Мятежник (СИ) - Марли Вита

На моих губах скользнула грустная улыбка.

— Конечно.

— Хорошо, — тхаэлец улыбнулся в ответ. — Воссоздать всё это заново будет непросто, потребуется время. Пока перегной положим, землю привезём, оформим гряду, настроим тепло и свет… Лишь в конце весны сможем что-то посеять.

— Когда ты уезжаешь?

— Скоро, — дроу сдул со лба непослушную прядь волос. — Поехали с нами? С вояками скучно, ходят с кислыми лицами, дисциплина сплошная, то ли дело у нас!

Я хохотнула, вспомнив развесёлые беседы во время обеденной трапезы и вечер историй в компании дурман грибов. Прислонившись к холодной раме, взглянула на аккуратные грядки, где зеленели последние островки лета. Маленький рай в сердце подземелья. Единственное место, где когда-то светило солнце.

— Мне жаль, — тихо произнесла я в попытке заполнить неловкую паузу. — Я не могу, но буду по вам скучать. Особенно по твоим шуткам.

Йохан выпрямился, отряхнул руки от земли и посмотрел на меня своими глубокими глазами.

— Не можешь или не хочешь, впрочем оба вопроса всегда идут рука об руку. Был рад знакомству, Гвилисс, и с позволения Великого Солнца, — а мы, тхаэльцы, Солнце считаем создателем всего живого, — надеюсь ещё увидеться с тобой. Быть может однажды, гуляя свободно по вольмондским улицам, я встречу тебя. Ты улыбнёшься, помашешь рукой и с большой охотой послушаешь огородные байки своего старого тхаэльского приятеля.

— Так и будет, Йохан, — мой голос дрогнул, слова агронома глубоко тронули меня. — Вот увидишь, так и будет. Тебе ещё придётся ломать голову, какой цветок из твоего сада преподнести в дар ливенорской знакомой. Потому что я непременно приглашу тебя погостить.

Пожелание было искренним. С некоторых пор моё сердце болело за успех всего предприятия мятежников.

Йохан исчез за покосившейся дверью, а я постояла еще немного, вдыхая терпкий аромат земли и трав, словно пытаясь удержать ускользающее лето к исходу осени.

Там, на поверхности, властвовал ноябрь.

Самый ужасный, самый мерзкий месяц года. Слишком тёмный, слишком голый, слишком холодный. Когда природа создавала ноябрь, она пролила пузырёк с серой краской на холст и решила оставить как есть.

Каков Вольмонд в это время года мне было неведомо, но подземелье в разгар ноября я запомню безмолвным и безликим. Сизые пологи, пустые поля и своды полузаброшенной теплицы.

У тренировочных полей меня окликнули. Молодой дроу серьёзный и собранный ждал, чтобы провести инструктаж.

— Эолис поручил мне твоё обучение, — отрапортовал он. — Моё имя Юан, я маг-иллюзионист. Моя задача помочь тебе сладить с собственной силой, которую ты, как я понял, обрела недавно.

Юана я запомнила. Он участвовал в операции спасения приговорённых к казни товарищей. Немногословный, угрюмый, краткий в высказываниях. Верный делу и преданный командиру эльф.

— Магия стала для меня неожиданностью, — я одарила Юана учтивым поклоном. — До сегодняшнего дня уроки проходили у Аякса, простым приёмам он учил наравне с детьми и отроками.

На щеке у дроу был едва заметный шрам. Бледный, тонкий, как нить, он натягивался и углублялся во время беседы.

— Создай камень, — эльф протянул руку и раскрыл ладонь. — Сотвори иллюзию у меня на руке.

Я сосредоточилась, призвала воспоминания о гладких серых валунах и, концентрируясь, сделала пасс. Ладонь слабо закололо, затем возникло мерцание, словно из воздуха материализовались крошечные осколки света, и, наконец, в руке проявился небольшой, неправильной формы камень.

Юан хмыкнул, склонил голову набок.

— Плохо, — признал он. — Иллюзия слишком слабая.

— Приношу свои извинения, — пробормотала я, снова кланяясь, не зная, как следовало правильно реагировать на замечание. — Раньше получалось…

— Не извиняйся, работай, — отрезал Юан. — В этом деле извинения бессмысленны. Раньше у тебя получалось потому, что к Аяксу ты привыкла. Он добрый учитель, работает с детьми, терпелив, тактичен и по-родительски ласков. Меня ты видишь в первый раз.

— Во второй… — ляпнула я и тут же от испуга закрыла рот ладошкой. Вместе с этим эльфом мы сидели в одной телеге, когда меня привезли в подземелье.

— Во второй, верно, — серые губы недовольно сомкнулись, натянулся на щеке тонкий шрам. — Но это не помогло тебе создать качественное колдовство. А почему?

Я потупилась, чувствуя, как краска заливает щеки. Аякс создавал атмосферу доверия и поддержки, в которой магия рождалась легко. Он успокаивал, когда выходило плохо, подбадривал, когда не выходило совсем. С Юаном я ощущала себя ученицей, вызванной к доске. Страх ошибки сковывал движения, мешал сосредоточиться.

— Боишься, — констатировал Юан, словно читал мои мысли. — Страх — плохой союзник иллюзиониста. Он рассеивает концентрацию, подрывает уверенность. Твоя задача — контролировать эмоции, подчинять их своей воле. Забудь о том, кто перед тобой. Не думай — делай.

От его слов паника в душе расцвела ещё пышнее. Ответственность, порученная мне, усиливала беспокойство.

Закрыв глаза, я попыталась вызвать в памяти ощущения от прикосновения к камням. Вспомнила пляж у горной реки, где я любила бродить в детстве, собирая гладкие, обточенные водой, камешки. Представила, как холодная галька ложится в ладонь, как студёная вода обжигает пальцы. Сосредоточившись, повторила пасс.

Иллюзия не получилась совсем.

Оторопь перед суровым мятежником мешала концентрации. Дроу коснулся пальцем тонкой поволоки, которая должна была стать камнем, и она тут же лопнула, как мыльный пузырь.

— Еще раз, — сухо велел Юан, не проронив ни слова упрека. — И еще, пока не получится. Ты должна научиться создавать иллюзии в любых условиях, под любым давлением. Кого ты боишься больше всего?

— Мужа, — без раздумий отчеканила я.

Глаза воина расширились, губы разомкнулись, шрам проступил отчётливей.

— Больше, чем короля? Или кто там у вас… владыка?

— Не могу рассудить точно, учитель Юан, — смутилась я. — Владыке мне не приходилось врать. Иллюзия это, своего рода, обман. Отвечая на твой вопрос, скажу так: обмануть мужа мне кажется сложнее.

Тёмный эльф задумчиво потёр подбородок.

— Ты заблуждаешься в обоих суждениях. Родственнику солгать проще, возможен прогноз. Сложнее обмануть незнакомую тебе персону, обличённую властью. Второе твоё заблуждение состоит в том, что иллюзия — обман. Пока ты так думаешь, у тебя ничего не выйдет. Придётся поверить в силу собственного искусства, перевоплотиться. — Эльф замолчал. Слишком много слов исторг из себя в единицу времени. Выждав паузу, добавил: — Работай. Продолжай.

Последовала бесконечная череда попыток. Я представляла камни, ощущала их вес, холод, текстуру и форму, но невидимый барьер преследовал меня, не давая сосредоточиться. Иллюзии получались слабыми, дрожащими, эфемерными. Поверить в них было невозможно. Юан терпеливо указывал на недостатки, и я снова, и снова повторяла упражнение.

Прошло несколько часов. Мои пальцы онемели, в голове шумело, но я продолжала пытаться, пока не почувствовала, что силы на исходе. Последний раз, собрав остатки воли, я призвала образ камня. Получилось лучше. Иллюзия была плотной, непрозрачной, почти настоящей.

— Довольно, — тёмный эльф вскинул ладонь. — Закончим. Оставим тебе силы на вечерний праздник.

Я рухнула на ближайшую скамью, чувствуя, как дрожат колени. Переведя дух, поплелась домой готовиться к религиозному торжеству. Важному и почитаемому у дроу.

К ночи Полнолуния.

Глава 33

Я застала Эолиса сосредоточенным, возле медного зеркала с клинковой бритвой в руках. Волосы он собрал в пучок и, хмурясь, убирал с висков отросший ёжик.

— Зачем ты это делаешь? — скрестив руки на груди я прислонилась к стене, наблюдая за лёгкими, отточенными движениями.

— Не нравится? — прозвучал вопрос, а в зеркале я увидела два лукавых фиалковых глаза.

Подойдя ближе, я обняла его сзади, прильнув щекой к его спине.