Небо и земля. Том 1 (ЛП) - Хол Блэки

— Нашему Сопротивлению, существуй таковое, хватило бы совести не обирать население. Люди и так перебиваются с сухарей на воду, — сказала Эммалиэ и поморщилась брезгливо. — Ишь, повадилась лиса. Святым прикрывается. Значит, единожды уже обходила квартиры?

Айями подтвердила. В тот день Эммалиэ ушла с Люнечкой к знакомой, чтобы обменять крупяной брикет на теплую одежду и обувь для дочки. Потому и не застала акцию принудительной помощи.

— Запомни, Айями, война меняет людей. Она, как лакмусовая бумажка, проявляет их сущность.

— Значит, теперь человек человеку — волк? — спросила понуро Айями. Нет ничего разрушительнее, чем потеря веры в ближних.

— Боюсь, не быть нам с тобой волками, — улыбнулась ободряюще Эммалиэ. — Давай-ка ужинать. И Люне сказку расскажи. А то ходят тут всякие, детей пугают.

Айями ценила свою работу, которая не дала семье протянуть ноги от голода и подарила тепло в доме. Щепотка угольной пыли в печку — и чайник вскипел, каша сварена, а комната не выстывает до утра.

Поскольку дипломатические отношения с Даганнией прекратились давным-давно, то технических словарей в природе не имелось. Не напечатали. Пришлось Айями завести свой собственный словарик, взяв чистую тетрадь. Впрочем, Айями заметила, что и девушки-переводчицы пользуются похожими шпаргалками, записывая специфические термины, транскрипцию и перевод.

"Не отставать от них. Быть эрудированнее и подкованнее", — внушала себе Айями денно и нощно. Вечерами она заучивала слова, бормоча под нос. Или Эммалиэ читала вслух на амидарейском, а Айями записывала на даганском, после диктанта сверяясь с оригиналом. Когда у Имара выдавалось свободное время, он приносил в комнату переводчиц схемы и чертежи. Айями тыкала в разные линии и узлы, а он называл:

— Вентиль — furius… Клапан — doatic… Колено — …

— Urivor? — вставила Айями.

— Нет, — рассмеялся Имар. — Urivor употребляют в значении "коленная чашечка", а agacon — это изгиб, отвод. Взгляните, на схеме трубопровода пять колен.

— Понятно, — кивнула она, записывая в тетрадь уточнения.

И так день за днем, точнее, вечер за вечером, в течение часа, а то и двух после работы. Схемы, диаграммы, графики… Электротехнические, строительные, физические, химические термины…

— Спасибо вам, — сказала как-то Айями, когда за короткое время ей удалось осилить пространную статью из научного журнала о транзисторах и вакуумных лампах. Айями здорово попотела, расшифровывая терминологию, но одобрение Имара, бегло прочитавшего отпечатанный перевод, того стоило.

— Я лишь подсказывал, а вы проделали основную работу, — потряс он свернутой в рулончик брошюрой. — Очень полезная и важная вещь. Отправим её по назначению. А с меня — премиальные.

Премией стал кусочек свежего сливочного масла в фольге. Основная часть маслица досталась Люнечке, а Эммалиэ и Айями хватило чайной ложки. Вкуснотища!

Даганны поняли, что отсутствие технических словарей стопорит работу. Поэтому переводчицам разрешили беспрепятственно подходить к инженерам и спрашивать, что означает тот или иной термин на даганском. Однажды Айями поинтересовалась, какой резон победителям нанимать неопытных переводчиц, набирающихся знаний на ходу. Не проще ли принимать специалистов-профессионалов? Спросила и испугалась. Сейчас Имар ударит себя по лбу и скажет: "Действительно, почему мы не догадались раньше?"

— Конечно, нам было бы проще и легче, — ответил он. — Но профессиональных переводчиков и в довоенное время насчитывалось не так много, а сейчас остались единицы. И они заняты переводами, как и вы.

— Придумывают содержание плакатов?

— И агитационные лозунги в том числе. Аама… — посмотрел Имар серьезно, — вы поехали бы в Даганнию?

Айями смешалась. Что ответить? Сказать, что работа на чужеземье напоминает сыр в мышеловке? Что под красивыми обещаниями скрывается элементарное рабство?

— Я люблю свою страну. Нас, амидарейцев, трудно сдвинуть с насиженного места.

— Понимаю. Значит, не верите нашим посулам? — усмехнулся Имар.

— Отчего же? Верю, — согласилась Айями поспешно.

— Не бойтесь говорить правду, — успокоил он. — Ваша настороженность — показатель того, что в нашей программе имеются недоработки.

— То есть, нужно придумать новый фантик для конфеты-обманки? — вырвалось у Айями. Сейчас Имар рассердится за откровенные слова.

Но он, наоборот, развеселился.

— Да, нужен новый привлекательный фантик. И поверьте, Аама, это не обманка. Конфета действительно есть. Может быть, не так сладка, как хотелось бы. По крайней мере, мы честны и не обещаем свыше того, что можем предложить.

Иногда Айями казалось, что Имар возится с ней и с девушками-переводчицами как наседка с птенцами. Он вел себя мягче и интеллигентнее, нежели другие даганны, обращался учтиво и на "вы". Порой Айями забывала, что между ними глубокий разлом, что она принадлежит к поверженной и побежденной нации, а Имар — победившая сторона. Он не обладал привлекательной внешностью, применительно к даганнам это понятие неуместно, потому как амидарейские стандарты красоты не совпадают с иностранными. Возможно, даганки красивы, но это не факт. Кроме неестественно накрашенной женщины в клубе, иных представительниц чужеземного племени Айями не видела.

Имар помогал, это несомненно. Не смеялся, отвечая на наивные вопросы, и охотно разъяснял возникающие затруднения. Не прогонял, хотя часто бывал занят, а еще чаще отсутствовал в разъездах. И всё же он не был ИМ. Не был вторым заместителем полковника О'Лигха.

Странные у даганнов имена и смешные. Но Айями решилась бы насмехаться в самую последнюю очередь. Когда зависишь от руки дающей, потешаться над ней, по меньшей мере, глупо. А уж при виде второго заместителя господина военачальника и вовсе немеет язык, и сводит скулы.

Его присутствие она ощущала каким-то шестым чувством. Или седьмым. Или всеми органами чувств сразу. А'Веч заходил в кабинет к инженерам, приветствуя, или спускался по ступенькам к машине, или шел навстречу по коридору, или разговаривал с сослуживцами на крыльце ратуши, пуская струйки дыма — и Айями впадала в ступор. Или в коллапс. Наверное, от страха, с чего бы еще? Это А'Веч был с ней в клубе. И в кабинете музыки был он. И тогда, в машине, тоже был он. И… Айями не могла выбросить его из головы, как ни старалась. Он был не бесполым даганским офицером. Он был мужчиной. К примеру, Имар — инженер и непосредственный руководитель Айями и не более того. Полковник О'Лигх — самый большой и грозный начальник в городе и не более того. А А'Веч… С ним сложнее. Иногда эпизоды того вечера в клубе всплывали в памяти Айями, и сердце начинало биться как сумасшедшее, а удушливая волна накрывала с головой. И Айями ворочалась без сна, тщетно пытаясь смежить веки и вразумляя себя.

При всей политкорректности к местному населению и к пленным, даганны смотрели на побежденных свысока и вскользь. Потому что амидарейцы были безликой массой. Рабочей силой, без которой не обойтись. Сомнительно, что даганны запоминали женщин, приходящих в клуб и просящих об устройстве на работу. Победители пользовались услугами амидареек так же естественно, как пользовались помазком и бритвенным станком, и, не задумываясь, заменяли новыми. Даганн мог позвать первую попавшуюся уборщицу: "Эй, ты! Вычисти здесь", не тратя времени на выяснение имени. Аналогично обращались и к переводчицам. Исключение составлял разве что Имар. И, пожалуй, А'Веч, и то лишь из-за предвзятости и неприязни к Айями. Потому как отношения с ним не заладились. Совсем.

Их следующая встреча приключилась в первый рабочий день Айями, и повод оказался крайне неловким.

Естественные надобности никто не отменял, и их справляли на заднем дворе ратуши, в клозете. Нужник на четыре отверстия или, как грубо выражаются даганны, на четыре толчка. Внутри грязно и воняет. Мужчины не стараются соблюдать аккуратность — или по чистой случайности, торопясь, или специально, зная, что убирают амидарейки.