Оковы для ари (СИ) - Чернованова Валерия М.

Зал советов полнился голосами. При виде наследника старейшины бросились к нему, вразнобой выкрикивая предположения, куда, почему и благодаря кому могла исчезнуть Её Лучезарность.

Жестом заставив магов умолкнуть, Скальде заговорил, спокойно и ровно:

— Отправьте на поиски ари лучших ищеек Севера. — Ледяной замолчал, чтобы спустя мгновение добавить: — Отправьте всех. Объявите награду. Такую, чтобы её бросилась искать вся Адальфива.

— Но если в других королевствах узнают, что Её Лучезарность сбежала, — задохнулся от переполнявших его эмоций эррол Тригад, — нас же поднимут на смех!

— А может, её похитили… — скорбно заметил эррол Корсен, получив в ответ негодующее:

— Если бы похитили, охранные чары точно сработали бы! Она ушла добровольно! Так что сами делайте выводы. — Тригад выразительно покосился на Его Великолепие.

Скальде не знал, какую из озвученных советниками версий он готов принять. Похитили? Сбежала? Ни одна его не устраивала. Сознание Ледяного отвергало каждую. Кроме единственной — это недоразумение, досадная ошибка или просто неудачный розыгрыш, и стоит ему войти в покои матери, как перед ним предстанет девушка, последние недели не покидавшая его мысли и сердце.

«Ставшая смыслом его жизни», — вдруг пришло осознание, такое простое и чёткое.

Призвав на помощь всю свою выдержку, тальден сдержанно проговорил:

— О её исчезновении и так скоро все узнают. Довольно возмущений, эррол Тригад, просто выполняйте! — Тяжело посмотрев на что-то бурчащего себе под нос старейшину, Его Великолепие отдал последнее распоряжение: — Немедленно разыщите эррола Махрета. Хоть из-под земли достаньте. Он мне нужен сегодня же.

По залу прокатился протестующий ропот.

— Обращаться за помощью к изгнаннику?

— Использующего мертвецов в своих гнусных ритуалах?

— Император Гвенеган едва не отправил его на плаху!

— Этот нечестивец как никто другой заслуживает топора палача!

— Если поможет вернуть мою жену, перестанет быть изгнанником. Так ему и передайте.

Старейшины приняли решение будущего правителя вялыми кивками и кислыми выражениями на изборождённых морщинами лицах.

Скальде понимал, следовало дождаться появления изгнанника — одного из самых выдающихся магов Севера, каких он когда-либо знал. Немалых усилий стоило остаться в замке, один на один со своими страхами: что больше никогда её не увидит. Что Аня может пострадать. Что его не окажется рядом, когда она будет в нём нуждаться.

Зверь рвался из плена тела. На её поиски. К ней. Готов бы облететь хоть весь белый свет. Заглянуть под каждый камень, в каждую щель любого замка, дома, лачуги, но отыскать свою ари.

В присутствии которой сходил с ума. Которую отвергал. Ненавидел за обман. Которую сторонился, когда она была рядом.

И которую больше всего на свете боялся потерять.

Просыпаться в чужой постели, в чужой спальне было, мягко говоря, непривычно. Ещё непривычней оказалось пробуждаться самостоятельно, без белоснежного, порой такого нахального, но нежно любимого мной «будильника». Кьёрд имел вредную, а также неискоренимую привычку каждое утро запрыгивать на кровать, умывать меня спящую и самым бессовестным образом стягивать одеяло до самых пят. Лишиться последнего в остывшей за ночь комнате — сомнительное удовольствие. Но вся эта возня прежде маленького котёнка, а ныне здорового такого «телёнка» с лихвой окупала любые неудобства.

Как он там? Я, конечно, не в другой мир сбежала, а значит, привязке не разорваться. Но, думаю, кьёрду от этого не легче, и он сейчас сходит с ума. Как и… Герхильд? Волнуется ли? Переживает? За меня?.. Губу закатай, Аня! Если Ледяной за что и трясётся, так только за своё бесценное сокровище — магию проклятых драконов.

Вчера в разговоре с Адельмаром я ни словом не обмолвилась о том, что императорское наследие не просто стало частью моей души. Не сказала, что я с ним вроде как сдружилась и с горем пополам пользуюсь. Когда припечёт. Или кто-то очень сильно меня допечёт. Наверное, следовало рассказать Талврину и об этой своей странности. Прежде чем он приступит к магическим изысканиям.

Не успела продрать глаза, толком вспомнить и осознать, куда попала, как заявилась Гритта. Всё такая же сурово-невозмутимая. С железобетонным выражением на мясистом лице, которому (выражению) мог позавидовать даже Его Драконопофигистость. И которое (лицо) ни разу за время нашего короткого знакомства не осветилось даже подобием улыбки.

— Господин уехал, но обещал вернуться к вечеру. Раз уж проснулись, принесу завтрак, а потом, если будет угодно, мы с вами погуляем.

— Мы? — Я приподнялась на локтях, сонным взглядом окидывая комнату. По-девичьи уютную, полную изящных финтифлюшек, вроде вазочек со статуэтками, разномастных ларчиков и шкатулок. Тоже наверняка полных: бесчисленными украшениями, коими по статусу полагалось обладать каждой уважающей себя алиане.

Вчера я отключилась, едва успев раздеться. Сказалась усталость, вызванная последними потрясениями. Да и невозможно страдать бессонницей под баюкающий шум прибоя.

— Вы, эсселин, оказались в очень щекотливом положении, и лучше, если рядом с вами всегда будет находиться женщина.

Где ж ты была, женщина, когда я вчера любезничала с твоим хозяином? Неженатым, между прочим, мужчиной. После этой мысли захотелось накрыть голову подушкой, а потом хорошенько стукнуться ею о колонну балдахина. Головой, а не подушкой. Последняя не заслужила столь варварского с ней обращения, а вот встряхнуть содержимое первой будет полезно.

Нет, я не жалела о содеянном. Уж лучше быть беглой рабыней, чем просто рабыней. Вот только сомневаюсь, что Его Льдистость, в случае, если сила благополучно привяжется к Фьярриному телу, милосердно отпустит мою душу. На Землю. Может статься, отправит в какое-нибудь другое место. Банально упокоит на веки вечные. Пусть даже и обещал, что не пострадаю. Но то было до того, как сбежала. А что произойдёт при следующей встрече со Скальде…

Брр! Даже думать об этом страшно. А начинать день с пугалок — вредно и энергозатратно. Лучше начнём его с чего-нибудь приятного, например, с завтрака. И пока больше не будем, даже на секундочку, вспоминать о драконотиране.

— Значит, прогулка по замку! — изобразила я то, чего Гритте так не доставало — улыбку.

Пусть ходит хвостиком, мне что, жалко? Тем более место незнакомое, и я буду только рада экскурсоводу.

Служанка отправилась за завтраком, а я, увязая босыми ступнями в густом ворсе ковра, приблизилась к окну. Было уже позднее утро. По крайней мере, солнце светило высоко в небе, выбеливая воду, разбрасывая по безмятежной глади моря бриллиантовые россыпи света. Огромные валуны, омываемые волнами, тоже сверкали, как будто покрытые чёрным глянцем. И где-то высоко в лазоревом чистом небе пронзительно кричали чайки.

Распахнув окно, с наслаждением вдохнула солёный, напоенный морской прохладой воздух. Хорошо!

Не дожидаясь возвращения Гритты, сама оделась во вчерашнее платье. Умылась, поплескав водой в лицо из медного тазика, и, кое-как расчесав спутавшиеся за ночь волосы, заплела их в косу. Служанке оставалось только помочь со шнуровкой платья, а потом смотреть, как угощаюсь тёплым хлебом с сыром и вяленым мясом и запиваю всю эту вкуснотень ароматным травяным отваром.

— Гритта, надеюсь, я вас ни от каких важных дел не отрываю?

— Не отрываете, — эхом отозвалась женщина и распахнула передо мною двери, пропуская в сумрачный коридор.

Она ни разу не назвала меня Лучезарностью. То ли не знала, кто я такая, то ли Адельмар велел не напоминать гостье о титуле, который она, я то бишь, носила номинально.

Салейм оказался небольшой и довольно молодой крепостью. Три века с хвостиком — это не возраст для замка.

— Его построил прапрапрапрадед эррола Адельмара, князь Идрис, — следуя за мною тенью, монотонно вещала служанка. — Для юной алианы Аванейр, на которой женился против воли её родителей. И, кажется, против воли самой девушки.