Рогатый папа (СИ) - Лира Екатерина

И вот, ворота театра, Ирина сама проявила инициативу и даже поцеловала его прямо в холле, спешно потом упорхнув на репетицию.

Алмазов был как всегда пунктуален. Явился ровно через два часа после их разговора. Герман сидел в пустом зрительном зале на первом ряду перед пустой сценой, когда вампир подсел на соседнее кресло.

– Что случилось? – взгляд Виктора был обеспокоенным. Впрочем, ему действительно было о чем переживать.

– В городе нашли несколько трупов, – скривился Герман. – И всё указывает на то, что это дело рук то ли вампиров, то ли упырей. Высшие вряд ли тут руку приложили, но чисто теоретически могли быть и они.

– Если это и сделал кто-то из мне подобных, то явно какой-то гастролёр, – моментально начал защищаться Алмазов. – Ни я, ни мои братья в крови не нуждаемся. У меня медицинский центр с донорским пунктом под боком. Ты это прекрасно знаешь.

Губы Виктора чуть дрогнули, обнажая клыки, глаза полыхнули красным.

– А еще я знаю, что в прошлом году вы устраивали кровавые разборки с оборотнями. Мало ли кто уже в этом мог перейти вам дорогу, – совсем не впечатлившись, пожал плечами Герман.

На миг ему показалось, что Алмазов вспылит и устроит прямо сейчас дебош, выломает пару кресел, сорвет портьеры. Вот только тот вдруг откинулся на спинку сиденья и заливисто расхохотался.

– У меня маленький ребенок дома. Я сплю по два-три часа, только бы жене дать нормально выспаться, потому что днем, когда я в клинике, она с ним одна. А няню завести, пока мы не расшифровали генетику ребенка и не поняли кто он, полувампир, полуборотень, или их гибрид, может быть чревато. Плюс, первые полгода малышу лучше большую часть времени быть с мамой. И ты реально считаешь, что у меня есть время на кровавые разборки? Ну-ну…

Он смахнул несуществующие слезы из глаз и продолжил.

– Я посмотрю на тебя, когда у тебя дети родятся. Какие ты «подвиги» начнешь совершать. Твоих-то вообще ни к людям, ни к нечисти первое время будет лучше не подпускать, – взгляд Виктора красноречиво говорил что-то вроде «помяни мое слово».

Герман поспешил отогнать назойливую мысль о том, что вампир в общем-то прав, но сдаваться не собирался.

– Я и не говорю про тебя. У тебя достаточно родственников.

– Никто из них не выходит из семейного дома, – отмахнулся Алмазов.

– И давно?

– Так, – Виктор поднялся с места. – У меня нет на это времени. Да и у тебя лишнего, я уверен, тоже нет. Никто из моих не имеет к трупам никакого отношения. Ты прекрасно знаешь, что скрывать сущность никто из них практически не умеет, а потому не высовываются, чтобы не иметь проблем с людьми. Общаются только с такой же нечистью. Устраивают вечеринки, ведут жизнь богемных затворников.

– Ну-ну. То-то я видел, как один из них приперся в бар Галавица и чуть не загрыз там одну из моих балерин. Очень богемная жизнь затворника.

– Что?

– А ты не знал? Нужно лучше следить за своими пиявками.

Глаза Виктора полыхнули красным, он поджал губы, что-то напряженно обдумывая.

– Я дам тебе их проверить.

Теперь настала очередь Германа удивляться.

– Даже так?

– Если это окажется кто-то из моих, я лично займусь мерзавцем, пока дело не пошло дальше.

Нагицкий облизнулся. Кто бы мог подумать, что дело разрешится так быстро. Но тащить через весь город в театр толпу вампиров было, конечно, чревато. Разве что порталом воспользоваться, чтобы кровососы не пересекались ни с кем из балетных.

Правда, сил это сожрет не мало. Если Ирина снова попадет в какую-нибудь неприятность – он не сможет быстро помочь.

С другой стороны, хотя бы одна проблема будет решена. Если, конечно, виноват окажется кто-то из Алмазовских родичей. А если нет?

Постучав по подлокотнику кресла, Герман медленно кивнул.

– Хорошо. Идем в репетиционный зал.

Глава 17

– Встали! – скомандовал балетмейстер.

Я приняла нужную позу и сделала глубокий вдох, направив взгляд в темноту пустого зала.

Ксюша позади меня наигранно кашлянула:

– Шлх… – то, что она маскировала кашлем, было предельно понятно.

В паре шагов от меня стоял Костя. Услышав ее, он подозрительно обернулся, а затем с какой-то обидой перевел взгляд на меня. Понятно. Уже донесли. А я-то думала, парни женские сплетни не слушают.

Сцепила зубы и вздернула подбородок выше.

Ксюшина логика казалась мне странной. Обзывать шлюхой девушку, которую главный спонсор театра лично до парадного входа довозит? Ну-ну. Видимо, ей острых ощущений не хватает. Не иначе.

Да и вообще, несмотря на способность Ксюши практически никогда не уставать, танцевала я все равно лучше. Пусть завидует дальше. С такой растяжкой выше тех ролей, что уже получила, ей не прыгнуть. Ну а остальные… остальные тоже пусть завидуют молча!

Впрочем, Германа в зале не было, так что в любом случае все сегодня должны были показать себя хорошо.

Но не успела я подумать о том, что Нагицкий делает с вампиром в репетиционном зале, как Ксюша, не успев сделать и пары па, взвыла и с грохотом упала на помост.

– Иванова, ты что творишь?! – балетмейстер был в скверном расположении духа. – В ногах запуталась? До двух считать разучилась?

– Простите… подвернула ногу…

Я обернулась на потиравшую коленку девушку. Затем снова в зал. Там было пусто. Странно.

Балетмейстер приказал начать все сначала, дав сигнал аккомпанирующему пианисту.

– Пусть только еще кто-нибудь ногу подвернет! – с угрозой произнес он, однако труппа, похоже, восприняла это буквально.

Едва заиграла музыка и все пришли в движение, как история повторилась. Только на этот раз растянулись уже Галка и еще одна танцовщица из

кордебалета. Затем один из танцоров не удержал партнёршу, и та рухнула прямо на него.

– Светлана! – надрывался Владимир Витальевич, спуская пар на моей подруге. – Ты у меня на следующем спектакле проверять билеты пойдешь вместо сцены! Как бы тебе для тупых объяснить? Гран батман – это когда резко выбрасывают ногу. Резко! Так какого черта ты сейчас плавный батман тандю делаешь? Наша билетерша, и та гран от тандю отличит, может, хоть она тебе объяснит доступно! Чего улыбаешься? Я серьезно, Иванова! На постановке больше даже в кордебалете не выйдешь!

И я снова вглядывалась в зрительный зал, пытаясь уловить малейшие движения в темноте. Может быть, все же кто-то стоит у дверей? Или это игра света?

Но кто, если я сама видела, как Герман заперся в зале с Алмазовым?

Даже пианист, поддаваясь всеобщему провалу, периодически брал не те ноты и сбивался, чем еще сильнее мешал танцорам.

– Уволю! – балетмейстер краснел от гнева. – Весь состав уволю! Сейчас-то что с вами случилось?! Как вас на сцену выпускать?! Даже при пустом зале деми плие и гран плие путаете! Вы профессионалы или школьный кружок?!

Балетные перешептывались. О чем он говорил, поняли все. Нагицкого рядом не было, и, тем не менее, все равно все шло из рук вон плохо.

– Так, все. Перерыв, – вздохнул балетмейстер, обхватив голову руками. – На вас, бездарей, плевать, а вот мне точно перерыв нужен. И кофе. Соберемся через полтора часа. Гончарова, Эльтова! Останьтесь. Нужно уже определиться, кто будет в первом составе в «Спартаке» солировать. Фестиваль совсем скоро. Хотя какой с вами фестиваль?! Опозориться только…

Общий выдох был подобен порыву ветра. Кажется, от кофе не отказался бы никто из присутствующих на сцене.

А вот Галя смотрела на меня так, словно это лично я подстроила сегодняшний всеобщий раздрай.

Большинство танцоров разошлись на перерыв, но в кулисах еще стояли Марина, Анжела, Ксюша и еще пара девчонок за ними. С другой стороны я увидела Светку. Она показала большой палец в знак поддержки и улыбнулась, правда, не слишком искренне. Впрочем, ничего удивительного – отчитали ее сегодня знатно. Тут только посочувствовать.

– Владимир Витальевич, – поспешно добавила я, – может быть, мы тоже после перерыва выступим?