Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– И продолжим. Одной соперницей меньше – уже хорошо.

Она смотрела на меня с таким величием во взгляде, с такой непоколебимой уверенностью в собственном превосходстве, что я не удержалась от вопроса:

– И зачем тебе всё это, Кирти?

– Что ты имеешь ввиду? – нахмурилась она.

– Ты ведь тромка, уроженка севера. Ты знаешь другой мир, где жизнь и мнение женщины ценятся намного больше, чем здесь. Почему же ты приняла правила здешней игры? Как ты вообще сюда попала?

– Как и ты. Стражи схватили меня и привезли во дворец.

– Где схватили? Ты ведь явно не приезжала в Старый Сарпаль инкогнито, чтобы снимать репортаж о жизни Шамфара. Тебя похитили где-то в другом месте.

– На Макенбаи, – нехотя сказала она. – Из отеля, где я работала горничной.

– Подожди, я была в прошлом году на Макенбаи. Там в отеле персонал полностью состоит из ормильцев. Тромцев на работу туда не приглашают. Ормильцы справляются собственными силами.

– Ты плохо знаешь внутреннюю кухню. Отель призван обслуживать исключительно тромских гостей. И некоторым гостям спокойнее оставлять в номерах свои личные вещи, если они точно знают, что никто из необразованных полудиких горничных из ближайшей полудикой деревни туда не зайдёт и на грошовую бритву с расчёской не покусится. Я работала по специальному приглашению руководства отеля исключительно для обслуживания гостей номеров люкс. И это была очень трудная и неблагодарная работа. Потому что все эти фабриканты, сыновья министров и киноактёры те ещё свиньи и моральные уроды. Каждый второй так и норовит зажать углу и залезть под юбку. А кто-то и вовсе… – тут она на миг замолчала, и я заметила застывшие в глазах слёзы, но Кирти быстро пришла в себя и даже гордо вздёрнула подбородок, чтобы с вызовом сказать. – Я была несказанно рада, когда меня похитили агенты старшего евнуха по наводке управляющего отелем. Да, просто счастлива. Потому что там, в отеле меня ждали только грязные унитазы и похотливые богачи, которые относились ко мне как к самой дешёвой портовой шлюхе. А здесь я в первый раз в своей жизни услышала комплимент о том, какая я красивая и нежная. И получила первый в жизни подарок. И даже не один. А ещё я впервые узнала, что с мужчиной можно испытать не только боль и отвращение, но ещё и сказочное наслаждение. Да, до дворца у меня была непростая жизнь. И поэтому всё, что у меня есть сейчас, я ни за что не променяю на возможность вернуться домой. Там я буду свободной, но втоптанной в грязь. А здесь даже будучи рабой, я могу одеваться в шелка и носить золото. Понимаешь меня?

– Да, понимаю, – пришлось кивнуть мне. – Я, правда, понимаю тебя. Ты права, женщина не должна терпеть унижения ради мифической свободы. Это не свобода, а самый худший вариант внутреннего рабства. Если здесь ты чувствуешь себя лучше, значит, твоё место здесь.

– Да, здесь я чувствую себя лучше. Ты даже не можешь представить, насколько. Ты ведь никогда не была бедной и тебе не приходилось терпеть домогательства мужчин, от которых зависит, будет ли у тебя работа, или ты вернёшься с Макенбаи в Рювелан на вонючий рыбный завод.

– Хм… Зато я не в первый раз оказываюсь похищенной ради удовлетворения чужой похоти. И второй раз я намерена выпутаться из этой истории без репутационных и моральных потерь.

– Удачи тебе, – не слишком-то искренне кинула она на прощание, а после отправилась прихорашиваться в ожидании построения после вечернего гонга.

Сегодня сатрап выбрал себе на ночь аж четырёх наложниц, но Кирти среди них не было. Что он собирался делать с таким количеством девушек, я представляла слабо, а ведь порой он вызывал к себе и пять и даже шесть наложниц. По-моему, с половиной их них он собирается просто побеседовать, как со мной когда-то. Зато Сеюм запишет в книгу соитий, что могучий повелитель за лунный месяц может сотню раз доказать свою мужскую силу всем без исключения представительницам славных старосарпальских семей.

Если вдуматься, гарем – это такая глупая затея. Он же по сути дела никому всерьёз не нужен. Родители не хотят отдавать сюда своих дочерей, но приходится. Сатрап вынужден со всеми ними спать, хотя желания и сил на всех уже не хватает. И только старший евнух всегда при деле – сначала подыскивает для гарема новых девушек, потом ведёт реестр ежевечерних свиданий с ними. Кажется, по-настоящему гарем нужен только Сеюму и его евнухам – так у них хотя бы есть работа. Но что-то я очень сильно сомневаюсь, что хоть кто-то из них по собственной воле в детские или отроческие годы лишился своего мужского естества ради сомнительного счастья служить во дворце.

Как не взгляни на гарем со всех точек зрения, а это просто бессмысленная и беспощадная традиция, которая сделала своими рабами сотни людей – и девушек, и евнухов, и самого сатрапа. Они все заложники древнего уклада жизни, который не отвечает их интересам и чаяниям. Им бы всем вспомнить, в каком веке они живут, но… Это ведь Сурадж решил, что старому Сарпалю не нужен прогресс и тромские новшества. Ну, раз так, пусть и дальше живёт по заветам своих предков – как пресыщенный царёк среди выдрессированных невольниц и заискивающих слуг.

Весь следующий день из-за непогоды я вынуждена была заниматься проявкой плёнок и печатью выбранных Сеюмом полноформатных портретов. Но когда я показала их старшему евнуху, что пожаловал в лабораторию, он отчего-то не пожелал с ними ознакомиться, а только сказал:

– Идём со мной. Повелитель ждёт тебя.

– Меня? Для чего?

– Узнаешь у него сама.

Я была заинтригована и растеряна. Следуя за Сеюмом через длинные и путаные коридоры, я всё гадала, что задумал сатрап Сурадж. Надеюсь, он не выговор мне за медлительность в работе хочет вынести. Я не виновата, что начался сезон дождей, и солнце постоянно заволакивают грозовые тучи. Хотя, когда сверкают молнии, и яркие вспышки проникают под стеклянный купол, купальни смотрятся очень даже эффектно. Правда, девушки всё время вздрагивают, а кошки норовят вырваться из их рук и убежать прочь.

Когда за очередным поворотом показался выход в посеревший после недавно прошедшего ливня сад, я окончательно растерялась.

– Куда мы идём?

– Увидишь.

Мне уже не хотелось никуда идти, тем более в мягких тапочках по мокрой траве, но тут к выходу подбежали четверо евнухов, что несли на своих плечах закрытую кабину на двух длинных палках.

– Садись в паланкин, Имрана. Тебя отвезут на встречу с повелителем.

– И долго будут везти?

– Ты не успеешь сосчитать до десяти.

Как же я не люблю паланкины… Но делать нечего, придётся залезать внутрь и корить себя за то, что четверо мужчин вынуждены тащить меня на своих плечах, словно они тягловые животные, а не люди.

Сидя в коробе без окошек я упиралась руками в раскачивающиеся стены и вслушивалась в голоса снаружи.

– Расступись!

– Обожди!

– Дорогу!

– Кто идёт?!

– Гостья для повелителя!

Внезапно паланкин опустился, и евнух открыл мне дверцу, чтобы выпустить наружу. А впереди был вход в небольшой павильон, остеклённый цветной мозаикой. Цветы, павлины, обвешанные плодами деревья – такими сюжетами были устланы покрытые каплями стены.

Я вошла в павильон, и будто очутилась внутри калейдоскопа. Здесь всё сияло и переливалось разноцветными огнями: ковры, статуи кошек, стол с яствами, просторный диван с многочисленными подушками и Сурадж, раскинувшийся на нём.

– Заходи. Я ждал тебя.

Я немного опешила, увидев просторное ложе вкупе с сатрапом, но заметив на столе кофейник и разлитый по маленьким чашечкам напиток, всё же остановилась на версии, что меня пригласили на деловую встречу, а вовсе не на свидание.

– Основная часть альбома будет готова через три дня, – присев на диван начала отчитываться я, – если мне удастся уговорить госпожу Нафису позировать мне хотя бы час в любой части дворца, где ей захочется. А потом я непременно займусь печатью фотографий всех твоих жён и наложниц, господин. С фотографиями служанок придётся подождать. Господин Сеюм сказал, что их на женской половине больше восьми десятков и только пятьдесят восемь достаточно молоды и хороши собой, чтобы позировать для альбома. Он уже составил список девушек, я приготовила ящик с фотоколбами для съёмки в полутёмных помещениях. Так что ещё неделя, и дополнительное приложение к альбому тоже будет готово. Раньше не получится, как бы мы оба этого не хотели.