Капкан для лисички (СИ) - Синеокова Лисавета

Леонид Лаврентьевич заводил внедорожник размерами по стать владельцу и едва слышно бурчал под нос: 'Неплохая идея. Но надо бы выставить выгодные условия. Гарантии. Обязательно нужны гарантии. Инвестиции в клинику — звучит неплохо. Но нужны гарантии, раз уж придется поступиться некоторыми интересами. Возможно, оно того стоит. Но… Нужно хорошенько все обдумать. И гарантии!'

Красноярцев-старший стоял у павильона с цветами и придирчиво выбирал бутоны белых роз. Роман Реверди не тот дуал, с которым стоит ссориться, ведь наверняка в будущем общине может понадобиться его помощь или посредничество. Такими знакомствами не раскидываются. Жаль, что он не пришел сначала поговорить с ним на эту тему. Возможно, Ростислав смог бы подсказать, как смягчить некоторые углы или хотя бы подготовить к реакции того же Златова. Да и лучше узнать месье Реверди не помешало бы. Но тут он уже кое-что предпринял, так что за информацией дело не станет — меры предосторожности редко бывают лишними, особенно в бизнесе.

Впрочем, предложение действительно богато подводными камнями, и важно не прошляпить хорошую возможность и одновременно не опростоволоситься с условиями. Поглядим. Такие дела быстро не решаются. А инициатива интересная. Было бы неплохо отправить Игоря налаживать контакты с французами. В будущем парню это бы очень сильно пригодилось.

Тысяча двести за букет, завернутый в пергаментную бумагу. Первая декада каждого месяца — время, когда он дарит Галине цветы. Положив букет на пассажирское сиденье, лис сел в машину. Стабильно хорошее и уважительное отношение к жене — лучшая инвестиция в ежедневный комфорт.

Глава восьмая, в которой происходит инцидент

Я проснулась с головной болью, и имя ей было- 'мужчины'. Выспаться категорически не удалось, потому что полночи сосредоточенной мантры 'я буду спать, я не буду ни о чем думать' отдохновению не поспособствовали. Лучиком солнца в это хмурое, хоть и ясное, утро стал звонок Егора — единственного мужчины, общение с которым не приносило мне головной боли.

— Привет, Том, — раздался полный энергии голос рысенка.

— Привет, будильник, — зевнула я в микрофон.

Парнишка хохотнул.

— Как насчет погулять? — поинтересовался Егор.

— Я всегда 'за'. А тебя отпустят из клиники? — спросила я.

— Отпустят. Я договорился. Вернее, не совсем я. Борис Игнатьевич попросил меня к нему зайти. А я по городу плохо ориентируюсь. Ну и такая погода хорошая стоит. Вот я и подумал, почему бы не пригласить тебя? Сходили бы вместе.

— А мама?

— Мама по работе домой уехала. Приедет завтра.

— Ясно все с тобой, партизан-эксплуататор, — рассмеялась я.

— Ничего я не эксплуататор, — по голосу рысенка слышно было, что он улыбается. — Это честный бартер: ты мне — сопровождение, я тебе — повод подышать свежим воздухом.

Повод был вполне достойным, так что я с радостью согласилась прогуляться с приятным парнем без претензий на мой хвост и прочие прелести.

Спустя четыре пары, разделенные окном пополам, и получасовую поездку в автобусе, я подходила к воротам клиники доктора Виргуна, где мы договорились с Егором встретиться. Рысенок уже поджидал меня, прохаживаясь вдоль кованой ограды и пиная подвернувшиеся под ногу камешки. Услышав целенаправленно приближающиеся к нему шаги, он навострил уши, а затем увидел меня, просиял и выскочил за калитку с заячьей прытью вместо ожидаемой кошачьей грации.

— Привет! — парнишка радостно отсалютовал мне хвостом.

Куртка и виднеющийся свитер были новыми, но явно родными Егору — сидели по размеру, и чувствовал он себя в них свободно, видно, Людмила Григорьевна привезла — а вот брюки он надел, пожертвованные Аром. Они были больше на несколько размеров и подвернуты пару раз, зато не стесняли движений хвоста.

— Знаешь, Егор, нам с тобой нужно наведаться к портнихе, — сказала я, посмотрев на парня, выглядевшего прилично только на верхнюю половину.

— Зачем? — удивился рысенок.

— Чтобы она тебе джинсы приспособила под анатомические особенности, — пояснила я.

Глаза Егора изумленно округлились.

— У вас этим занимается определенный человек?

— Конечно, — улыбнулась я. — И не один. Тут же дело тонкое. Да ты и сам, наверное, заметил. Кроме брюк ведь нужно корректировать и остальные предметы гардероба, предназначенные для нижней части тела… Ну, ты понял.

Егор хохотнул.

— Для попы. Понял я, понял: трусы. Ты такая смешная, когда смущаешься.

— Ничего я не смущаюсь! — показательно насупилась я. — Кстати, не только трусы, но и юбки, и колготки, и платья.

— И как они умудряются расшить капроновые колготки? — поинтересовался парнишка. — Они же рвутся, как мокрая бумага.

— Ну, не настолько легко, но да, — согласилась я. — Поэтому я лично предпочитаю покупать их и нижнее белье у наших общинных производителей. Они изначально заточены под целевую, так сказать, аудиторию.

— Что, у вас и магазин есть специальный? — спросил Егор, подозрительно хихикая.

— Нет. Магазина, как такового, нет. Есть склад, пункт самовывоза и закрытая группа в сети, через которую заказы осуществляются, — ответила я, пытаясь понять, что это его так забавляет. Нормальная же схема. Рабочая.

Не выдержав неизвестности, я все-таки поинтересовалась:

— И чего хихикаем?

— Я придумал, как законспирировать магазин, если кто-то его захочет открыть.

Я вопросительно подняла брови. Рысенок хохотнул и, весело сверкая глазами, пояснил:

— Можно сделать вид, что это магазин для немного другой целевой аудитории. Заодно и клиентов больше станет.

Поделившись со мной гениальной идеей, Егор заржал. А я, поняв, что он имеет в виду, хрюкнула в кулак, пытаясь не показать расплывающейся улыбки, а потом плюнула на это безнадежное дело и тоже рассмеялась.

А в парне-то растет коммерсант. Предпринимательская жилка явно прослеживается.

— Идея — класс, но не получится, — не переставая улыбаться, ответила я.

— Почему? — все так же хихикал Егор.

— А как же детский отдел? Нас же за детский отдел в магазине для настолько целевой аудитории и посадить могут. Так что увы.

— Это да, — согласился рысенок. — Но если не брать в расчет детскую одежду, то идея вполне.

— Это точно. Блеск, а не идея, — согласилась я и снова рассмеялась.

За болтовней мы и не заметили, как дошли до остановки. Нужный автобус подошел через минуту, так что к ювелирной мастерской Zlatoff мы добрались существенно раньше захода солнца и еще до конца рабочего дня.

В пустующем в прошлый наш визит рабочем помещении сейчас кипела работа. Дуалы в количестве шести особей, склонившись каждый над своим столом, кропотливо трудились. На нас никто не обратил внимания, кроме ближайшего к нам мужчины с охраном енота. Он совершал быстрые и техничные движения, проводя какие-то непонятные манипуляции с заготовкой под кольцо. Увидев нас, он оторвался от работы и поинтересовался, не ошиблись ли мы дверью. Узнав, что дверь мы выбрали намеренно, потому что нас пригласил начальник, кивнул в сторону коридора.

— Борис Игнатьевич у себя в кабинете, — коротко проинформировал он и снова занялся работой.

Я поблагодарила мужчину и, подозревая, что мои слова он уже не слышал, погруженный в процесс по самое темечко, вышла вслед за Егором, который уже стучал в соседнюю дверь.

Ворон открыл дверь сам и в тот же миг расплылся в доброжелательной улыбке. За приглашением тоже дело не стало.

— Очень хорошо, что вы пришли, Егор. Замечательно. У меня для вас кое-что есть, — произнес радушный хозяин, пропуская нас в кабинет. — Очень рад видеть и вас, Тамара.

Я поздоровалась, улыбнулась и принялась осматриваться.

Помещение было немаленьким, но шкафы, комод, стеллажи и пара столов, расставленные, очевидно, по принципу удобства, а никак не эстетики, создавали ощущение тесноты. И, тем не менее, комната навевала особое ощущение уюта и тайны. Не знаю, как у мастера это получилось, но маленькая девочка во мне лучилась от восторга, представляя, что именно в этом помещении мастер доводит до совершенства свои шедевры.