Жар мощного тела пронзает кожу, я ощущаю его дыхание на себе, и вся сущность трепещет. Как дура, пытаюсь вырваться, но ректор шепчет: «Тихо!», и все внутри замирает от этого интимного голоса.
Только сейчас я соображаю, что мы стоим ни в какой-нибудь арке, а просто у стены здания, где нас даже слепой заметит. Но ищейки водят носом, смотрят прямо на нас и … не видят?!
Заклинание? Артефакт? Плащ-невидимка? Что?
Какая разница? Главное, мы в безопасности.
Бандюги покрывают все трехэтажным матом, и бегут искать дальше. Шаги все тише, голоса исчезают. А мы так и стоим, намертво вжавшись друг в друга.
Я почти не дышу, и не моргаю, глядя на профиль ректора, который острым взглядом оценивает, миновала ли угроза. Он, как всегда, знает, что делать. Решителен и ко всему готов.
А все, о чем сейчас думаю я – это непростительная близость. Запах его тела, сводящий с ума, его горячая рука на моих онемевших губах и грохот собственного сердца, предательски стремящегося к этому мужчине.
Запретному для меня мужчине. И недоступному вовеки.
Что должно случится в этом мире, чтобы он смог принять меня? Чтобы он смог принять почти убийцу собственной невесты, в теле которой я заперта?
А даже если бы я не была виновна, его сердце все равно занято другой. Что не говорите, а я нутром чую, что Редмонд однолюб. Он как волк, выбирает себе одну волчицу на всю жизнь. И его избранная скоро оправиться и вернется из земель драконов.
А даже если нет, даже если бы невесты и не было. Редмонд и мысли не допустит, чтобы принять такую женщину, как я.
И от этого становится так больно, что я не могу сдержать слез. Они пробивают глаза и катятся на его ладонь.
Ректор оборачивается. Если до этого времени он забыл обо мне, то сейчас более, чем вспомнил. Сейчас в его глазах лишь я и откровенное, не свойственное этому мужчине, замешательство.
Я хочу взять себя в руки, пытаюсь, но ничего не получается и начинаю хлюпать сильнее. Ректор отстраняется, не понимая, что за чертовщина тут происходит.
Наверное, думает, что у меня шок после погони или что-то в этом роде. Пусть так, по другому я все равно не смогу ему объяснить.
Но он не спрашивает. Отходит назад, возвращая мне личное пространство и от этого становится жутко холодно и одиноко. Плечи начинают дрожать то ли от озноба, то ли в такт истерике.
- Тесса Сьерра, прекрати это немедленно, - велит он мне, однако голос вовсе не такой грозный как обычно. Я понимаю, что опять ломаю его мозг. Моя предшественница ведь не плачет на каждом углу.
Пытаюсь сказать что-то внятное, но получается неразборчивое мычание, от того расстраиваюсь все сильнее.
- Тесса, прекрати эту провокацию, - вновь велит он мне, но я не слушаю, и хлюпаю громче и чаще.
Мужчина не выдерживает, хватает меня за руку и куда-то решительно тащит. Вы поверите? Мне без разницы, куда.
Это до абсурда смешно. Но того, у кого есть право меня погубить, я боюсь меньше всего на этом свете.
Еще десяток шагов, и ректор затаскивает меня в один из уличных «каминов». Касается артефакта, открывая портал, и все в глазах мельтешит. Куда мы?
Глава 29. Допрос
Мы оказываемся в каком-то незнакомом месте.
Быстро понимаю – это дом. Стены в бледном шелке, канделябры - не позолоченные, как у всех, а черные. Два оливковых дивана и два таких же кресла у настоящего камина, а у не того, из которого мы вышли.
Это место мне сразу откликается. Будто мое, будто для меня. Хотя, за всю свою жизнь я бы даже на квадратный метр в этом особняке не заработала, наверное.
Так чье это имение? Ректора?
Зачем он притащил меня сюда?
Спросить не успеваю, отвлекаюсь на быстрый тихий топот, и в дверях появляется высокая худощавая женщина со строгим каменным лицом в узнаваемом наряде экономки.
- Леди Тоам, - обращается к ней ректор, и женщина учтиво кивает, а затем поднимает глаза, которые тут же распахиваются до предела.
Скользят с благородного хозяина в мою сторону, оценивают платье, кричащее о попытке надругательства, и женщина хватается за сердце.
Интересно, что она подумала? Что это со мной сделал Редмонд?
Кажется, экономка и сама приходит к мысли, что неправильно все поняла, и трясет головой, а затем вежливо спрашивает:
- Чем могу вам служить, господин?
- Будьте добры, приготовьте для леди Сьерры успокоительный отвар и помогите во что-нибудь переодеться, - распоряжается он, ошарашивая своим приказом и меня, и женщину.
Не знаю, чьи глаза выкатились сильнее: ее или мои. И даже не понимаю, что в большей степени послужило удивлением для каждой из нас.
Абсолютно уверена, что леди Тоам, как звал экономку ректор, в курсе, кто такая Тесса и что она сделала. И потому просьба позаботиться о враге звучит, мягко сказать, странно. Этакий диссонанс!
А еще меня удивляет то, что господин Спиро говорит с женщиной вежливо, как с другом. В то время, как Роланд только то и делал, что приказывал, швырялся и ругался.
После выходок брата, такое отношение к персоналу несказанно радует.
Но мысль о том, что Редмонд что-то задумал, не позволяет расслабиться.
- Следуйте за мной, леди Сьерра, - просит женщина и с ровной спиной, точно примотанной к палке, ведет к лестнице.
Дом ректора выглядит внушительно. Тут нет вычурных убранств, как в поместье хозяйки занятого мной тела, зато каждая вещь находится на своем месте и представляет определенную ценность. Это подкупает и восхищает.
Опять-таки, нельзя расслабляться! Я на территории пусть и благородного, но все-таки врага!
Экономка доводит меня до одной из дверей, обозначив комнату гостевой, и велит подбежавшей к нам прислуге сыскать что-нибудь из одежды для меня.
Девчушка сначала учтиво кивает, берет разгон, а потом останавливается и бежит обратно к госпоже.
- Где ж сыскать платье, подходящее для благородной леди, коли ночь на дворе? Магазины закрыты, а в доме из женщин только слуги, - сетует она.
- Униформа сойдет, - заверяю я, желая поскорее избавиться от растерзанного наряда, напоминающего противные прикосновения Лорана.
Леди Тоам соизмеряет меня озадаченным взглядом, наверняка, отмечая, что для той стервы, о которой столько слухов ходят, я ничего такой, в принципе, человек.
Наряд прислуги мне не дают, зато откапывают где-то новенькое, но простенькое платье. Ни корсета, ни кринолина – разве не радость?
Как только мой вид начинает подходить под понятие приличий, экономка провожает к столовой, где на столе нас уже ждет целый кувшин мутно-белого отвара.
- Пары глотков будет достаточно, - сообщает дама, я отпиваю, и от истерики не остается даже следа.
- Успокоилась? – в дверях появляется ректор.
Видеть его без камзола в одной только рубашке, расстёгнутой на пару пуговиц, очень непривычно. Хотя чего это я? На берегу ведь и поболее разглядеть успела. Например, кубики на животе.
Так, Алефтина, успокойся. Нельзя думать о таком. И так сердечко пошаливает, мама не горюй!
- Все в порядке, - заверяю я, вспомнив, что от меня тут вообще-то ждут ответ, пока я таю в фантазиях.
Ректор шествует длинными крепкими ногами с столу и занимает привычное место во главе. Жестом велит мне сесть на соседнее, и дворецкий тут же отодвигает указанный стул.
- Оставьте нас, - отдает приказ Редмонд, и прислуги услужливо кивнув, скрываются за высокими белыми дверями. Вот бы и мне сейчас вместе с ними просочиться.
Но не получится, нет?
Тихо вздохнув, я перевожу взгляд на ректора, пытаясь понять, почему он привел меня сюда, и чего же хочет.
Вроде как молнии глазами не мечет, дым из ноздрей не идет. Но от этого не менее страшно. Его цепкий подчиняющий взгляд хуже всякого гипноза. А от мысли, что мы в этом огромном зале только вдвоем, становится трудно дышать.
Но я боюсь не только его. Я боюсь еще собственных чувств, которых не должно быть к этому мужчине. Но когда он рядом, сердце заглушает разум.
