Белее снега, слаще сахара... (СИ) - Лакомка Ната

Еще один удар по самолюбию. Я постаралась ответить как можно небрежнее:

- Кто же знает, ваше величество? Мама была простой служанкой, так что никто не записывал мою родословную золотым пером в серебряной книге. Я не знаю, кем был мой отец, он умер до моего рождения. Был, вроде бы,  ткачом, и родственников у него не осталось. Теперь я думаю, что его и вовсе не было.

Король промолчал, потому что мы уже ехали по улочкам деревни, распугивая ребятишек и собак. На улицах было пусто, свет в домах не горел, и вскоре мы узнали причину – староста выдавал замуж дочь, и все жители деревни собрались в его доме, празднуя это событие.

Госпожа Ханна тоже была там, и, увидев меня, обрадовалась, как родной. Староста тоже знал меня в лицо, тем более что к свадьбе он закупал в нашей лавке пирожные и торт, украшенный воздушным кремом и фигурками голубков. Как я ни сопротивлялась, меня и короля затащили в дом и усадили за стол.

- Согреться с дороги! – басил староста, поднося королю рюмочку вина. – И кусочек жаркого, господин мой!.. В такой день все должны быть сыты и довольны!

Я подтолкнула короля локтем, чтобы не вздумал соглашаться, но его величество чувствовал себя на удивление привольно, не выказывая недовольства или смущения, что сидит за столом с простолюдинами. Он выпил и закусил, и сбросил шапку, не боясь оказаться узнанным. Я сидела, как на иголках, а он преспокойно ел жаркое и нахваливал хозяйку, которая была красная от усердия и удовольствия.

- Какой приятный молодой человек, - прошептала мне на ухо госпожа Ханна. – Смотреть на него – одно удовольствие, а уж когда заговорит… - она тоже успела пригубить вина и теперь захихикала, как девчонка на празднике начала лета. – Будь я помоложе лет на тридцать, я бы своего не упустила. И ты не упусти, дорога Мейери!

- Госпожа Ханна!.. – только и произнесла я, опасливо косясь в сторону короля, который разговаривал со старостой.

Староста говорил увлеченно, размахивая руками, а король важно кивал. Я почувствовала раздражение и досаду – о чем было говорить деревне с королем!.. А ведь говорили же. И не испытывали неудобства.

Музыканты промочили пивом горло и заиграли свадебную хороводную. Все, кто еще мог стоять на ногах, помчались танцевать, и жена старосты самолично увела короля в хоровод.

- Парень танцует, - многозначительно промурлыкала госпожа Ханна. – И ты бы пошла, сплясала.

- Ногу подвернула, - отозвалась я. – Лучше посижу с вами. Полюбуюсь.

Но отсидеться мне не удалось, потому что меня тоже затащили в хоровод.

Деревенские пляски – это вам не королевские танцы со множеством фигур. Тут каждый топает и прыгает, во что горазд. Женщины и мужчины шли двумя кругами, меняясь партнерами, взвизгивая и ухая. Меня словно несло вихрем, пестрым от ярких одежд, шумным, стремительным…

Среди разгоряченных крестьянских лиц я то и дело выхватывала взглядом лицо короля. Он улыбался. Улыбался – и смотрел на меня.

Зачем так смотреть? Смотрел бы на жену старосты, которая отплясывала с ним, как в последний раз!..

Очередная смена кавалеров, и я оказалась в объятиях его величества, только потанцевать нам не удалось, потому что музыка смолкла, и музыканты громко затребовали пива и мяса, чтобы подкрепить силы.

- Чудесно, - сказала я немного сердито, - но нам пора домой.

Я хотела высвободиться из рук короля, но он не отпустил.

- Куда это ты? – сказал он громко, и все оглянулись на нас. – А как же - поцеловать?

- Правильно! Они же под омелой! – расхохотался староста, широко разевая рот. – Оказалась под омелой – дари поцелуй, красавица!

Над нами и правда висела омела – привязанная к потолочной балке, украшенная лентами.

- Глупости какие, - сказала я, пытаясь разжать руки короля. – Все это суеверия… Нам давно пора ехать. Ночь уже… волки…

- Значит, не будем затягивать, - объявил его величество и поцеловал меня при всех, схватив за затылок, чтобы не увернулась.

Говорят, под омелой случаются чудеса. Наверное, это было одно из подобных чудес. Потому что хоть я и стояла на деревянном полу, но в то же время взлетела и парила где-то между звезд. Да, прежний синеглазый мальчишка научился целоваться, и теперь пользовался своим умением, унося меня в неведомый мир – сказочный, волшебный…

Гости захлопали в ладоши, подбадривая наглеца, мужчины завопили, подсказывая, что следует сделать после, когда мы будем возвращаться в город. Когда король отпустил меня, мои щеки и губы горели, как ошпаренные.

Госпожа Ханна была необычайно довольна и хитро посматривала на меня, пока мы ходили к ней домой, чтобы взять закваски.

- Приятный молодой человек, - шепнула она мне на прощанье. – И красавчик – каких поискать!..

Мы попрощались, король снова уселся в сани рядом со мной и по-хозяйски приобнял меня, держа вожжи одной рукой.

- Ну, это уже слишком, - не выдержала я. – Вы слишком вошли в роль возчика, ваше величество.

Он улыбнулся так самодовольно, что просто напрашивался на вторую пощечину.

- Очаровали всех крестьян, - сказала я, пытаясь спихнуть его руку со своего плеча. – Какие у вас таланты!.. Вы там как рыба в воде себя чувствовали. Теперь сомневаюсь – может, вы не король, переодетый возчиком, а возчик, переодетый королем? Обман раскроется и…

- Не забывай, что мой дед был водовозом, - король ничуть не обиделся и руку не убрал, только обнял меня покрепче. – В предках у меня не только короли. Простолюдинов – ровно половина.

Я передумала вырываться. В медвежьей шубе, под королевской рукой, мне было тепло и спокойно. Наверное, так спокойно мне не было никогда в жизни. Где-то я уже слышала такие слова…

- Староста рассказал, что не хотел выдавать дочь за того парня, - заговорил король. – Он – кузнец, вроде как не пара. Только кузнец-то оказался не промах, настоял на своем. И дом построил, и работал, как проклятый, чтобы свадьбу сыграть. Ну и девчонка ни за кого больше не хотела… Папаше пришлось уступить. Сейчас они все счастливы.

- Они боролись за счастье, - сказала я назидательно. – Главное, чтобы и дальше все были счастливы, чтобы не ошиблись с выбором. Чтобы это и правда была любовь, а не прихоть.

- Разве в таком деле можно ошибиться? – король бросил вожжи, но дорога была одна, и лошади бежали дружно, не теряя направления. – Любовь или не любовь – это сразу понятно. Мейери, выходи за меня?

27.

- Вы пьяны, ваше величество! – я вывалилась бы из саней, если бы король не держал меня, прижимая все крепче.

- Может, это и придало смелости, - сказал он. – Стань королевской невестой, а потом и женой. И не бойся ничего. Все мои предки женились по любви, не хочу нарушать традицию.

«Так предлагаешь стать женой или невестой?», - подумала я, и настроение испортилось окончательно.

- А у вас уже и любовь, ваше величество.

- Не притворяйся, - он прижался лбом к моему виску. – Ты же знаешь, что я влюбился в тебя с первого взгляда. Еще в той лачуге в лесу, куда меня привела белая птица…

- Вы точно пьяны, - я оттолкнула его, насколько это было возможно сделать, сидя плечом к плечу в узких санях.

- Пьян от любви, - согласился он. – Я ведь ни на день про тебя не забывал, Мейери. Только о тебе и думал. А когда встретил второй раз – совсем потерял голову. Ты такая… такая… лучше тебя никого нет.

- Тогда зачем уговариваете меня участвовать в отборе невест? – сказала я жестко. – Просто женитесь – и всё.

 Он смутился.

Смутился так, что даже чуть отодвинулся от меня.

Вот она – цена мужским словам. «Выходи за меня!». А как потребовали дела, а не слова – сразу что-то не так.

- Это будет выглядеть некрасиво, - попытался объяснить мне король, и голос у него был виноватый. – Мы еще год назад объявили об условиях женитьбы, приехали девицы со всего королевства… Если им всем сразу отказать, они будут оскорблены. Лучше участвуй в отборе, выиграй, и мы поженимся. Все по закону. Ты же сама этого хочешь, Мейери?.. Ведь хочешь?..