Почти полночь (ЛП) - Андрижески Дж. С.

— Ты прекрасно знаешь, что это значит, — спокойно ответил Малек. — И они нервируют некоторых людей. Ты же знаешь, что это так.

Ник посмотрел молодому парню в глаза.

Один из этих глаз сиял бледно-бирюзовым цветом, другой был таким тёмным, что почти скрывал зрачок, и казался непрозрачно-чёрным. По цвету более тёмный глаз соответствовал его длинным волосам, которые отросли там, где он обычно сбривал их по бокам. Его волосы превратились в дикую гриву, густые и тёмные, и были гораздо менее прямыми, чем у его сестры. Они слегка вились и подчёркивали его высокие скулы. Он был потрясающе красив и с возрастом становился ещё привлекательнее.

Тем не менее, несмотря на почти сногсшибательные черты лица видящего и неприятное осознание Ником того, что Малек в настоящее время занимается сексом с Кит при каждом удобном случае, преимущественное чувство, которое он испытывал, глядя на долговязого видящего, сводилось к тому, насколько чертовски юным тот выглядел.

Иногда Ник забывал, что Тай была не единственным ребёнком из них двоих. Если бы Малек был человеком, Ник дал бы ему лет восемнадцать, максимум двадцать два или двадцать три, и то в зависимости от дня и того, как он был одет.

Для видящего Малек был всё ещё неприлично молод, во что бы там Лара Сен-Мартен ни хотела верить. Даже если Малеку было ближе к тридцати, чем к двадцати по фактическим годам, он всё равно был чрезвычайно молод для представителя своей расы.

В любом случае, насколько Ник знал, счёт по годам тоже бывал обманчивым.

Даледжем давным-давно сказал ему, что эмоциональная зрелость видящих гораздо ближе к тому, как они выглядят, и это делало Малека ещё моложе в глазах потрёпанного жизнью Ника. Было странно думать, что для большинства людей они с Мэлом выглядели относительно ровесниками.

Нику казалось, что между ними разница в целые века.

— Она правда может равняться векам, — спокойно согласился Малек.

— Верно, — сказал Ник.

Он потянул за выбившуюся металлическую нитку на рукаве. На нём всё ещё была одежда, которую он надел после душа на бойцовской арене: чёрные брюки, зелёная футболка с длинными рукавами, в которой он обычно тренировался, и более тёплая рубашка, которую на его родной планете можно было бы назвать толстовкой, но здесь она была сделана из плотных, металлических волокон. Это всё он надевал и на место преступления, не считая ботинок и длинного пальто.

Сегодня вечером он может получить выговор за то, что вчера не надел форму. Возможно, ему, по крайней мере, придётся написать причину, почему он этого не сделал. Но только в том случае, если кто-то из уличных копов что-то скажет, или один из дронов засечёт его внешний вид и сообщит об этом.

— Тебя действительно не беспокоят мои глаза? — спросил Малек.

— Это красивые глаза, чудак, — сказал Ник как ни в чем не бывало. — Конечно, они меня не беспокоят. Может быть, некоторые люди пялятся, потому что находят их завораживающими?

— Спасибо, Ник. И нет, обычно они пялятся не из-за этого, но я ценю саму мысль. И твою попытку заставить меня относиться к ним менее странно.

Ник с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.

Иногда Малек был таким забавным.

Ник задумался, было ли это связано с даром предвидения, которым парень был проклят при рождении, или с чем-то ещё более фундаментальным в его натуре.

Что бы это ни было, теперь, когда Ник узнал его, он полюбил его за это. Он также понял, что слова Малека произносились с душераздирающей искренностью, с совершенно бесхитростной честностью, от которой он, казалось, никак не мог избавиться, о чём бы они ни говорили. По той же причине Ник ни на секунду не усомнился в том, что парень говорил всё это в буквальном смысле.

Если бы он этого не знал, то мог бы подумать, что Малек издевается над ним.

Разноцветные глаза продолжали изучать Ника.

— Ты действительно ничего не помнишь из того, что мы только что видели?

Ник нахмурился, затем медленно покачал головой.

Он взглянул на Тай.

Он знал, что она была ещё большей аномалией, чем её брат, и по многим причинам. Одной из них было то, что она могла читать его мысли, несмотря на то, что он был вампиром. Большинство видящих не могли читать мысли вампиров. Они вообще ничего не получали из вампирского разума.

Ник всё ещё не был до конца уверен, мог ли Малек тоже читать его мысли, или же он просто был настолько связан со своей сестрой, что перехватывал от неё всё.

Он подозревал, что скорее второе.

— Да, — согласился Малек. — Я тоже это подозреваю. Но, честно говоря, сказать наверняка бывает трудно. Если это поможет, я легко слышу тебя, только когда мы втроём вместе, так что есть косвенные доказательства того, что я слышу тебя через Тай. Если я могу слышать тебя сам, это явно, не так хорошо и не так стабильно, — он прочистил горло. — И она не может так хорошо слышать всех вампиров, ты же знаешь. Она особенно хорошо настроена на тебя. С другими вампирами ей бывает трудно.

Ник кивнул.

— Понял.

— Ты не хочешь сейчас говорить о своих переживаниях? — проницательно спросил Малек. — Поэтому ты продолжаешь думать о других вещах, Ник?

Несмотря на то, что всего несколько секунд назад он думал об обезоруживающей честности Малека, Ник хмуро посмотрел на молодого видящего. Как это обычно бывало, когда он чувствовал себя особенно напряжённым и избегал общения, он обнаружил, что неземное спокойствие Малека и ещё более неземная проницательность слегка раздражают его, когда дело принимает личный характер.

— Я же сказал вам, я ничего не помню, — сказал он.

— Это не значит, что ты вообще ничего не видел, — резонно заметил Малек. — Всё, что ты можешь нам рассказать, может помочь тебе вспомнить больше.

Ник бросил на молодого видящего бесстрастный взгляд.

— Что вы видели? — спросил он немного агрессивно.

Малек нахмурился. Он обменялся взглядами с Тай, которая тоже нахмурилась.

Затем голубой и почти чёрный глаза Малека вернулись к Нику.

— Разве будет польза от того, что мы расскажем тебе? — спросил Мэл, снова с раздражающей рассудительностью. — Будет ли это что-нибудь значить для тебя, Ник, если ты сам не сможешь этого вспомнить? Или разговоры о том, чего ты всё ещё не можешь вспомнить — это просто способ избежать чувств, которые, очевидно, возникают у тебя в связи с тем, что ты начинаешь вспоминать?

Ник почувствовал, как его клыки слегка удлинились.

По той же причине он сначала не ответил.

Он не хотел пугать ребёнка.

Он также не хотел, чтобы Малек подумал, будто он зол на него.

Он не злился на него, на самом деле, нет, и мог признаться в этом даже самому себе.

В конце концов, Ник вздохнул и провёл ушибленной рукой по своим прямым чёрным волосам, которые были длиннее, чем обычно, но всё же намного, намного короче, чем у Мэла.

— Вы можете рассказать мне одно? — хрипло спросил Ник после ещё одного мгновения молчания. — Те вспышки, которые я видел в последнее время… то, о чём я вам рассказывал: кофеварка эспрессо, дома на берегу моря, как в Сан-Франциско, так и в Европе, мои грёзы о жизни в 1700-х годах или что-то в этом роде, крестьяне, фермерство, лошади, замок и сады… Джем стареет. Было ли что-то из этого реальным? Или всё это чушь собачья? Это дерьмо, которое я придумал по какой-то другой причине?

Малек просто смотрел на него, не меняя выражения лица.

Ник почувствовал, как у него сжались челюсти.

Может, он и не был видящим, но он мог увидеть ответ в этих глазах.

По какой-то причине этот ответ вызвал у него необъяснимую злость.

— Ты собираешься сказать мне…? — зарычал он.

— Тебе не нужно, чтобы я тебе говорил, — спокойно вставил Малек. — Ты уже знаешь, что я бы сказал, если бы ответил на этот вопрос. Это говорит о том, что ты, возможно, не переживаешь воспоминания об этих сеансах напрямую, но они всё равно просачиваются в твоё сознание. Вот почему ты такой эмоциональный, Ник.