Узел судьбы (ЛП) - Шторм Лирик

Все, что в наших силах, в тех условиях, которые нам даны?

Да?!

Это именно то, что я пыталась делать!

Я повторила эту фразу про себя.

Рука миссис Хэдли скользнула вниз и крепко схватила меня за запястье. Затем она вышла из комнаты и пошла по коридору, таща меня за собой. Я изо всех сил пыталась не отставать, но она шла очень быстро, поэтому мне пришлось бежать.

Но это норма.

Я училась бегать быстрее, но все равно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.

Не успела опомниться, как мы оказались на парковке, и миссис Хэдли затолкнула меня на заднее сиденье. Я сразу же пристегнула ремень безопасности, потому что она сильно дергала руль, когда злилась. Она громко захлопнула сначала мою дверь, затем села на водительское сиденье и тоже самое сделала со своей. Заключая нас в своем естественном запахе смолы. Если я вдыхала его слишком много, у меня иногда начинала болеть голова. Затем она начала кричать и бить руками по рулю. Запах смолы усилился, заполняя небольшое пространство.

Я закусила нижнюю губу, не зная, стоит ли мне что-то говорить. Обычно, когда мы были вдвоем, в этом не было ничего страшного, но сейчас она выглядела совсем расстроенной. Наконец, она завела машину и двинулась с места. Одновременно попыталась позвонить по громкой связи автомобильной телефонной системы, но после нескольких гудков повесила трубку, бормоча что-то под нос. После небольшой паузы я набралась смелости и заговорила.

— Миссис Хэдли? — прошептала я.

Прошла минута, но она не ответила.

Может, она меня не услышала?

Мы подъезжали к светофору. Возможно, она сосредоточилась на дороге. Я глубоко вдохнула и спросила немного громче, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Миссис Хэдли?

— Что? — крикнула она, резко нажав на тормоз.

Я подалась вперед, но меня резко остановил ремень безопасности. Как хорошо, что я все же пристегнулась. Если бы не ремень, наверное, упала бы на пол. Она подняла обе руки в воздух. Я инстинктивно дернулась и закрыла лицо рукой. Увидев, что она не собирается поворачиваться или бить меня, медленно опустила руку. Скорее всего она все еще злится. Может мне не стоило ничего говорить. Я не знала, спрашивать или нет.

— Я… Могу я… — я боялась спросить ее сейчас и все еще не была уверена, стоит ли вообще.

Миссис Хэдли повернулась на пол-оборота и ударила по пассажирскому сиденью тыльной стороной ладони.

— Говори, чёрт возьми!

Я вздрогнула от испуга. Мое тело начало дрожать, как от озноба. Горло сдавило, но если не спрошу ее об этом сейчас, она и вправду может ударить.

Мне удалось выдавить из себя слова.

— М-м-могу я… теперь называть вас мамой?

— Можешь, что? — ее голос звучал так, будто она в шоке от того, о чем я спросила. Затем она закричала так громко, что у меня заложило уши. — Ты, блядь, тупая? Нет! Ты не можешь называть меня мамой! Ты провалила все тесты. Теперь ты абсолютно бесполезна для меня!

Бесполезная?

Это был уже второй раз, когда она так говорила.

Не понимаю.

Я делала все, что требовали. Не издавала ни звука, когда кто-то причинял боль, злил или пугал. Не сопротивлялась. Она говорила мне ничего не рассказывать врачам, социальным работникам и учителям, поэтому, когда они проводили тесты, я не разговаривала с ними.

Я делала все правильно.

Так, как она учила!

У меня защемило в носу. Горло сдавило, и сиденье передо мной стало расплываться, когда слезы наполнили мои глаза.

Отдаленно я слышала, как она пыталась позвонить еще раз. Звонок раздался по всей машине.

Не плачь, не плачь, не плачь, — говорила я себе.

Они не любят, когда ты плачешь!

Взволнованный голос приемного отца раздался из динамиков машины, окружая меня.

— Что они сказали? Кто она?

— Она чертовски бесполезная! — яростно закричала миссис Хэдли. — Она провалила все тесты, которые ей давали! Все!

Я зажмурила глаза, но по моей щеке скатилась одинокая слеза. Я быстро вытерла ее рукавом рубашки, прежде чем миссис Хэдли успела это заметить.

— Что? Этого не может быть! Это уже восьмой раз! — мистер Хэдли больше не звучал взволнованно.

Он звучал расстроенно, что было нехорошо, потому что мистер Хэдли был Альфой. Социальный работник сказала мне, что все в порядке, потому что он был одним из самых слабых. Его Альфа-голос действовали не на всех.

— Ты рассказала им о звуках, которые она издавала, когда мы ее забрали? О зубах? Они их проверяли?

— Да, я рассказала им, и да, они проверяли. И знаешь, что сказал этот идиот-доктор? — миссис Хэдли, похоже, была готова заплакать. — Скорее всего, она обычная Бета, — саркастически произнесла она. — А потом он просто сказал мне, чтобы я с этим смирилась!

— Смириться? — резко спросил мистер Хэдли. — Почему, чёрт возьми, мы должны это делать?

— Именно об этом я и подумала!

— Да, мы не будем с этим мириться. Я позвоню социальному работнику, и пусть она разберется с ней. Не волнуйся, Дебби, скоро она станет проблемой кого-то другого. Мы возьмем другую и попробуем еще раз.

Они собирались избавиться от меня? Но… Я же делала все, так как они мне говорили и чему учили!

Старалась делать все правильно!

Я не понимаю!

Еще одна слеза скатилась по щеке, но я быстро ее вытерла. Затем глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

— Что это было, чёрт возьми? — спросила миссис Хэдли, прервав мистера Хэдли. Я подняла глаза и увидела, как она гневно смотрит на меня в зеркало. — Ты плачешь?

Я отрицательно покачала головой. Ни за что не признаюсь в этом! Чаще всего она злилась, когда я плакала, но иногда… иногда она смеялась и издевалась надо мной. Это было еще хуже, по сравнению с тем, когда она запирала меня в комнате.

— Ты меня обманываешь? — она не дождалась моего ответа и вернулась к разговору. — Она меня обманывает, чёрт возьми! Ты бы ее видел! Она сидит с красным лицом, влажными глазами, хлюпает носом и рыдает, как маленький ребенок.

— Что за херня? Ты серьезно? Она плачет, потому что мы отправляем ее обратно? Почему, блядь, она хочет остаться там, где ее не хотят? Это самая тупая херня, которую я когда-либо слышал. Мы действительно получили самую тупую из всех, да?

— Ты даже и половины не знаешь! Врач сказал, что у нее, скорее всего, какая-то дислексия или что-то такое.

— Дислексия? Так у нее плохие оценки не потому, что она застенчивая или подчиняется другим детям в классе, как Сигма или Омега? Она просто тупая? Это ты хочешь сказать? — спросил мистер Хэдли с явным недоверием в голосе.

— Скорее всего, — согласилась она. — Я уже подъезжаю.

Миссис Хэдли даже не попрощалась, прежде чем повесить трубку. Машина въехала во двор их одноэтажного дома и резко остановилась. Она едва успела выключить двигатель, как мистер Хэдли открыл мою дверь, и в салон хлынул запах прокисшего молока. Обычно, когда кто-то из них подходил к моей двери, это означало, что они собирались вытащить меня из машины, а я не хотела снова оказаться в плену ремня безопасности, поэтому быстро расстегнула его и в последний раз вытерла лицо рукавом рубашки. Я успела как раз вовремя, потому что мистер Хэдли схватил и сжал мою руку, когда вытащил меня из машины. Он захлопнул за мной дверь и потащил вверх по трем ступенькам, ведущим на крыльцо и в дом. Мои ноги скользили по земле, а затем по полу, едва успевая за ним.

Собирается ли он в этот раз бить меня ремнем?

Раньше он этого не делал, но говорил, что сделает. Я задрожала еще сильнее, и мне стало еще сложнее идти за ним.

Я думала, что он отведет меня в мою комнату, но вместо этого он продолжал тащить меня по короткому коридору в прачечную. К прачечной примыкала небольшая комната, где хранились чистящие средства и грязные тряпки. Обычно она была заперта, потому что социальные работники предупреждали, что это часть их условий по протоколу безопасности, чтобы дети не пострадали.