Волчий берег (СИ) - Шолох Юлия

- Все время забываю, какой ты еще ребенок. – С улыбкой покачал головой Всеволод.

- Ну, это ты преувеличиваешь, - беспечно отмахнулся Вожак.

- Да. Но ненамного. Малинка – оборотень... Надо же было такое ляпнуть! Как выкручиваться будешь? Ну, когда правда вскроется?

- Позже подумаю, пусть привыкнет пока ко мне.

- Привыкнет, влюбится и простит?

- Да!

- Ох, чую, ответишь ты ещё за эту выдумку!

- А что делать-то было? – Он вздохнул. – Правду сказать? После всего? Это слишком. Я как представил, что ко всему прочему ещё сообщу про отца-оборотня… Не смог, если честно. Надо по чуть-чуть говорить.

- Может и так. А может, лучше бы покричала разок, зато потом в голове ничего не выдумывала. Только поздно уже. Теперь в правде признаваться, только больше путать.

- Всё хорошо будет.

- Угу. А ты знаешь, что за оберег у неё, который сущность звериную скрывает?

- Нет, конечно. Думаю, она сама не знает.

- Но это мать его ей сделала?

- Мать… Больше некому. Кто ещё знал, что она рысью родилась?

- Нужно к ведуну нашему, спросить, как оберег убрать. И нужно ли вообще убирать.

- Что ты имеешь в виду? – Нахмурился Гордей.

- То и имею. Сам знаешь, как звери взрослые без перекидывания в людском теле застревают и костенеют. Коли с малолетства не привык перекидываться, можешь кости сломать, нутро разорвать и не выжить. Некоторых лучше не трогать. Может, пусть живёт себе человеком. Главное, чтобы на детях не отразилось.

Гордей вздохнул.

- На детях… Тут до обычного свидания ещё не известно когда дело дойдёт, а ты – дети.

***

Малинка, к удивлению, восприняла наше похищение с восторгом. Проснувшись, в отличие от меня, сестра даже не стала кричать и беситься, вместо этого только и делала, что смотрела на Всеволода с ещё большим обожанием и без конца улыбалась.

А уж когда услышала, как Гордей соловьём заливается, извиняясь и травя байки о том, как влюбился в меня с первого взгляда, да крепко, на века, и теперь ни за что никогда меня не отпустит и пусть Малинка будет рядом и свидетельствует, что он сделает меня счастливой, так и вовсе растаяла!

Говорю же, шибко наивная у меня сестричка.

Я, понятно дело, все эти сладкие речи мимо ушей пропускала, будто не обо мне речь, но стала приглядываться к Малинке, выискивая признаки оборотня.

Ничего не нашла. Ни к чему она не принюхивалась и не прислушивалась. Не прыгала и зубов не скалила. Я и то больше принюхиваюсь, чем сестра.

Но так или иначе, нам следовало поговорить. И сразу после завтрака, когда оборотни получили наше согласие идти с ними (а что ещё оставалось), я увела Малинку в лес, мол, одна боюсь, и мы ушли к ручью. Там вода журчит и если шёпотом говорить, оборотни могут не услышать.

- Ой, Жгучка, как я рада, что всё так сложилось! – Зачастила Малинка, не успели мы отойти от стоянки. – Просто чудо! Я знала, знала, что с тобой такое произойдёт! Гордей сказал, что он в тебя влюблён и хочет на тебе жениться. Так влюблён, что даже из дому выкрал!

- Ага, как же.

- Ты чего такая кислая? Могла бы и порадоваться. Это же… такое не с каждой случается! – Пристыдила меня Малинка.

- Сядь.

Мы скрылись за валуном, чьи бока были покрыты густым пёстрым мхом. Ручей перед нами изгибался несколько раз, и кажется, достаточно шумел, чтобы они не смогли подслушивать.

- Тебе-то они одного наплели, а мне совсем другого, - прошептала я, не отводя глаз от стороны, где оборотни остались, чтобы в случае чего их первой увидеть и успеть замолчать.

- Чего?

- Сказали, оборотень ты.

- Чего? - Глаза у Малинки стали что двойная яичница на сковороде. Она, не глядя, упала попой на траву.

- Они мне сказали, что увезли нас из Вишнянок, потому что грядёт война, и оборотней будут убивать! Поэтому они решили позаботиться о тебе и перевезти нас в Звериные земли. Мол, своих не бросаем.

- Я знала, что он особенный! – Снова забылась сестра, глаза, что у коровы, сонной поволокой заволокло. Новость о том, что Всеволод с друзьями оборотень, ничуть её не насторожила, наоборот, добавила восхищения. Может, именно потому, что Малинка тоже одна из них?

Я дёрнула головой, отгоняя глупые мысли.

- Но это звучит как-то странно. – Опомнилась Малинка. – Неужели я правда…

- Да нет же! Конечно, они наврали, какой ты оборотень!

- Значит, и правда из-за того, что Гордей в тебя влюбился! – Захлопала она в ладоши.

- Очень надо! Нельзя людей воровать, даже если влюбился. Представь, страх какой – влюбится в тебя какое-то чудовище, старый, хромой да кривой - и украдёт. И заставит с собой жить, обихаживать его да в постель принимать. Нравится?

- Нет, конечно. Но Гордей другой. И вообще, - Малинка хитро прищурилась. – Он тоже тебе нравится. Так что всё хорошо.

- Ничего хорошего! Если он и правда влюбился и украл – у него с головой плохо, от таких нужно подальше держаться. А если врёт… тоже плохо.

- Ну, зачем тогда они нас выкрали, а? Ну? Скажи!

- Знаешь, что я думаю? – Я прикусила губу и призналась в том, чего на самом деле боялась. – Думаю, они везут нас к отчиму. Хотят вернуть домой и денег за это получить. Наверняка отчим за нас много заплатит. Наверняка он нас ищет. Может, они и приехали в Вишнянки за нами. Зубы заговорить сладкими словами да обманом сманить не вышло, так они просто усыпили и без согласия увезли! И теперь врут, чтобы мы убегать не вздумали. Вот что я думаю.

Малинка промолчала, её вытянувшееся побелевшее лицо говорило само за себя.

- Всеволод не станет так поступать, - вскоре покачала сестра головой. – Нет, не станет.

- Это самое разумное объяснение. – Я обхватила себя руками, так холодно стало. – И то, что он мне нравится, не должно путать мне голову!

- Ага! – Вскричала сестра с торжеством. – Я так и знала!

- И что? – Щёки у меня покраснели, но я не отвела глаз. – Представь, каково это, когда парень, который тебе нравится, за деньги тебя продаёт.

Малинка опустила голову, уставилась в траву.

Некоторое время мы сидели молча.

- И что нам делать? – Спросила сестра.

- А что мы можем? Пока нужно идти, куда ведут, и делать вид, будто мы им поверили. Ну, что ты оборотень. То есть я вроде как поверю, что ты оборотень, а ты делай вид, будто веришь, что Гордей в меня влюбился. А как доберёмся до города, или хоть до людей, сбежим.

- Сбежим? Куда?

- Не знаю пока.

- Я не хочу никуда бежать.

- Я тоже. Но другого выхода нет. Всё, вставай пока… И не вздумай проболтаться, даже если Всеволод будет тебя расспрашивать. Даже если обхаживать начнёт! Чтобы ни слова лишнего не ляпнула! Поняла?

- Да.

- И улыбайся давай. А то они поймут, что мы их планы разгадали.

- Как будто это так просто – взять и улыбаться, когда душа плачет. – Обиделась Малинка.

- Делай вот так. – Я широко улыбнулась.

Сестра вздрогнула и подалась назад.

- Ладно, не хочешь, не улыбайся. – Вздохнула я.

- Тебе точно улыбаться не следует, - покачала она головой.

Так и вышло, что вернулись мы к костру грустные, понурив головы. Гордей косился на нас с удивлением, но спрашивать ни о чём не стал.

- Ладно, пора собираться, - сказал Всеволод чуть позже.

Нам с Малинкой собирать было нечего – разве что одеяла свернуть, сумки и не разбирали, а к лошади их Ярый пристёгивал. Лошадь нам с Малинкой взяли одну, сказали, мы лёгкие, лошадь справится, а двух лошадей за собой тащить по лесу слишком много мороки.

Вскоре мы выехали.

Дорога шла через ту часть леса, где много проплешин и мало подлеска. Живности зато полно, то и дело я видела прыгающую по веткам белку или зайца, сиганувшего в кусты. Не знаю отчего, но у меня всегда настроение лучше делается, стоит увидеть, что лес полон дичи. Видно потому, что это значит – голод не грозит.

Малинка сидела передо мной и молчала, думала о чём-то своём и дёргала ленточку в косе. Когда мы к деду Шиху вышли, она была ростом мне по переносицу, а сейчас мы сравнялись. Со спины верно уже не понять, кто старше, кто младше.