Предательница и не принц - Зинина Татьяна

Помню, первое время было очень сложно, но я смогла привыкнуть, справилась с более сложной учебной программой, смогла ещё больше раскрыть свой талант артефактора. И мне очень повезло, что в соседки по комнате в общежитии мне досталась жизнерадостная Лилианна Райт.

– Что, совсем друзей там не было? А как же этот твой Тейн, про которого ты рассказывала? Вдруг он приедет? – предположила подруга, а моя улыбка из искренней стала тусклой и натянутой.

В общем-то, именно Тейн и был главной причиной моей высылки из Вергонии. Нет, сам он, думаю, даже не знал об этом. За него всё решили другие люди, а мне попросту не оставили выбора. Нет, я пыталась сопротивляться, искала лазейки, несколько раз писала Тейну письма. Всё ждала, что он приедет за мной, вернёт, заберёт с собой, докажет всему миру, что готов бороться за ту, которой говорил, что любит.

Но он не приехал.

Не написал.

И, кажется, даже не пытался меня искать.

Моя надежда таяла с каждым днём, но я старалась держаться, с головой ушла в учёбу, не оставляла себе времени даже просто на лишние мысли. Запрещала грустить, не давала эмоциям выхода, сдерживала их, как могла. Не удивительно, что однажды они всё-таки вырвались наружу.

Одним холодным зимним вечером, осознав, что больше не могу держать свою боль в себе, я рассказала Лили о Тейне. Самую опасную часть правды предпочла скрыть, назвала его просто сыном лорда, чьи подчинённые посчитали меня неподходящей парой для наследника и отправили куда подальше. Лилианне этого объяснения оказалось достаточно, ведь она, как и я, до поступления в академию жила в маленьком городке на окраине страны. Правда, её детство прошло в Айвирии, а моё – в глубинке Вергонии. Аристократическим происхождением мы с ней обе похвастаться не могли, как и богатством. Обе были вынуждены хорошо учиться, чтобы получать повышенную стипендию, обе видели в образовании дверь в своё будущее, наверное, на том изначально и сошлись.

– А вдруг он правда приедет? – не унималась подруга, которой явно очень понравилась эта идея. – Знаешь, я даже хочу, чтобы так случилось. Ты же уже три года носишь больную любовь в сердце. А знаешь, почему? Просто вы не поставили точку в своих запретных отношениях. Не расстались по-человечески, не поговорили нормально. Вот и получилось, что ты не можешь его забыть. Хотя, знаешь, Элли, как по мне, твой Тейн – та ещё тряпка.

Я поджала губы и села на подоконник. Отвечать не хотелось, хоть и было неприятно слышать такое о том, кто когда-то был самым важным. Но защищать его я не стала.

– Не приедет, – я отрицательно покачала головой. – Он – колдун, а не маг. Да и не пустил бы его папочка участвовать в Играх. Не по статусу ему.

Колдунов в нашем мире было очень мало, а сами они по своей сути являлись этакими уникумами.

К примеру, маги могли видеть потоки, накапливали в себе силу и могли превращать её в плетения. Среди них особо выделялись лишь айвы, у которых это самое накоплении энергии проходило очень быстро, что позволяло им призывать крылья, но у них в связи с этим имелось немало других особенностей и даже сложностей.

А вот ведьмы потоков не видели, а лишь чувствовали. Энергию брали у мира, просто пропуская через себя, и воздействовали на неё словесными заклинаниями. Они крепко взаимодействовали с лесами, водоёмами, могли договариваться с ветрами и пожарами. Но их основной специализацией являлись ритуалы и зелья.

Колдуны же совмещали в себе особенности и магов, и ведьм. Они видели и потоки, и ауры, и вообще очень легко могли разглядеть любую энергию. Умели мастерски на неё воздействовать, как плетениями, так и словами, а брали её из мира, природы, стихий, вообще отовсюду. И, по сути, сила колдуна зависела лишь от его умений, выносливости, воли и способности магических каналов пропускать через себя потоки. Потому именно колдуны считались самыми опасными из одарённых.

– В правилах в этом году написано, что к участию в Играх допускаются учащиеся пятых курсов, чей уровень дара превышает условную семёрку, – Лилианна расправила плечи и посмотрела на меня горящими азартом глазами. – А раньше было указано «маги», то есть…

Заметив, что к воротам подъехал большой серый автобус, она оборвала свою речь и с жадностью уставилась на аллею. Лили едва не подпрыгивала на месте от предвкушения и интереса, а мне отчего-то вдруг стало тревожно.

– Вергонцы, – заявила подруга, широко улыбнувшись. – Посмотри, Элли, может, увидишь знакомых. Нам сейчас поможет любая информация о противниках.

Я развернулась, снова легла грудью на подоконник, отодвинула ветку и вгляделась в лица вновь прибывших. Вергонцев было десять: две девушки и восемь парней. Все они были одеты в тёмно-зелёную форму, которую я тоже когда-то носила с гордостью, но была вынуждена отказаться от неё, как и от всей прошлой жизни. Некоторых я на самом деле узнала, и, к собственному удивлению, была рада их здесь встретить.

– Черноволосого видишь? С короткой стрижкой, справа идёт, – сказала я подруге. – Питер Дорский. Он ещё на втором курсе был звездой академии, побеждал во всех стратегических играх. У него талант угадывать планы противников.

– Учту, – кивнула Лили, рассматривая конкурента. – Кого ещё знаешь?

Я снова пробежала взглядом по парням, лица были знакомыми, но имён вспомнить не получилось. А вот когда перевела взгляд на вышедших из-за их спин девушек, моё сердце уныло сжалось.

– Элли, какого демона среди них ведьмы?! – возмущённо прошипела Лилианна. – Их что, тоже допустили? Видишь мелкую пигалицу с рыжими волосами? Я читала про неё. Это Фариса Голрум, дочь верховной ведьмы Вергонии. О ней буквально месяц назад в газете писали. Точнее не о ней, а о её помолвке с наследником престола. Я ещё тогда её портрет долго рассматривала, интересно было, чем она могла зацепить принца.

Я сглотнула, а пальцы непроизвольно сжались в кулак. Ту газету мне показывала Лилианна, а статью в ней зачитывала вслух. Она возмущалась, не стесняясь критиковала внешность будущей принцессы Вергонии, я же просто стояла, как примороженная, а в душе извергались вулканы, уничтожая глупые надежды и наивные мечты.

Прошло уже три года, а у меня так и не получилось прогнать из мыслей Тейна. Казалось бы, стоило давно забыть всё, что было между нами, но я не могла. Несколько раз писала ему, но ни на одно письмо он не ответил. Тогда я написала Халле, старосте группы, в которой когда-то училась. С ней у нас были приятельские отношения, я никогда не отказывала ей в помощи. И впервые попросила помочь мне, рассказать, всё ли в порядке у Тейна, не спрашивал ли он обо мне?

Ответ пришёл почти через месяц, и в нём Халла писала, что Тейн даже и не думает скучать, часто прогуливает занятия, встречается с девушками, и после моей вопиющей выходки даже имени моего слышать не желает.

– Да что он в ней нашёл?! Рыжая, худая, форма на ней сидит, как на вешалке, – причитания Лили вернули меня из горьких воспоминаний. – Зато парни в вергонской команде очень даже ничего. Даже не знаю, кто из них мне больше нравится.

Фарису я узнала сразу, помнила её ещё с тех времён, когда училась в Харсайде. С ней рядом шла высокая блондинка, чьего имени я не знала.

– Этих тоже десять, – проговорили Лили. – Хотя, подожди. Глянь, ещё двое идут. Но старший, видимо, куратор. А вот младший…

И тут она вскрикнула, но тут же закрыла себе рот ладонью, а её глаза стали похожи на два блюдца.

– Элли, это же… он же… я не верю своим глазам! – затараторила она приглушённо, но очень эмоционально.

И я была бы рада ответить хоть что-то, но меня будто сковало тысячами невидимых пут. Взгляд как приклеенный следил за идущим по аллее серьёзным парнем, а сердце в груди колотилось так, словно его кто-то тряс, не жалея сил.

Его светлые волосы были коротко подстрижены, но всё равно немного вились. Форма академии Харсайда сидела на нём, как влитая. Он шёл расслабленно, руки держал в карманах брюк и казался задумчивым и отрешённым.

Но самое удивительное заключалось в том, что он больше не прятал личность под иллюзией, а выглядел именно так, как есть. А ведь когда я училась с ним в одной академии, он и фамилию носил другую, и использовал артефакты смены внешности. Говорил, что это всё для спокойствия и безопасности, но, когда мы оставались вдвоём, он представал передо мной настоящим. Моим Артейном.