Мост душ (ЛП) - Шваб Виктория

— Мадам ЛаЛори была светской львицей, — говорит мама без своей обычной жизнерадостности, — а еще серийной убийцей. В то время по всей стране свирепствовали ужасы рабства, ЛаЛори выделялась огромным размахом в своей жестокости.

Лукас смотрит в мраморный пол, его руки сжаты в кулаки.

— Всё всплыло наружу во время одной из вечеринок, — говорит папа. — Начался пожар, который быстро распространился по всему дому. Все вовремя выбрались, по крайней мере, они так думали. И всё же из горящего дома доносились голоса, — он тяжело сглатывает. — Даже после того, как пожар был потушен, они слышали мольбы и глухой стук кулаков. Когда пепелище остыло, они поняли почему.

Он опускает взгляд.

— ЛаЛори держала рабов запертыми на чердаке.

Желчь подступает к горлу.

— Когда начался пожар, у них не было возможности спастись.

Джейкоб вздрагивает. Рука Лары взметнулась ко рту. Завеса колышется, готовая затянуть меня внутрь, а я сопротивляюсь изо всех сил, потому что не смогу посмотреть в лицо тому, что окажется по ту сторону, и на этот раз к Эмиссару это не имеет никакого отношения.

— Некоторые события настолько ужасны, — говорит мама, — что пропитывают саму суть места. Они окрашивают его прошлое, настоящее и будущее. — она обводит рукой вокруг себя. — Это дом гнева. Так и должно быть. Мадам ЛаЛори так и не наказали за чудовищное преступление. Она и её муж бежали во Францию, оставив после себя боль и несправедливость. — Мама делает глубокий вдох, словно ныряльщик, и ступает по темному коридору. Но я не готова следовать за ними.

Я испытываю облегчение, когда Лукас возникает передо мной.

— Вам следует уйти, — тихо говорит он. — Здесь не место для…

Интересно, он скажет «промежуточников»? Но через мгновение он говорит просто:

— …детей.

Обычно я протестую, настаиваю на том, что я достаточно взрослая для того, что ждет меня внутри, но на этот раз я даже не хочу близко подходить. Мне невыносима сама мысль о тех комнатах. Лучше бы я не знала о том, что произошло, хотя мама обычно говорит, что знание — своего рода уважение. Способ почтить мёртвых.

— Вы идёте? — спрашивает папа меня и Лару.

— Не думаю, что им стоит, — говорит Лукас. Мои родители и наш гид обмениваются взглядами, нечто вроде безмолвного разговора, который иногда происходит между взрослыми.

А потом папа кивает и говорит:

— Ты прав.

Он дает мне немного наличных и говорит нам пойти перекусить, а через час мы встретимся возле особняка. С этими словами оккультурологи и их команда направляются вглубь мрачного дома, а Джейкоб, Лара и я возвращаемся на улицу. Завеса спадает, когда мы проходим железные ворота. Я прислоняюсь к фонарному столбу и дрожу от удара силы.

— Всякий раз, когда я говорю, что нам не следует идти в до с привидениями, ты никогда не слушаешь… — бормочет Джейкоб.

Мы идем по Королевской улице, стремясь увеличить расстояние между нами и особняком ЛаЛори, насколько это возможно. Пока мы идем, не могу не задаться вопросом, где же Эмиссар? До особняка ЛаЛори мои нервы были натянуты, но теперь они официально подали в отставку.

— Не выходит, — говорю я. — Мы ждали. И он не пришел.

— Быть может, он сдался, — говорит Джейкоб. — Может быть, это похоже на игру в прятки, и мы так долго прятались, что теперь игра окончена.

— Ты действительно в это веришь? — спрашивает Лара.

Джейкоб хмурится.

— Это могло бы быть правдой.

Но мы все знаем, что это не так. И мы все знаем, что нужно делать. Мы должны привлечь внимание Смерти. Джейкоб, конечно, считает, что это плохая идея.

— Нет, говорит он, — я думаю, что это, действительно, плохая идея. Типа, монументально плохая идея. Во-первых, это опасно. Во-вторых, многое может пойти не по плану. И в-третьих, мне это не нравится. — он вздыхает. — Но если нам действительно нужно это сделать, тогда давайте сделаем это. Хм… так как нам это сделать?

Мы останавливаемся на углу, и я оглядываю улицы. Они запружены машинами, экипажами и людьми. Воздух наполнен джазом, смехом и звуками рожков. Сегодня в Квартале оживленно.

— Он где-то здесь, — говорю я. — Должен быть. Так почему же он не появляется?

— Здесь слишком людно, — отвечает Лара, показывая на улицу. — Помнишь девушку с кубиком Рубика вчера, Хейзел? Она сказала, что Новый Орлеан — хорошее место, чтобы затеряться, потому что здесь слишком уж оживленно. И мы целый день провели в людных местах. Так что если мы не хотим больше прятаться, нужно найти тихое место.

Я киваю.

— Чтобы мы выделялись. Как тогда на кладбище.

Мы обсуждаем поездку в Сент-Луис или Лафайет, но сегодня воскресенье, и погода прохладнее, а это значит, на кладбище будет полно туристов.

— А как на счет спиритического сеанса? — спрашивает Джейкоб.

Лара закатывает глаза.

— Я же говорила, что они ненастоящие, — говорит она, и она права. Но и Джейкоб по-своему тоже. В конце концов, Эмиссар появился на спиритическом сеансе впервые. Конечно, это был лишь его голос, но он нашел меня там. Я не думаю, что нам нужны будут атрибуты спиритического сеанса. Может быть, нам всего лишь нужно воспользоваться номером в отеле Кардек.

Настроение улучшается, пока Джейкоб не напоминает, что ему не войти. Таким как он проход туда запрещен. Простонав, я провожу руками по волосам, когда мы снова пускаемся в путь.

Думай, думай.

Завеса колышется вокруг меня, в ней дым, джаз и шепот, который я уже слышала на Джексон — сквер. Я резко останавливаюсь. Поворачиваю налево. И вот он, прямо на краю площади.

Мюриэль.

Мюриэль с увитым плющом ресторанчиком, огромной лестницей и странными комнатами наверху. Комнатами для спиритических сеансов. Я бросаю взгляд на Лару и Джейкоба.

— За мной.

Глава девятнадцатая

Ресторан на первом этаже переполнен обедающими. Мы направляемся прямо к лестнице, но нас останавливает официант.

— Дети, вы заблудились? — спрашивает он.

Лара заметно раздражается, когда ее называют ребенком, но я просто качаю головой.

— У нас свидание со Смертью, — отвечает Джейкоб, но, к счастью, официант его не слышит.

— Школьный проект, — отвечаю я, поднимая фотоаппарат.

Официант подозрительно на нас смотрит, но потом кто-то где-то роняет поднос, и он машет нам рукой.

— Только ничего не трогайте.

— Конечно, нет, — отвечает Лара своим лучшим густым британском акцентом.

Когда мы поднимаемся по лестнице, нам навстречу спускается пара, держась за руки, выпивая и болтая о том, как жутко наверху и какая там чудесная атмосфера. Мы проходим мимо, и Лара оглядывается через плечо.

— Эта часть открыта для публики? — спрашивает она меня.

Я киваю, и она оглядывается, затем хватает табличку «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА» на цепочке и вешает ее на верхней площадке лестницы позади нас.

— Сюда, — говорю я, ведя их мимо мягкой гостиной в залитую красным светом комнату для спиритических сеансов с жутковатой подсветкой фотолаборатории.

— Что ж, очаровательно, — отвечает Лара, разглядывая старинные картины и ухмыляющиеся маски, странное сочетание статуй, рисунков животных и причудливой мебели.

— Десять из десяти за атмосферу, — соглашается Джейкоб.

Беглый обзор, и я удовлетворена тем, что здесь, с нами, больше никого нет. По крайней мере, сейчас комната для сеансов в нашем распоряжении.

— Готова? — спрашивает Лара, и вопрос кажется намного серьезнее, чем есть на самом деле, но я киваю.

— Давайте сделаем это.

Мы вываливаем припасы из красного рюкзака Лары, спички, масло и могильную землю, и высыпаем все на тахту. На полу лежит богато украшенный шелковый коврик, и я сдвигаю его в сторону, обнажая голый деревянный пол, потрескавшийся от времени. Последнее, что нам нужно, так это разводить огонь.

— Я думал, именно это нам и нужно, — говорит Джейкоб.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — говорю я. — Огонь побольше. Тот, что выходит из-под контроля.