К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена (СИ) - Княжина Елена

Пока Дрейк, отвернувшись, спорил с неприятным собеседником, сочно-рыжие лучи успели без его ведома напитать своим бодрым сиянием зеркальные небоскребы. Послав все к какому-то Шварху (судя по тону, старшему родственнику драного нефилима), Даррел стукнул пустым термосом о подоконник и вышел вон из квартиры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне же предстояла генеральная уборка. Не то чтобы было сильно грязно, но… Мне нужно было задобрить черта. И, судя по тому, насколько он был не в духе, натирать паркет следовало до лакового блеска.

Дело в том, что вчера Алексей Николаевич, лишь слегка меня пожурив, перенес работу над дипломом на нынешний вечер. И снова пригласил в новый офис «Лингва Юниверс». Мне до нервной, предвкушающей дрожи хотелось там побывать, а заодно проявить себя ответственной студенткой, достойной включения в «семью Рогозина». И ради этого я готова была прыгать с тряпкой по чертовым апартаментам хоть все утро.

Я развела в тазу средство для паркета с эффектом полировки и придирчиво осмотрела ярко-салатовую микрофибру. Нет, в самом деле, какого черта я должна ползать на коленях, когда он даже не видит?

Решительно набросив на плечи пальто и сунув ноги в растянутые кроссовки, я вышла из квартиры. Супермаркет обнаружился через дорогу от новостройки. В хозяйственном отделе мне приглянулась роскошная швабра с телескопической ручкой. Если ее аккуратненько сложить и спрятать за одним из шкафов, черт даже не узнает, что я мухлюю. Главное, в его присутствии не вспоминать о маленькой лжи во спасение своих колен.

Вместо Витторио дежурил другой консьерж, уже заступивший на дневную смену. Он был щуплым, хмурым и немногословным, и как-то сразу мне не понравился. «Витек» умудрился очаровать меня одной улыбкой, а этот даже не спросил, как зовут. Только сухо бросил: «Вы к кому?» и, пометив что-то у себя в регистрационной книге, отвернулся к окну.

Пока ехала в лифте на четырнадцатый, вспоминала недавние слова Даррела о том, что я, дескать, по их адским меркам, неразумное дитя. «Не такое уж и неразумное, мистер Дрейк!» – мысленно хохотнула я, помахав перед собой новенькой шваброй.

Может, действительно отметить совершеннолетие еще разок? Если черт разрешит? Сходить в какой-нибудь клуб с Лилей или вытащить Вальку из общежития в модное столичное заведение? Раз уж мне полагается зарплата, наверное, я смогу себе позволить крошечный праздник.

Мое восемнадцатилетие прошло так сумбурно, что и вспоминать не хотелось. Матери взбрело в голову именно в эти даты отправиться в тур по Европе, и это был самый кошмарный «евротрип», какой только можно вообразить. Отец с нами ехать отказался, и перед посадкой в такси они разругались вдрызг. На нервной почве мать была недовольна абсолютно всем: меняла отели раз в сутки, потому что «в этом простыни несвежие», а «в этом питание сводит желудок с ума».

Потакая ее капризам, я умудрилась забыть про свой день рождения. А в сам праздник она потащила меня на какую-то пятичасовую пешую экскурсию по местам славы неизвестного нам обеим поэта. Галопом по Европам – именно так прошел день моего совершеннолетия. Причем не метафорически, а буквально.

Лифт сказал «Дзыннь», и я, смиренно вздохнув, вываливаясь с «орудием чистоты» на свой этаж. Конечно же, Дрейк меня не отпустит ни в клуб, ни в ресторан. Да и совершеннолетие бывает лишь раз в жизни, его уже не вернешь.

Сбросив пальто, я переоделась в удобную домашнюю одежду – короткие трикотажные шорты и хлопковый топ. В общежитии я только в таком и ходила, но при Дрейке носить стеснялась.

Со шваброй дело пошло быстрее, я даже умудрилась получить удовольствие от процесса. В ушах голосил Майкл Джексон, убеждая меня в том, что он плохой. Это просто он с чертом не был знаком. Наверное.

На каждом его «Ау!» я конвульсивно дергала бедрами и проводила шваброй длинную мокрую дорожку. Паркет улыбался мне в ответ, довольный своим до неприличия лощеным видом.

На очередном «Ау!» бедро влепилось во что-то каменное. Действительно, ау-у-у. И больно, и жутковато. Потому что даже несмотря на топографический идиотизм, воспеваемый моим отцом, я твердо ощущала, что до конца комнаты еще метра два. Значит, я врезалась во что-то, чего тут раньше не стояло. А теперь вот стоит. Тоже вполне ощутимо и твердо.

Ау!

Я медленно развернулась, паралельно вытаскивая бананы из ушей. Майкл Джексон быстро сдулся, и я вместе с ним. Недобрый черт стоял посреди гостиной.

На его лице была такая гремучая смесь эмоций, что с криком «Ау» хотелось выскочить в коридор, забиться в лифт и искать помощи у добродушного Витторио. Он же не даст в обиду мисс Алессиу, каждое утро угощавшую его яичным пирогом из пекарни Мигеля? Не рванула к выходу лишь потому, что вовремя вспомнила – Витторио сменил дневной консьерж, и ему прикрывать меня нет никакой выгоды.

Ау…

С полминуты Дрейк изливал на меня глазами золотую лаву. От умиротворяющей зелени в его взгляде не осталось и следа. Сейчас там полыхал огонь. Гневный, пугающий, испепеляющий все на своем пути… На пути конкретно этого черта стояли я и моя новенькая швабра.

Желваки на загорелом лице судорожно дернулись, словно я влепила черту пощечину. Он схватил швабру и дернул на себя, зыркнув глазами так, что мне подурнело. Выпустить драгоценную ручку я не додумалась, поэтому вместе с приобретением впечаталась носом в несносного рабовладельца. Ау-у-у… Есть у него хоть одна некаменная часть тела?

– Я не люблю сюрпризы, Олеся, – сквозь сжатые зубы прошипел Дрейк. – Могла бы уже догадаться.

Я согласно шмыгнула ушибленным носом, но почему-то крепче сжала рукоять. Будто пыталась защитить ни в чем не повинную швабру. Ну правда, что она ему сделала? Просто помыла пол.

– В моей квартире есть определенные правила, – продолжал цедить чертов черт. – Я их тебе озвучил в первый же день. Ты тоже решила поставить под сомнение мою власть? Решила, раз моя команда смеет со мной спорить, то и тебе можно?

– Я не… Я не решила… Ничего такого…

Он выдернул швабру из моих пальцев, чуть не содрав кожу на ладони. Другой рукой уперся мне в плечо и отстранил от себя на полметра. Словно я была ему неприятна.

– Я не терплю никакой импровизации кроме джазовой, Олеся.

Мою новенькую швабру, зажатую в его ладони, опутало черным дымом с рыжими искрами. Хлопок – и она раскалилась, заполнив квартиру ароматом горелого пластика. А затем рассыпалась в прах.

Он испепелил ее! Мою швабру!

– Мне нужен порядок… хотя бы тут. В моем шварховом доме!

– Шва-хрх-каком? – сглотнула я, удрученно осматривая останки телескопической ручки, черной горкой ссыпавшиеся на белый ковер. Поди его теперь отчисти.

– Шварховом! – рявкнул черт и схватил меня за горло той же рукой, что только что держал швабру. Она еще хранила следы адского жара. Я следующая на очереди? – Я доходчиво напомнил тебе, с кем ты имеешь дело? Или ты продолжаешь считать, что сможешь меня обмануть?

– Д-доходчиво, – прохрипела, с ужасом разглядывая золотые искры, готовые вот-вот высыпаться из глаз жутким фейерверком. – Я же п-просто делала уборку…

– Ты не просто делала уборку, Олеся, – ноздри черта гневно расширялись и сжимались, его шумное горячее дыхание прилетало в мою щеку. – И мы оба это знаем. Ты нарушала правила. Мои правила, драный нефилим!

Он убрал руку с горла и потер ей лоб. Золото в глазах постепенно исчезало, возвращая место для темной зелени. Его взгляд проехался по кромке моих шорт, кадык нервно дернулся.

– Мне нужен швархов порядок, Олеся. В доме, в голове, в… во всем остальном тоже нужен…

– Тогда тебе не следовало заводить питомца, – обиженно шмыгнула я, стирая со щеки предательскую соленую влагу. Потому что Дрейк умудрился перепугать меня до чертиков. – От них, знаешь ли, сплошной бардак!

Черт отвел взгляд от моего лица, грозившего через несколько секунд стать катастрофически мокрым, и отошел к окну. Мог бы сойти за равнодушного, если бы его пиджак не натягивался до треска на спине, а ногти не барабанили нервно по подоконнику.