Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения

Даже Геранд, и тот не поверил:

— Ты? Умеешь лечить людей?

— По-твоему, я бы стала предлагать понапрасну? — и, уже обращаясь к хозяину салона, настояла, — вы ложитесь, ложитесь, чего зря мучаться.

Со стонами и пыхтением он лег на диван, спустил халат до бедер, обнажая рыхлую бледную кожу спины.

— Как прихватило меня, почти сразу после Вашего ухода, так до сих пор шевельнуться не могу, не то что работать. И на свадьбу к Вашему брату не попал, — говорил ювелир, обращаясь к Геранду, пока Надежда, встав на колени, разглаживала ему спину, круговыми движениями кончиков пальцев, спускаясь вдоль позвоночника к крестцу, не обращая внимание, на то, что пациент периодически дергался от боли и с шумом втягивал воздух сквозь сжатые зубы. — Репортаж с церемонии я, конечно же, смотрел. Давненько мне не приходилось видеть таких красивых свадеб. Кстати, Ваше Достоинство, а невеста, то есть жена Вашего брата…

— Лечит Вам спину. — смеясь, перебил ювелира Геранд.

— Что-о??

— Не лечит, а уже закончила, — вмешалась в разговор Надежда, — вставайте. Не бойтесь, болеть не должно.

Старый ювелир поднимался чрезвычайно бережно, каждую секунду ожидая болевого укола. Но боль исчезла. Тогда он, уже смелея, повернулся. Боли не было. Он наклонился. Спина нисколько не беспокоила.

— Но как же так?!

— Всё в порядке. Больше не заболит.

— Да я не об этом. Я то всё время думал, старый пень, кого же Вы, Праки, мне напоминаете, хотя точно знал, что мы не встречались! Геранд! Ваше Достоинство, неужели Вы не могли сразу мне сказать, кто именно пришел с Вами?

В дверь аккуратно постучали. Вошел тот самый продавец, держа в руках три коробочки.

— Ваш заказ. — Он оставил всё на журнальном столике и вышел.

Ювелир разразился целой серией восторженных комплиментов в адрес Надежды, которые она, вежливо благодаря, была вынуждена выслушать, лишь потом он спросил: — Какие, конкретно, украшения Вы хотели бы приобрести?

Пришлось снова доставать из-за воротника подвеску.

— Я пытаюсь подобрать что-то в комплект к этому цветку. Осталось только серьги купить.

— Ну-ка, ну-ка, — живо заинтересовался ювелир, вытягивая шею, — Праки, только не гневайтесь, пожалуйста, нельзя ли мне посмотреть поближе?

Пришлось снимать цепочку.

Он, положив украшение на ладонь, долго и внимательно рассматривал его под лупой в разных ракурсах, поднеся поближе к настольной лампе.

— Интересно, очень интересно, — бормотал он себе под нос и, наконец обратился непосредственно к Надежде:

— Как давно у Вас это украшение?

— Лет с трех. Мои родители прилетали тогда на Талькону, и Рэлла Тальконы подарила его мне, как талисман, на счастье. А в чем дело?

— Просто такие подвески уже больше трехсот лет, как не делают. Их, в небольшом количестве, изготовляли, одно время, в мастерской при горном храме Западного материка. Их, действительно, носили как обереги, потому что это не что иное, как храмовый символ Неба — стилизованный цветок, посвященный Защитнице. После Большой Войны таких вещиц остались единицы, по крайней мере я только слышал о них, а в руках держать не приходилось. На нашем материке подобные обереги всегда гравировались на круглых золотых пластинках. Боюсь, что ничего достойного к этому украшению я сейчас Вам подобрать не смогу. Но я обещаю, я сделаю Вам такой комплект. Подберу достойные камни и сделаю. А сейчас… — ювелир задумался, упираясь указательным пальцем между седых кустистых бровей, — сейчас, если только по цвету, то… Ну, конечно! — обрадовался он, — Как же я мог забыть! Это именно то, что нужно. Я сейчас принесу! — И, совершенно забыв про больную поясницу, почти бегом скрылся за дверью.

Он вскоре вернулся, держа в руках коробочку.

— Вот, посмотрите. Таких больше нигде нет. Я и делал их не на продажу, а просто для удовольствия.

Надежда заглянула в коробочку.

На черной бархатной подкладке лежали два ярко-синих цветка — колокольчика. От застежки вниз под углом отходили два малахитовых листочка, а от них на трех звеньях золотой цепочки сам цветок: тонкостенный, чуть не просвечивающий, с ободком, отделанным алмазной крошкой. Три золотых тычинки оканчивались полусферами, в которых крепились небольшие бриллиантики. Четвертый искрился в месте, где сходились листики.

Надежда, восторженно улыбаясь, смотрела на изящные серьги. Аналогов ей ещё не приходилось видеть ни здесь, ни на других планетах. Действительно, единственный экземпляр, созданный мастером высочайшего класса. Молчание затягивалось. Необходимо было что-то отвечать, желательно внятное и одобрительное, а она всё ещё пыталась прикинуть, хватит ли у неё на счету денег. Получалось, что, пожалуй, маловато. Поэтому улыбка перешла в кривоватую ухмылку.

— Прелесть! — и сразу же заметно смутившись, — мне бы подешевле что-нибудь…

И Геранд и ювелир возмутились одновременно и одинаково яростно:

— Да кто сейчас о деньгах говорит! Что у меня денег не хватит что ли? Лишь бы только тебе понравились.

Мастер легонько тронул руку девушки:

— Нравятся? По мысли?

— Очень нравятся. — Не стала притворяться Надежда, — по мысли.

— Тогда они твои. — И, не давая ничего возразить, закрыл коробочку и вложил девушке в руку. — И ничего не говори! Это мой свадебный подарок. И с меня ещё причитается за лечение. Я сделаю достойный комплект, как и обещал. И я буду рад, если Вы будете хотя бы иногда посещать мой салон.

Аллант уже заждался и возмущался, полушутя:

— Геранд, я только попросил тебя передать Надежде букет, а ты решил насовсем похитить мою жену? Тебе что, своей мало?

Геранд в долгу не остался:

— Я бы поменялся с удовольствием. Как, братец, меняться будем: на вес или поштучно?

— Ну уж нет! — Аллант повернулся к Надежде, — ты только посмотри каковы замашки у наследника престола! Мало ему всего того, что он наследует по закону, так он ещё пытается отобрать у меня единственное богатство, которым я владею. Ну уж нет! — повторил он и неожиданно подхватил Надежду на руки, — пора спасаться бегством от этого захватчика, тем более, что времени в обрез, и моя единственная драгоценность рискует остаться к началу церемонии неодетой и непричесанной. — С этими словами, несмотря на сопротивление, он понес жену в сторону своих апартаментов.

Вечер был в полном разгаре, и голову Надежды уже украшал изящный жемчужно-сапфирный венчик принцессы Тальконы, а её всё не покидало странное чувство. Что-то было не так. Но что? И лишь за праздничным столом она поняла: рядом с Герандом не было Шоракси. Она, пренебрегая правилами приличия, на праздник не пришла. Хотя, особо удивляться было нечему. После всего, что было… Но то, что это ещё вовсе не конец неприятной истории Надежда не догадывалась. Да она и не хотела думать о Шоракси, тем более сейчас и развлекалась от души вместе с ничего не подозревающим Аллантом.

Уже около полуночи, когда бал был в полном разгаре, к Надежде, раскрасневшейся после быстрого танца подошла служанка и склонилась в полупоклоне:

— Ваше Достоинство, Вас приглашает к себе Рэлла Тальконы.

Надежда не удивилась, ведь, по сути дела, она ещё толком и не говорила с матерью Алланта с самого прилета.

Рэлла Тальконы ждала её у себя в гостиной. Она устало откинулась на спинку кресла и вытянула босые ноги перед собой на низенькую, обитую белым мехом скамеечку. Служанка, стоя на коленях, массировала ей стопы.

— Такие бурные празднества уже тяжеловаты для меня, — произнесла императрица, как только Надежда переступила порог, — как тебе сегодняшний вечер?

— Всё прекрасно, Рэлла Тальконы! Я даже и предположить не могла, что всё закончится свадьбой. Всё так неожиданно и так великолепно! Спасибо.

Ни сесть, ни пройти вперед Надежде не предлагалось, и поэтому она так и осталась стоять возле дверей.

— У тебя нет никаких претензий?

— Нет, спасибо, Рэлла Тальконы, всё в порядке.