В гнезде, самом обычном, свитом из тонких серых веточек, сдержанно посверкивал лотос. Его лепестки — голубоватые ледяные кристаллы — обрамляли прекрасную жемчужину. Это была тайна Нади. Её восторг, её долг и миссия, переданная через череду поколений людей-соловьёв — защищать жемчужину даже ценой жизни, если потребуется. А сейчас что-то случилось. Светлячки, обычно кружившие возле лотоса, угасли и обернулись бессильно опавшими льдинками. На памяти Нади такого ещё не было… Ей, как хранителю, стало страшно и горько.
Так что же делать? Петь, конечно… И соловушка запела. Только здесь, в краю вечной русской весны, могли звучать сейчас её дивные трели. Не в самой России. Там царит зима, а соловьи не поют зимой. И только в птичьем облике творила она истинное волшебство. Никогда, спев человеческим голосом, Надя не смогла бы создать магию такой силы… Птица пела, и светлячки оживали, лёд выпускал их из плена. Они поднимались над лотосом, таящим в себе жемчужину, вновь радостно кружили над ним. Защита восстанавливалась. Все становилось как прежде. Пропев свою песню, девушка-соловей улетела назад с чувством честно исполненного долга.
И всё же, вернувшись в человеческий облик, Надя хмурилась, оставаясь задумчивой и немного встревоженной. Что-то изменилось, и она это чувствовала. Но что? Нет ответа.
Глава 3
Юань Лун вошёл в салон самолёта и занял указанное место в первом классе. Удобно настроил сиденье и отвернулся к иллюминатору, вспоминая последние наставления дяди.
Драконы. Их клан издавна занимал самое высокое положение в Китае, его братья и сёстры вели крупный бизнес по всей стране, но он — он сам был на особом счету. Дядя, как глава клана, запретил ему работать и взялся лично обучать, однако в последние пять лет сила Юаня превысила силу дяди. Ученик превзошёл учителя, и дядя больше ничем не мог ему помочь. Тогда Юань ушёл в уединение, чтобы совершенствовать силу и дух самостоятельно, а заодно искать свой путь и своё предназначение. В то, что именно в его эпоху откроются драконьи письмена, он не верил — сколько таких наследников было до него и сколько будет после. И всё же это случилось.
Случилось…
Он вспомнил строгие наставления дяди и усмехнулся уголком губ. Дядя никогда не говорил попусту, но с его стороны было излишне напоминать об осторожности и недоверии, к которым Юань был приучен с детства. Что могут эти Соловьи против него, величайшего из всех существ? Что могут какие-то птицы против драконов? Он усмехнулся снова, вспоминая, как наблюдал битву дяди в его духовном воплощении и водного дракона, который собирался отдать жемчужину смертной. Дядя победил и с тех пор под предлогом добычи жемчуга наблюдал за водными драконами и оберегал их от необдуманных поступков. Хотя многие считали это не защитой, а пленом, строгим надзором, на который небесные драконы не имели никакого права.
— Пристегнитесь, пожалуйста, молодой человек, — стюардесса коснулась его плеча и вежливо улыбнулась.
Странно, он не успел заметить, как она подошла. Кивнул и пристегнулся, мысленно проклиная необходимость скрывать силу.
— Господин, — в проходе появился Шуань Яо, поклонился, и только потом занял место рядом. — Глава передал это.
Он протянул чёрную папку с какими-то бумагами, и Юань Лун сразу открыл её.
В бумагах значилось, что в аэропорту ждёт автомобиль, который доставит его в небольшой населённый пункт на берегу Волги, и там его представят Дмитрию Астахову. Сам Астахов интересовал Юань Луна мало, но город, в котором тот жил, был давним оплотом Соловьёв, а значит, что бы там ни было, сначала придётся втереться в доверие к смертным. В идеале к самому Дмитрию Астахову. Так проще будет узнать, где находятся Соловьи.
Юань Лун перевернул последний листок уже в воздухе, закрыл папку и хотел было расслабиться, но Яо снова отвлёк его.
— Господин, — прошептал он, чуть наклонившись в его сторону, — в салоне экономкласса летит имуги, я отчётливо почувствовал её.
Ни жестом, ни взглядом Юань Лун не показал своей истинной реакции на эту информацию, только спокойно посмотрел на навязанного дядей секретаря и равнодушно прикрыл глаза.
— Пусть. Пока она держится на расстоянии, я не стану её трогать.
— Воля ваша, — ответил Яо и за весь полёт больше не произнёс ни слова.
Их разместили в приличном отеле и отнеслись с почтением, даже этот Астахов был более чем вежлив, но Юань Лун всё равно не доверял ему. Любой из местных мог оказаться Соловьём и, может быть, даже не один. А может, и вовсе сам Астахов и есть Соловей. Гадать не имело смысла, и Юань справедливо предположил, что на конференции, куда наверняка явятся многие, будет легче определить, кто из них кто.
Он прикрыл глаза, проверяя свои способности, и сразу увидел плетение мироздания. Пять элементов, опутанных прозрачными нитями магии… магии, которую в этом городе скрывал защитный купол невиданной силы. Слишком невиданной, чтобы не определить её причину в первые же десять секунд. Но Юань Лун заставил себя пока не думать об этом. Всё же это было к лучшему — если он не чувствует магию остальных, то и сам спокойно сможет скрывать свою.
Чёрная рубашка, чёрный галстук, брюки и пиджак, начищенные до блеска туфли, золотые запонки и модная стрижка, изменённая драконьей магией.
— Как я выгляжу? — спросил он у Яо, когда тот в полной готовности вошёл в номер, чтобы сопроводить его на конференцию.
— Превосходно, господин, — расплылся в улыбке Яо.
Юань нахмурился.
— Этого недостаточно, но вполне сносно, — он смахнул невидимую пылинку с плеча и вышел, чтобы через четверть часа оказаться в местном Доме Культуры.
* * *
Пора… Соловушка вышла на сцену. Поначалу Надя не видела зрительного зала, даже не слышала аккомпанемента. Потёк переливистым ручьём чистый голос. Не просто запела — начала творить свою лёгкую магию, окутывать души созвучиями, омывать их живительным волнением.
Певица была ещё так молода, но её голос звучал без изъяна. Вот только… не всё, о чем Надя пела, могла она пропустить через себя.
— Великий царь, спроси меня сто раз,
Сто раз отвечу, что я люблю его.
Чудесно, выразительно, но… ей незнакомо. Душа девушки молчала, а сердце тосковало по ещё не встреченному… не совсем человеку. По такому же, как она. Чтобы без объяснений… Чтобы не просто поверил, но и сам ощущал, каково это, когда твоя суть — волшебство.
— Открыла я избраннику души
Любовь свою и кинулась в объятья.
Не было такого. В свои девятнадцать Соловушка оставалась невинной, даже целовалась пару раз, скорее, из любопытства. Но что поделать? Соловьи не поют в неволе, и сердце не заставишь полюбить…
Наконец взгляд Нади невольно устремился в зал. В первом ряду прямо перед ней сидел молодой китаец в изысканном чёрном костюме. И смотрел на неё. Он был нереально, сказочно красив… казалось, что его создала колдовская звёздная ночь и забросила сюда с родной земли лишь для того, чтобы восторженно раскрылись глаза и сердце девушки, никогда ещё не любившей.
Чудится ли ей? Или он и правда — иной? Что-то созвучное в нём ощущалось нечеловеческой частью её души… что-то… родное?
И в этот миг Надя пропела:
— Но что со мной — блаженство или смерть?
Пропела в надрыве, в ощущении внезапной острой боли и непонятного упоения.
А он смотрел на неё…
— Какой восторг… Какая чувств истома…
Да… Да. Да! Слушай меня, слушай. Непонятно, как так сошлось, и почему ты здесь сейчас. И почему я перед тобой на сцене… И кто из нас растает, когда отзвучит моя ария… последняя песнь Снегурочки… Просто слушай меня, умоляю!
