Эй, дьяволица (ЛП) - Мигаллон Хулия Де Ла Фуэнте

После остаюсь лежать, обессиленный.

— Видишь? Сегодня с защитой, — лениво поднимаю использованный презерватив, откидываясь назад. Я же говорил, что Jipito — та еще сокровищница.

Она смеется. В тесном пространстве машины её смех звучит… почти интимно. Почему-то теплее, чем в её офисе. И я думаю, как странно это — слышать, как она смеется. Не потому, что у неё особенный смех, а потому что он вообще есть. Потому что она смеется со мной. Почти по-человечески. Почти доступно.

— Защита от ядовитых пещер смерти?

— Я сказал это вслух?

— Боюсь, что да.

Чтобы сменить тему, я киваю на её клыки.

— Ты прибереги это для своего пистолета 26-го калибра, ладно? — До сих пор не завидую. Честно. И дело не в том, что я не пошел проверить, жив ли тот парнишка, после того как ушел ночью с вампиршей.

Она понимает намек. Я замечаю, что её клыки всегда показываются, когда мы оказываемся в постели.

Она пожимает плечами и отводит взгляд. Говорить не хочет.

И я вновь задаюсь вопросом, почему выбирает именно меня. Потому что со мной не нужно притворяться? Со мной можно не прятаться и не врать? Мы оба знаем, кто есть кто.

Или она все же сдерживается…

— Ты их кусаешь? Мужчин, с которыми спишь?

Она смотрит мне в глаза пару секунд. Потом снова пожимает плечами.

— Если они просят.

— Ну надо же, какая забота! — фыркаю я. Сомневаюсь, что кто-то в здравом уме согласился бы на такой «сервис».

Так значит, этот легавый тоже видел её клыки? Меня раздражает, что это уже не только наш секрет.

Он тоже попросил её укусить его? Что-то липкое и неприятное сжимается в животе.

Смотрю на неё. На её тело, на её клыки. Качаю головой, решая сменить тему. А заодно и мысли.

Засунув презерватив обратно в упаковку, натягиваю трусы и сдвигаю шторку панорамного люка. Над нами раскинулось ночное небо, розовеющее вдалеке от первых лучей рассвета.

— Не хочу тебя подставлять, но ты позвала меня в придорожный мотель. А я привёз тебя в отель на тысячу звёзд.

Она смеётся.

— Ладно, зачтём тебе мини-очко.

— Только одно? — возмущаюсь.

Игнорирует меня. Разворачивается, усаживаясь на краю заднего сиденья, спиной к водительскому, и запрокидывает голову, глядя в небо.

Клыки уже спрятаны. Она молчит, погружённая в свои мысли, а я смотрю на отражение звёзд в её тёмных глазах. Вспышки света очерчивают мягкие линии её тела, светлым ореолом выделяют тонкий пушок на коже. Мне интересно, сколько в ней от человека — и сколько из этого можно подделать.

— Как думаешь, наша судьба записана там, наверху? — спрашиваю, возможно, просто чтобы отвлечь себя от неё. Вспоминаю свои татуировки на груди — созвездия, посвящённые моей семье.

— Когда-то я так считала. Что моя судьба предопределена. Что у меня есть цель, и я её достигну.

— И что случилось?

Она молчит. Чёрт, она потрясающе красива.

— Я оказалась недостаточно хороша, — произносит шёпотом, когда я уже уверен, что она не ответит. — Я подвела. Пала. Мне говорили, что я лучшая… но я не была таковой. Я их разочаровала.

Она протягивает руку, кончиками пальцев скользит по моим татуировкам, останавливаясь на одной, что теперь украшает свежий синяк — подарок от её колена.

— Спасибо и за это тоже.

Улыбается моему сарказму.

— Amore, — читает она надпись готическим шрифтом.

— Это итальянский.

— Любовь. — Понимающе кивает. Приподнимает бровь с насмешливым выражением. — Неужели ты романтик?

— Нет. Я был подростком и в какой-то момент наивно поверил, что, возможно, я тоже смогу…

Найти своего Френка.

— …влюбиться, — заканчиваю я.

— В кого-то, кроме себя? — Она заносит мысленный клинок, и я принимаю удар с удовольствием. Улыбаюсь.

— В того, кто смог бы сравниться со мной.

Она тут же разражается хохотом.

— Ты переоцениваешь природу. Она не способна повторить такое невероятное количество тупости в одном теле.

Пожимаю плечами.

— Возможно, да. Вот почему я до сих пор здесь.

— И что случилось? — переспрашивает она.

— Ты не видишь? — показываю на ушибленный бок. — Ты разбила мне любовь.

И, может, в этих словах слишком много правды, но она лишь смеётся и наклоняется за нижним бельём.

— Кажется, есть мечты, которые не для всех, — говорю скорее себе, чем ей. — И туфли, что не подходят ни к одной колодке.

Как я.

Она открывает дверь, собираясь забрать остальную одежду, но я её останавливаю.

— Не надевай это.

Не раньше, чем это постираешь.

Роюсь в багажнике и вытаскиваю запасной комплект охотничьей одежды, который всегда вожу с собой.

— Держи.

Она сомневается, переводя взгляд с меня на предложенные вещи. Это считается подарком?

Принимает их молча. Одевается, выходит из машины. Я следую за ней и свищу Постре, которая тут же несётся ко мне и снова забирается на заднее сиденье.

Мы не прощаемся.

Я сажусь за руль, завожу двигатель. В зеркале вижу, как она остаётся позади. Она смотрит мне вслед, и я чувствую этот взгляд, пока деревья не скрывают её фигуру.

Сколько бы мои глаза ни искали её вдалеке — там только пустота.

Глава 29. Твой подопечный

Днём, после тренировки и до начала ночного патруля, я отправляюсь на поиски Доме — пусть развлечёт меня, как и положено старшему брату.

Сюрприз-сюрприз, нахожу его за компьютером. Валюсь на его кровать, а следом за мной устраивается Постре. Я лениво глажу её мягкую шерсть, уставившись в потолок, пока Доме наконец не удостаивает меня вниманием, сняв наушники:

— Ну, что за дела?

Я пожимаю плечами.

— Просто задумался.

Его брови опасно сближаются.

— Ты вообще умеешь это делать?

Игнорирую его колкость и продолжаю рассеянно перебирать шерсть Постре, глядя в пустоту.

— Компай, — зову его спустя полминуты.

— Мм?

— Как думаешь, почему кто-то выбирает тебя?

Он резко поворачивается ко мне, на его лице — неприкрытое недоверие.

— Не говори мне, что ты влюбился. А то я уже заметил, что ты ведёшь себя странно… Тебе плохо? Вызвать врача?

— Нет, тупица. — Цокаю языком. — Я про выбор в сексуальном плане.

— А, ну это уже больше похоже на тебя.

— Представь, кто-то, у кого есть куча других вариантов, кто, возможно, даже не особо меня жалует, потому что я, в общем-то, и не старался понравиться… Почему этот кто-то всё равно…

Не то чтобы я задаю этот вопрос, чтобы получить преимущество перед одним качком-полицейским, по поводу которого я, разумеется, совершенно не испытываю ни капли неуверенности… Просто так уж вышло, что рядом с братом я всю жизнь чувствовал себя не в своей весовой категории. Вон у него рубашки размера XXL, чтобы влезли его руки-базуки и грудные мышцы, которыми можно колоть орехи.

— Ну, — Доме шумно выдыхает. — Мы принимаем то, что, как нам кажется, заслуживаем. Если ты считаешь, что достоин только презрения… Даже на подсознательном уровне. Если не считаешь себя достойным любви… Именно поэтому такие придурки, как ты, и пользуются успехом.

Я смотрю на него в ожидании пояснений. Кажется, я не до конца уловил мысль. Он снова шумно вздыхает.

— Из-за низкой самооценки, — объясняет. — И потому что у некоторых женщин материнский комплекс. В твоём случае это особенно актуально.

— Ага, конечно. И дело вообще не в том, что я чёртов бог в постели, да? — защищаюсь я.

— Ты сам спросил. Если тебе больше нравятся твои собственные ответы… — Он собирается снова надеть наушники.

— Ладно-ладно. — Останавливаю его. — Давай, продолжай.

Третий тяжёлый вздох.

— Так вот… Я не могу сказать, почему кто-то выбирает именно тебя. Но в моём случае я бы выбрал человека, с которым мог бы быть собой на все сто. Того, кто не заставляет меня чувствовать себя странным из-за моих странностей, тупым из-за моей тупости. Кто не делает меня плохим или виноватым за мои недостатки. Кто даёт мне эту свободу и спокойствие — быть собой, зная, что меня не осудят и не отвергнут, а в твоём случае — не перестанут желать, даже когда узнают всё дерьмо. Всё грязное и сломанное. — Он лениво тыкает в клавиатуру, не особо что-то там делая. — Притворяться — утомительно.