Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Эмеран, не надо, пожалуйста, – покачал он головой. – Только я один виноват во всём, что здесь с тобой произошло. Это моя вина, а не твоя.

– Да нет же, – попыталась я втолковать ему. – За тобой нет никакой вины. Ничего ужасного со мной здесь не произошло. Сатрап меня ни к чему не принуждал. Мы просто говорили.

– Хорошо, я тебе верю, – сказал он, и по его голосу я поняла, что ни одному моему слову Стиан так и не поверил.

– Он обманул меня, – решила я повиниться. – Я наврала ему, что принц Адемар мой жених, сказала, что сделаю альбом с портретами гаремных девушек, а в обмен на это сатрап отпустит меня и избежит военного конфликта с Аконийским королевством. Но он не сдержал обещания. Он хотел увезти меня отсюда, чтобы мы с тобой так и не увиделись.

А дальше я принялась рассказывать ему обо всём, что случилось со мной во дворце, но на середине истории нас прервал ворвавшийся в покои Сеюм:

– Время пришло, мой повелитель.

Стиан одним рывком завернул меня с головой в покрывало, чтобы никто не смел смотреть на моё обнажённое тело, а после сказал старшему евнуху:

– Она останется со мной до утра.

– Но ты можешь выбрать себе любую другую девушку. Хоть двух.

– Нет, мне приглянулась эта.

– О, мой повелитель, прошу, сжалься над ней, отпусти её в женские покои отдохнуть до утра.

– Она и здесь неплохо отдохнёт. Иди, не мешай нам.

– Как скажешь, повелитель, – услышала я глухой от обиды голос, после чего раздался хлопок двери, и Стиан выпутал меня из покрывала со словами:

– Какой настырный тип.

– Он приглядывает за мной по приказу Сураджа. Сатрап что-то задумал, что-то хочет от меня, только я не знаю, что.

Я рассказала историю о вероломстве Сураджа до конца, после чего Стиан кивнул и заявил:

– Я понял, что он от тебя хочет.

– Что?

– Наследство. Виноградники, которые ты ему в красках описала, и которых у тебя больше нет. Я уже слышал подобную историю в детстве. Она случилась во времена строительства в Старом Сарпале железной дороги. Один фариязский купец приказал украсть для него дочь тромского коммерсанта. Вроде как купец был поражён красотой девушки, а она, будучи в плену влюбилась в него без памяти. Её отец, конечно, подавал жалобы и сатрапу Рахулу, и нашим тромским властям, чтобы девушку вернули домой. Но в итоге выяснилось, что дочь возвращаться к отцу не хочет, а хочет стать женой своего горячего поклонника. Не знаю, добровольным ли было то её решение, или это результат психологического давления, но свадьба состоялась, девушка родила купцу сына. А потом он женился второй раз. И третий. И новые жёны тоже рожали ему детей. А после того как в Старом Сарпале вспыхнули волнения, купец по каким-то своим причинам решил перебраться в Тромделагскую империю. Но жить, как простой беженец в приморском квартале среди бедняков он не хотел, поэтому дождался момента, когда помрёт его тромский тесть, чтобы предъявить права своего старшего сына на наследство от деда.

– Наследство от деда? А как же дочь коммерсанта, мать мальчика?

– А она к тому времени тоже померла. То ли от тяжёлых родов, то ли из-за двух других ревнивых жён. Это тёмная история и дурно пахнущая. Но факт в том, что купец, пользуясь правами своего старшего сына, переехал во Флесмер и со всеми своими жёнами и детьми вселился в особняк почившего коммерсанта. А заодно получил в полное своё распоряжение его банковские счета, акции предприятий и даже одну фабрику. Старший сын ведь оказался единственным внуком коммерсанта, от его единственной дочери. Так что купец знал, кого похищать. Ещё ходили слухи, что он и к смерти тестя каким-то образом приложил руку. Но мне кажется, это только слухи.

– Значит, – попыталась я прийти в себя после всего услышанного, – сатрап Сурадж уготовил мне такую же участь? Тоже хотел зачать мне ребёнка, а потом отравить меня и заявить о своих правах на моё имущество? А ведь он ещё спрашивал, есть ли у меня братья или нет…

– Зря ты решила соврать ему про виноградники. Он-то воспринял твои слова всерьёз. Шутка ли, заполучить себе в гарем настоящую маркизу, а то и герцогиню. Это ведь не только виноградники, а ещё и место при аконийском дворе.

– Каком ещё дворе? Мы же не в древние века живём. Для управления королевством у нас есть выборный парламент.

– Но откуда сатрапу знать о таких тонкостях? Он явно нацелился получить через тебя пропуск в аконийскую политику. Ну, и утереть нос королевской династии он бы не отказался, раз ты, оказывается, невеста принца.

Проклятье… я думала, вся та ложь спасёт меня, а она, напротив, только сковала меня по рукам и ногам. Сатрап наследует все драгоценности своих жён, а потом передаривает их своим наложницам – вот на что я должна была сразу обратить внимание. И ещё на то, что он ни разу не применил ко мне грубую силу, хотя явно этого хотел. Для претворения его планов в жизнь я нужна ему живая и к тому же благожелательно к нему настроенная.Он намерен задурить мне голову любовью, которой у него ко мне точно нет, и получить возможность побывать вместе со мной в Фонтелисе, а там уже заявить королю, что все земли герцогов Бланшарских теперь переходят под юрисдикцию Старого Сарпаля, и маркиза Мартельская это решение одобряет.

Впрочем, одним богам известно, что у него в голове и какие планы он успел себе понастроить. Одно я знаю точно – Сурадж не успокоится даже после казни Стиана и обязательно добьётся своего. Наверное, после Дня Очищения он запрёт меня в Доме Тишины на полгода, чтобы убедиться, что я не беременна, а потом снова вернёт в гарем, где уже измором возьмёт меня и всё что мне принадлежит.

– А ведь я верила ему, – с горечью произнесла я. – Верила, что он сдержит слово и отпустит меня.

Стиан снова провёл ладонью по моим волосам, и сказал:

– Я видел его глаза в храме и на площади. Такому человеку нельзя верить. За пятнадцать лет, что он провёл на троне, в нём не осталось ничего человеческого. Он начал своё правление с рек тромской крови, а продолжил неуёмным грабежом своих же соплеменников. Он жаден до денег и власти, как и все его чиновники. Ему не знакомы простые человеческие эмоции и чувства. Для него есть только выгода и пути её приобретения.

– Ты увидел всё это в его глазах?

– Я слышу об этом годами в приватных разговорах от старосарпальцев за закрытыми дверьми их домов. В последний раз слышал от господина Шиама. К слову, он передаёт тебе свои глубочайшие извинения и просит не думать о нём дурно.

– Дурно? – припомнила я хозяина злосчастного дома, в котором нам точно не следовало останавливаться. – Его сестра донесла обо мне старшему евнуху. Это из-за неё меня схватили на площади и привели в гарем.

– Поверь, когда господин Шиам узнал об этом, он чуть не забил её до смерти. Муж увёз её с дочерью обратно в родной город, а господин Шиам чуть ли волосы на себе не рвал, причитая, что они опозорили его гостеприимный дом и замарали пятном предательства. А когда я признался ему, что ты не просто моя коллега, а невеста, он сунул мне нож в руку и сказал, что теперь я вправе убить его как плохого хозяина и плохого брата бессовестной женщины.

– О боги, это что, какой-то обычай?

– В общем-то, да. Если хозяин принял в свой дом на постой путников, то он должен гарантировать им полную безопасность в своём жилище.

– Но меня похитили за пределами его дома.

– Он считает, что в его доме ты должна была получить убежище, а не встречу с коварной женщиной, которая увидела тебя без жёлтого одеяния и решила отправить во дворец вместо своей дочери. Поверь, господин Шиам даже предположить не мог, что родная сестра замыслила такую интригу в его же доме. Теперь он готов на всё, чтобы искупить свой позор и вызволить тебя отсюда. Вернее, нас.

– Так это он придумал упрятать тебя в тюрьму?

– Нет, это придумал я, чтобы мы вдвоём с господином Шиамом исправили сложившуюся ситуацию. Ну, не убивать же мне старого друга своего отца из-за предательства его сестры. Мой план был таков. Я иду на рынок в ювелирный ряд, краду что-нибудь увесистое и дорогое в карман. Меня хватают стражи, кидают в арестантскую яму, и там я жду, когда жрецы назначат День Очищения, а господин Шиам подкупает одного из жрецов, чтобы он выбрал на роль сатрапа-искупителя именно меня. Как видишь, эта часть плана удалась.