тоже.

Руки сами собой опустились и уперлись в бока. Глаза зло прищурились.

— Губы свои закатай обратно, — стала целенаправленно разжигать в себе злость, — с тобой действительно было приятно провести время, но, кажется, тебе пора!

Грубить все же не хотелось, но и смягчать рвущиеся наружу слова было очень сложно, потому и получилось так резко.

Расчет оказался верным: гордыня у этого тэнкварта была поболее моего, о чем свидетельствовал злой прищур, потемневшие глаза, и губы, чуть изогнувшиеся в угрожающем оскале. Еще не угроза, но уже намек на нее.

— Хамишь? — в ответ лишь упрямо передернула плечами.

Черт, наверное, немного всё же перегнула палку. Вот что значит действовать на эмоциях. Но сдаваться я не сбиралась. Что сделано, то сделано.

— Ты сам сюда пришел… незваным, — правая бровь Фамира изогнулась, намекая на невысказанное предложение продолжить, — это первое. Второе — на ближайшие пару десятков лет в моих планах длительные отношения с мужчиной не значатся.