Александрин. Огненный цветок Вальхейма (СИ) - Чернованова Валерия М.

Небрежный поклон. Взгляд, колющий льдом. Равнодушная улыбка, едва тронувшая уголки идеально очерченных губ. Которые вчера, целуя, обжигали страстью. А сегодня… Я как будто стала ему чужой.

Да и всегда такой была. А забота — лишь угрызения совести и попытка исправить совершённую под воздействием чар ошибку.

Оставалось принять это и смириться. А Стража послать ко всем демонам.

И к рыжеволосой блуднице.

— Нет, даже не проси, Александрин! Я ровным счётом ничего не смыслю в магии!

И это говорит потомственная земная колдунья, в семье которой браки заключались и заключаются только между магами земли. Чтобы сила не рассеивалась с поколениями, как порой случалось при смешанных союзах, а, наоборот, возрастала.

В моём роду кто только не отметился. И, наверное, потому я родилась с дефектом — результат неразборчивости предков.

Морану по-хорошему тоже следовало бы жениться на дворянке, отмеченной стихией воздуха.

«Вроде Серенопаль», — рассуждала я вяло, а внутренний голос, садист этакий, услужливо поддакивал: — «Или Алис».

А что! Совсем скоро место маркизы де Шалон снова станет свободным. И моему пока ещё мужу всерьёз пора задуматься о продолжении рода. С таким призванием, как у его светлости, детей следует заводить в шестнадцатилетнем возрасте, сразу после инициации. А то все эти демоны…

«Поэтому, может, и хорошо, что у Стража завязалась интрижка с ещё одной сероглазкой», — твердила себе мысленно и понимала, что всё моё естество, каждая мельчайшая часть меня были против такого развития событий.

Но с тем, что плоть моя и мой разум никогда не дружили, я уже давно смирились и, несмотря на ноющую боль в сердце, решила придерживаться доводов последнего.

Подумаешь, на стенку хочется лезть и мысли только о том, пойдёт он вечером к ней или не пойдёт. Нужно не сопли разводить, а лучше попытаться отвлечься. Убедить как-то Софи наложить на меня антилюбовное заклинание. Чтобы, если Моран вдруг попытается снова ко мне сунуться (мало ли, может, одной Алис любвеобильному нашему окажется недостаточно), наш поцелуй надолго ему запомнился.

Ему и его желудку.

— Софи, ну это ведь всего лишь простенькое заклятие. Ну что тебе стоит его прочесть?

Девушка театрально заломила руки и заголосила, словно заправская актриса на подмостках театра:

— А если что-то сделаю не так? Меня ведь не учили колдовать!

— Меня тоже. Но это не повод ставить крест на своих возможностях, — соскребая остатки терпения, парировала я.

Пришлось использовать всё своё красноречие и приложить немало усилий, чтобы убедить Софи мне посодействовать. В конце концов, вздохнув безнадёжно, девушка рухнула в кресло и попросила подать ей «злосчастную книжицу».

— И что, тебе ни капельки не страшно? — пробежавшись по строчкам взглядом, подняла на меня свои большие тёмные глаза. Сейчас Софи напоминала пугливую лань, почуявшую приближение охотников и готовую в любой момент сорваться с места и убежать. Но единственный выход из комнаты предусмотрительно загораживала я, и девушка, издав очередной страдальческий не то стон, не то вздох, предприняла последнюю попытку меня переубедить: — Вдруг неправильно наложу заклинание, и тебе станет плохо.

Мне было горько, тошно, обидно. Ведь он больше не пытался спасти наш брак. В Луази мимоходом объяснился и так же быстро, между делом, вроде как извинился. После чего последовали упрёки, приказы, ультиматумы. И здесь, в Оржентеле, я только и слышала, что должна делать, а чего не должна.

Нет бы попробовать меня понять, хотя бы попытаться разобраться в моих чувствах… Но, похоже, они его светлости были безразличны.

Так что хуже, чем сейчас, уж точно не будет.

— Читай заклятие, — сказала твёрдо и подбодрила фрейлину улыбкой. — Я верю в тебя и знаю, что у нас всё получится.

Серен металась по комнате, точно одержимая, одна из тех, что умирали мучительной смертью в вольерах его высокопреосвященства. Сказать, что герцогиня была зла и напугана, — это ничего не сказать. Д’Альбре была вне себя от гнева.

— Как ты мог?! Ну как ты мог так подставиться?! А если бы он тебя убил?!

Плеснув в бокал вино, Страж тут же залпом его осушил. Мага по-прежнему потряхивало, и на лбу продолжала выступать испарина. Никогда, никогда он не испытывал такого жгучего, всепоглощающего страха, как сегодня во время боя. В какой-то момент Адриену показалось, что он слышит за спиной дыхание смерти. И если бы не внезапное появление правителя, неизвестно, сумел ли бы Моран остановиться.

Захотел ли бы.

— Сам не знаю, что на меня нашло. — Откинувшись на спинку кресла, мужчина устало прикрыл глаза. — Ненависть ослепила меня.

Ненависть, что поселилась в сердце Стража в тот самый день, когда он впервые увидел прекрасную новобрачную друга. И если до того момента де Грамона снедала только зависть — зависть к более могущественному, богатому, родовитому соратнику по оружию, она точила его сердце, словно червь подгнившее яблоко, — то с появлением в его жизни Серен, которой Адриен мечтал обладать безраздельно, неприязнь к маркизу усилилась. Всё чаще его сиятельство стал ловить себя на мысли, что жаждет гибели де Шалона. Жаль, не нашлось ещё такого демона, который бы разорвал ублюдка в клочья.

— Думаешь, мне легко себя сдерживать? — Серен скользнула на колени Стража, обвила его шею руками. Легкими касаниями-поцелуями начала осыпать лицо, покрытое ссадинами, до сих пор хранившее печать пережитого ужаса. Поочерёдно касалась то сомкнутых век, то плотно сжатых губ чародея. — По-твоему, я не желаю ему смерти?

— Он может выдать нас в любой момент. — Пробежавшись пальцами по шнуровке корсажа, де Грамон обхватил ладонями тонкую талию молодой женщины, крепко прижал к себе, с жадностью ловя её шёпот, её дыхание, таявшее на его огрубевшей в сражениях коже.

— Тогда и он долго не проживёт. Если его величество узнает, какую роль Моран сыграл в моём воскрешении… Думаешь, кто-то поверит, что он действовал под внушением? Такой могущественный чародей… Нет, Моран будет молчать, он не дурак.

— И просто позволит тебе жить? — Адриен потёрся губами о нежную мочку уха своей избранницы, украшенную розовой жемчужиной.

— Как будто у него есть выбор. — Серен блаженно зажмурилась, наслаждаясь лаской, и промурлыкала мягко: — А у меня для тебя поручение.

— Что-то срочное? — Волнение и гнев схлынули, уступив место желанию, которое пробуждала в нём эта женщина, всякий раз, стоило ей оказаться рядом. Близость чародейки одурманивала. Сейчас он хотел её так же сильно, как тогда несколько лет назад на брачном пиру.

— Вопрос жизни и смерти, — прошептала д’Альбре и чуть слышно, с заговорщицким видом добавила: — Как насчёт того, чтобы познакомиться поближе с Соланж ле Фиенн?

Глава 13

Должность фрейлины всегда считалась почётной, а главное, была доходной. На жалованье, которое выплачивают королевским бездельницам, вполне можно вести безбедную и независимую ни от кого жизнь. Независимую, например, от бывшего мужа…

Конечно, немало средств уходило на поддержание образа придворной кокетки — чуть ли не каждую неделю приходилось выписывать новые наряды, заглядывать в ювелирные лавки, приглашать к себе куаферов. Да и без служанки никак не обойтись.

Поэтому после развода, о котором я ещё даже не заикалась государыне, придётся потуже затянуть поясок — в моём случае корсет. Но я, с детства привыкшая к скромному образу жизни, уверена, легко смогу отвыкнуть от роскоши, которой окружил меня маркиз.

Так думала я, сидя под боком у правительницы, всё ещё обиженной на меня из-за опрометчивых слов, а потому демонстративно игнорировавшей мою персону. Зал был битком набит придворными. В бликах свечей шикарные наряды выглядели ещё шикарней: переливалась парча всеми цветами радуги, золотом и серебром отливали дорогие шелка, мерцали драгоценные камни, рассыпанные по подолам пышных на кринолинах платьев.