Мятежник (СИ) - Марли Вита

— Сделаю бантик, — завела руки эльфа ему за спину и аккуратно, но твердо, обернула запястья. — Чтобы ты мог освободиться в любой момент.

Эолис потёрся носом о мне щёку, спокойно дожидаясь манипуляций. Закончив, я опустила руки на его плечи. Сильные прекрасные плечи с мелкими штрихами шрамов.

Дроу покрутил запястьями, приосанился.

— Ты прочитала книгу, моя королева? Теперь хочешь, чтобы я сопротивлялся тебе?

Слава высшим силам, он понял мой замысел.

— Да, мой Эолис, мы будем играть в насилие. Если ты не возражаешь, если это не слишком для тебя… Если не чересчур…

— Нет, моя Гвилисс. Насилие неприятный термин, к нам с тобой не относящийся. Просто потаённая фантазия, которую мы опробуем. Не беспокойся, я рад. Твой каприз для меня — высший приоритет. Вон там, — кивнул на кувшин, — яблочный сидр. Налей в пустой фиал. По цвету он напоминает зелье для мужской силы. А какое изнасилование без возбуждающего зелья, ммм? Тебе придётся сперва разжать мне зубы. Только, пожалуйста, не используй для этих целей нож.

Так легко, прямо и открыто он говорил об этом!

Я хотела всего лишь связать, поиграть, подразнить, но истинное предложение было произнесено само собой. Он догадался, потому что сам вручил мне в руки знание.

Возбуждение нарастало. Эолис был так спокоен, так уверен, что это передавалось и мне.

— Тогда сопротивляйся, милый, — прошептала я, впиваясь пальцами в его плечи. — Борись. Докажи, что ты воин, а не пустая марионетка в моих руках.

Но, не удержавшись, добавила, чтобы успокоить его и себя:

— Только не забывай при этом, что я люблю тебя.

Глава 37

Эолис

Потребовалось несколько мгновений, чтобы он оправился от щемящего душу признания. Эта восхитительная женщина любила его. Любила! Эолис рассыплется в признаниях, ляжет к её ногам и обовьёт их, как змей, преданный хозяйке. Но потом. Позже.

Сперва горько-сладкая прелюдия, сопротивление женщине, которой на самом деле он хотел отдаться.

Извращенец? Да, пожалуй так. Эолис с юности мечтал оказаться беспомощным в руках любимой. Не властной садистки, не прожжёной стервы, не закоренелой мучительницы — любимой.

Он с детства был воспитан на книгах и сказках, где возлюбленная имела власть. Он, мятежник и бунтарь, был не согласен с законом, но в тайне мечтал о подчинении. Вырос сильным, смелым, свободолюбивым, но безумно противоречивым в любви. Таков был он — Эолис, командир подпольного движения.

Дроу не стал бороться с путами, ибо они были слабы и недостаточно сладко впивались в запястья. Зато тонкие пальчики грубо и властно схватили его за челюсть. Так, что возбуждение мигом прострелило пах.

— Выпьешь добровольно или помочь? — Гвилисс, лучезарный цветок, была старательна в своём лицедействе. Она поднесла фиал с яблочным сидром к его губам и фруктовый чуть кислый запах тут же ударил в нос.

Эолис сжал плотнее зубы и, дёрнувшись, мотнул головой. Тогда любимая прописала звонкую пощёчину, — аж звёзды замерцали в глазах, — и, сев на него верхом, спросила ещё раз:

— Ну так как? Всё таки помочь?

Дроу молчал, наслаждаясь тем, как пламя вожделения пожирает его изнутри. Взгляд Гвилисс, обычно такой мягкий и ласковый, сейчас искрился неприкрытой властью, и это сводило с ума. Танец, где нежность переплеталась с грубостью, был опьяняющим. Фантомная борьба, в которой он заведомо проиграл, казалась ему слаще патоки.

Когда эльфийка попыталась просунуть палец ему в рот, чтобы разжать зубы, он её укусил. А потом ещё и взбрыкнул, едва с себя не скинув.

— Ах так! — воскликнула Гвилисс и, недобро сверкнув глазами, зажала ему нос.

И откуда столько силы у этого цветочка?

Он упрямо продолжал сопротивляться, наслаждаясь ее яростью и собственной беспомощностью. Кислород покидал легкие, а вместе с ним и гасла надежда на сопротивление "зелью". Эолис открыл рот, жадно хватая воздух, и Гвилисс, не теряя ни секунды, влила в него терпкую жидкость.

— Мммм! Гллк!

Сухой настой обжег горло, заставляя закашляться, но она крепко зажала рот ладонью, не давая выплюнуть. Лицо Эолиса покраснело от унижения, смешанного с возбуждением. Его чресла горели и без всякого снадобья.

Заметив, как ему плохо, Гвилисс смягчились. На миг в её глазах мелькнула тень беспокойства, в них снова пробился нежный свет. Она выждала несколько мгновений, наблюдая, и только потом провела пальчиком по его губам, стирая остатки сидра.

— Видишь, как хорошо, когда мы ладим, — прошептала она, наклоняясь ближе. — Ты можешь быть послушным, ммм?

Какая же отменная стерва из неё вышла! О, Богиня, да у неё прирождённый талант!

Эльф не ответил, лишь смотрел на любимую нарочито злобным взглядом, — насилуют же! — он был пойман в ловушку ее любви, пленен собственной фантазией. И не желал, чтобы она отпускала вожжи.

— Посмотрим, что у тебя здесь, — Гвилисс потянула ремень, звякнула пряжкой. Тихий стон сорвался с губ, когда она выпростала из штанов его полностью возбуждённый член. Тёмный, с пульсирующей венкой и капелькой смазки в узкой прорези.

Эолис неловко поёжился, разрываясь между щекотливым стыдом и первобытным трепетом.

— Не надо, — его голос был слабым, слова звучали фальшиво. — Не трогай меня.

— Где не трогать? — эльфийка провела ладонью по его скуле, от чего командир дёрнулся. — Здесь? — Провела языком по ушной раковине. — Или здесь? — Сомкнула пальцы в кольцо у основания члена. — Или, может, вот здесь?

Вкус стали на губах, прикушенных от сдерживаемого стона.

— Нигде, — зашипел дроу в ответ, на его шее вздулись вены, он чувствовал как капелька пота побежала вниз по виску. — Руки убери, аххх.

Зажмурился, когда любимая провела по стволу вверх-вниз.

— Убрать? — Гвилисс неспешно ласкала его рукой и пошлый влажный звук наполнил их жилище.

Эолис судорожно выдохнул, стараясь сохранить хоть какое-то подобие сопротивления. Тело отзывалось на каждое прикосновение, кровь бурлила в венах, а разум медленно уступал желанию. Но он хотел, чтобы игра продолжалась, чтобы острые нотки кололи и жалили его в этом котле с расплавленным маревом.

— Убери… свои… руки, — сквозь зубы процедил он и ласка внезапно прекратилась. Гвилисс отпустила его.

— Как пожелаешь, — ответила она и наклонилась вниз к его паху.

Эльф почувствовал, как ее дыхание опаляло кожу, как зубы нежно прошлись по головке.

Опасно!

Не вздумает же она укусить… в столь нежном месте? Какое там у них стоп-слово? Так… на всякий случай.

Когда горячий язык коснулся уздечки, дроу зарычал. Едва сдержал крик, почувствовав как Гвилисс принялась вылизывать его. Ласкала, дразнила, сосала, облизывала. Все жалкие попытки сопротивления разбились о волну всепоглощающей неги. Разум помутился, а тело, предало его (хотя, смотря что считать предательством) и выгнулось навстречу ласкам.

Он задыхался, цепляясь за ускользающие остатки самоконтроля. В голове кружились обрывки мыслей, смешанные с чувственными образами. Богиня, как же это хорошо! И как же восхитительно унизительно! Он всегда мечтал об этом, но реальность превзошла самые смелые фантазии. Стыд и восторг сплелись в неразрывный клубок, разрывая его изнутри.

Однако игра есть игра.

Помня свою роль, Эолис из последних сил собрался с духом и взбрыкнув, остановил сладкую пытку. Член, выскользнув из её нежного рта, упруго хлопнул его по животу.

Гвилисс отпрянула, потерев затылок. Кажется, он неудачно заехал ей бедром.

— Не смей, — прохрипел эльф, пытаясь придать своему голосу хоть какую-то твердость. — Хватит!

Эльфийка слезла с него. Встала босыми ногами на меха, развязала тесёмки сорочки.

Ворот камизы был широк настолько, что оба плеча помещались в разрезе. Она потянула одеяние вниз и оно упало к её ногам, являя эльфу прелесть женской наготы.

Алебастровую кожу, острые плечи, впалый живот, худые ноги и нежные лепестки, блестящие от влаги.