Академия палачей (СИ) - Телес Илия

Стоя в одиночестве на огромной высоте, я думала, насколько хрупка жизнь, и как тяжело удержаться за неё. Стали бы ополченцы просто так нападать на альянс, зная, что могут проиграть? Они пытались защититься?

– Аю… покажи мне воспоминания, – обратилась я к искусственному интеллекту, желая увидеть тот момент, когда впервые ощутила на себе всю мощь отцовского гнева.

Перед глазами появилось воспоминание, от которого кровь закипела в жилах.

– Папа, почему вы держите того мальчика в клетке? Он сделал что-то плохое?

– Снова покидала дом? Я запретил тебе выходить, Тессария! Тебя не касается моя работа. Этот мальчишка – шпион, из-за которого мы потеряли многих воинов. Ему грозит самое серьёзное наказание. Он не переживёт предстоящую порку. А ты – сиди дома и не смей выходить.

Сжав ладонь в кулак, я смотрела на собственное воспоминание, и слёзы невольно потекли по щекам.

– Держи! – прошептала я, пробравшись ночью через спящих охранников к клетке, в которой держали шпиона. Мальчишка был не многим старше меня. Избитый, весь в кровоподтёках, он глядел на меня, как загнанный в угол зверь. Мне пришлось переодеться в наряд прислуги, чтобы пробраться к нему. Что-то не позволяло спокойно заснуть. Мне было так мало лет… ещё ребёнок, но я не могла смотреть на чужие муки. Я знала, что он умрёт во время утреннего наказания, потому не могла спокойно заснуть, и решила помочь, уверенная в том, что мама поддержала бы меня.

– Что это? – спросил мальчишка, с опаской глядя на половинку кулона, подаренного мне мамой.

– Он поможет тебе выдержать боль! Мама обещала, что он придаст сил. Возьми. Я разделила его с тобой. Завтра будет твоё наказание. Если выживешь, сможешь уйти. Этот камень поможет тебе. Сжимай его в своей руке. Он поглотит часть боли и придаст тебе сил.

Мальчишка принял кулон, хоть и не доверял мне.

– С чего тебе помогать мне?

– Ты ребёнок, как и я… Сомневаюсь, что ты на самом деле смог бы сделать что-то плохое. Прости, мне нужно уходить.

Воспоминание исчезло, а следом появилось другое. У меня всё внутри перевернулось, ведь это был первый раз, когда я увидела отца в такой ярости.

Отец отвесил мне пощёчину, от которой я отлетела в сторону и упала. Из носа потекла кровь, но это никого не волновало… совсем никого. Мрачный как грозовая туча, отец надвигался на меня.

– Это ты помогла ему? Конечно, ты! Отдала половину кулона матери! Мелкая дрянь! В таком случае его боль ты разделишь тоже! Тридцать ударов плетью ей и не жалейте!

Охранник отца схватил меня за шкирку, волоком вытащил на улицу и поспешил привести в действие наказание. Казалось, что умру на месте. Я не плакала, только до крови разжёвывала губы и мысленно молила мамочку забрать меня к себе. Каждый удар наполнял отчаянием всё сильнее. Я теряла сознание, но быстро приходила в себя. Плеть вонзалась в детскую плоть, разрывая её на части, но камень помог. Наверное, я бы умерла от боли, если не он. Истекая кровью, я не могла даже встать на ноги, а отец велел забросить меня в комнату, лишённую гравитации.

– Если выживет, я прощу её! – сухо отчеканил он.

И я выжила. Но вместе с жизнью, данной мне как второй шанс, в груди появилось новое, незнакомое мне раньше чувство, – глубокая ненависть к родному человеку.

– Тавертон! – послышался голос капитана Рейгана справа.

– Аю, убери воспоминания, – попросила я хрипящим голосом, вытерла слёзы со щёк и обернулась.

– Капитан. Я снова пропустила что-то? – стараясь дышать глубже и скрыть слёзы, спросила я.

– Что это было? Я не должен был видеть, но твои воспоминания… За что отец так сурово наказал тебя?

– Это не имеет значения, капитан. Вероятно, уже тогда я исполняла истинный долг палача, раз получила наказание за свой поступок.

Мне подумалось, что генерал был прав… Даже если по ту сторону баррикады окажется кто-то близкий тебе, следует продолжать бороться за правду. Я ни о чём не пожалела тогда и надеялась, что мальчишка выжил… Пусть я ничего больше не слышала о нём. Мне хотелось бы думать, что эта жертва оказалась ненапрасной, и отец последовал уставу, отпустив его. Он должен был отпустить того, кого считал шпионом, если он выживет от ударов электрической плетью. Теперь мне подумалось, что его наказание было куда суровее моего. Справился ли он?

– Ты спасла мальчишку, которого твой отец назвал врагом. Почему так поступила?

Он видел всё? Как долго стоял там?

– Я не считала его на самом деле виновным. Он мог умереть, если бы я не разделила с ним камень. Капитан, вы не должны были видеть это… Я думала, что нахожусь здесь одна. Прошу, сделайте вид, что не стали случайным наблюдателем.

Ксавьер о чём-то глубоко задумался. Он словно погрузился в свои мысли, потому что не сразу отреагировал на моё обращение.

– Знала ли ты, чем грозит тебе неповиновение, когда помогала ему?

– Я всегда знаю, чем мне грозит неповиновение, но это не означает, что я испугаюсь и изменю своим принципам. Если вам ничего от меня не нужно, я спущусь к остальным.

Капитан кивнул, я развернулась и двинулась в направлении лестницы, по которой поднялась сюда с генералом. Поскользнувшись на лужице масла – и откуда оно здесь взялось? – я начала падать и покатилась к перилам. Вскрикнув, я приготовилась к худшему, но крепкие руки подхватили меня, и прижали к себе. Сердце заколотилось, как только я подняла взгляд. Ксавьер смотрел на меня испуганно и часто дышал, словно сам не поверил, что успел поймать меня.

– С-спасибо, – поблагодарила я, проглатывая тяжесть и слёзы, готовые хлынуть из глаз от облечения.

Капитан улыбнулся уголками губ и впервые посмотрел на меня совсем не так, как делал это раньше. В его взгляде появилось… уважение?..

Глава 12

Мы вернулись в академию без происшествий. Всё время я прокручивала в голове разговор с генералом. Он пытался объяснить мне, что не все в альянсе действуют правильно… не все помогают, а многие даже обращают своё оружие против беззащитных, нарушая главный пункт Кодекса. После того как Ксавьер увидел мои воспоминания, мы с ним больше не сталкивались. В какой-то момент мне даже показалось, что он сам начал избегать меня. И это к лучшему. Знал ли он того мальчишку, которого я спасла? Известно ли ему, выжил маленький ксениец или нет? Или не ожидал, что спасу его сородича? Вопросов много, но я не решилась задать их все. Не хотелось бы больше тонуть в воспоминаниях, причиняющих боль.

– Это твоих рук дело, Тавертон? – подбежал перепуганный Эд, тряся перед моими глазами какой-то бумажкой.

– Что это?

– Мне тоже хотелось бы узнать! Сначала Вэр… потом послание смерти Сейва. Чего добиваешься? Хочешь с ума свести нас? У тебя ничего не выйдет! Проще всего будет избавиться от тебя, маленькой сучки, чем оглядываться! Лучше бы ты затаилась и молчала себе в тряпочку!

– Издеваешься? Что это за клок драной бумаги?

Я присмотрелась и прочла текст, написанный изящным почерком: «Оглядывайся, когда смерть дышит в твой затылок».

Если бы у меня был такой красивый почерк, я бы порадовалась. Вместо ручки я обычно держала в руках мечи и кинжалы. Я стреляла из лука, когда мои сверстницы практиковались в каллиграфии. И я понимала, что это умение очень пригодится в академии дипломатов, но времени выделить на практику не могла, рассчитывая, что моих коммуникативных навыков и знаний хватит для поступления. Обучаться письму я планировала в академии, а теперь пригодилось умение владения оружием.

– Бойся сама! Мы с Сейвом закончим начатое, и тогда тебе точно никто не поможет! – дрожащим голосом прошипел Эд. Его всего трясло как безумца. Надо же… испугался не на шутку.

Со спины меня кто-то толкнул, и я чуть не налетела на Эда. Обернулась, глядя в самодовольную полную страха и ненависти рожу Сейва.

– Лучше бы ты нас не трогала! Теперь сладко тебе не придётся!