Любовь на руинах (СИ) - Иванова Ксюша

— Куда торопимся?

— Подальше от тебя.

— А что так? Не ври только, что от отвращения ко мне в обморок грохнулась!

— Именно так и было.

— Ага. А "только не отстраняйся" зачем тогда шептала?

Я абсолютно ничего не понимала. Так и стояла перед ним ошарашенная, выбитая из колеи. И, возможно, стояла бы так еще долго, пытаясь додуматься, правда ли говорила такое или он тоже… но Антон взял меня за плечи и подтолкнул назад в комнату.

— Иди давай! Здесь других свободных мест нет. Будешь со мной ночевать.

Я рванулась, ни на шутку перепугавшись.

— Я к Пророку пойду!

— Ну хочешь — иди! Только учти, что в комнате с ним ещё пятнадцать голодных до женского тела мужиков разместилось. Защитник твой в отключке. Бойцы — отдельно в гадюшнике каком-то со зверями рядом размещены. В коридоре спать будешь? Опять же, вдруг кому из моих приспичит ночью? Выйдет, а тут ты лежишь!

Я устала. Прошлую ночь не спала совсем. Весь день шла. Почти ничего не ела — кусок хлеба, насильно засунутый в руку Пророком еще утром, не в счёт. Покосилась с тоской на кровать… Но ведь с ним же рядом придётся лечь? А он ведь точно будет приставать!

— Слушай, я тут тебе уже десять минут мысленно сигнал посылаю о том, что и пальцем не трону. Не слышишь, что ли?

39

Антон.

Я честно пытался пристроить ее куда-нибудь. Спать с этой странной девицей в одной комнате мне совсем не улыбалось. И вообще, от таких как она нужно держаться, как можно дальше. По двум взаимоисключающим причинам. Во-первых, кто её знает, на что способна, вдруг и правда, в силу своих паранормальных способностей прикажет пулю в рот пустить и не сможешь сопротивляться. А во-вторых, далеко не всякая женщина могла так ярко, так до боли возбуждающе действовать на меня. И что это, если не ее ведьминские штучки? Но надо сказать, приятные штучки…

Поэтому и пытался найти для нее другое место. Бойцы, за исключением тех, кто стоял в карауле, спали в одной большой комнате вместе с Пророком. Из той комнаты, что была отдана Яру доносились настолько неприличные стоны, что я не решился постучать. Я! Не решился! Постоял, как идиот возле двери и с тупой улыбкой зашагал в обратном направлении. Я впервые в жизни завидовал своему заму. Невооруженным взглядом же видно, что он полюбил. Да Ярослав этого и не пытался скрыть. Честно сказал, что хочет доктора забрать к нам. Я, естественно, не возражал — наоборот, свой собственный хирург, это вам не очередная тупая шалава!

А эта девка… Кто она? Почему вдруг хлопнулась в обморок? Что-то сбивало с мысли, что она шпионка — слишком горячая обида была в ее глазах, когда сказал ей об этом, слишком неожиданной получилась пощечина…

Конечно же, лечь в одну постель со мною, она отказалась, хотя и было видно, что от усталости еле стоит на ногах. И теперь я спокойно развалился на оказавшейся очень мягкой и удобной постели, а она спала, сидя за столом и положив голову на свои руки. Дурочка… Даже плащ не сняла! Только капюшон соскользнул с ее головы, открывая моему взгляду вьющиеся каштановые волосы, небрежно стянутые какой-то веревкой. Завтра же все тело болеть будет!

Отвернулся к стене, чтобы не видеть ее несчастную фигурку, скорчившуюся на стуле. Закрыл глаза. Лучше бы не делал этого. Потому что все ощущения, испытанные мной во время поцелуя с нею вдруг вернулись — вкус сладких губ и эта непонятная двойственность чувств, когда как бы трогаешь сам, а заодно получаешь ощущение, будто потрогали тебя.

Что же с нею делать? Оставить здесь? Нет, без Пророка не обойтись. Нужно услышать его объяснение, зачем ему эта девчонка и как давно он ее знает. А потом только решать, насколько она необходима будет у нас в городе. Решение принято. Обычно поняв, как действовать дальше, я сразу же засыпал. Но не сегодня. Сегодня не мог. Как не мог и лежать, отвернувшись к стене.

Помучившись с полчаса, встал, решительно подхватил ее, безвольную и даже не проснувшуюся, на руки, и осторожно, чтобы не потревожить, уложил к стенке. Стащил с нее плащ-балахон. И замер, рассматривая то, что было скрыто под ним.

В неярком свете догорающей свечи передо мной на кровати лежала красивая молодая женщина, одетая в обтягивающий фигуру комбинезон. Спокойное, умиротворенное лицо ее казалось совсем молодым, неискушенным, нежным. Чистая кожа, черные брови, ровный носик и аккуратные губки. Конечно, первоначально я оценил ее черты в общем, и лишь потом заметил тонкие морщинки-лучики в уголках глаз, шрам, преломляющий левую бровь, маленькую темную родинку над ключицей, хорошо видную в вырезе горловины. Если судить по наличию морщинок, то она не так уж и молода, как показалось вначале.

На ее шейке на простой металлической цепи висел странный амулет: обычное маленькое зеркальце, обрамленное металлическими же завитками. Неужели красотой своей любуется в него? Повертел в руках, улыбаясь непонятно чему, и положил обратно, ей на грудь, которая, естественно, в свою очередь привлекла внимание. Да-а-а, здесь было на что посмотреть — конечно, плотная ткань одежды явно увеличивала размер этой привлекательной выпуклости, но точно можно было сказать, что сам он, размер в смысле, был не маленьким! Руки буквально зачесались от дикого желания сжать посильнее или, на худой конец, просто потрогать ее! Но я отлично понимал, что если это сделаю, то вполне могу не остановиться на малом.

Поэтому, раздевшись по пояс, как привык спать дома, лег за ее спиной. Подумав, обнял и прижал к себе, с удивлением отмечая, насколько такая поза оказалась удобной и… правильной, что ли! От шелковистых волос исходил приятный запах и, не сумев устоять, я уткнулся в них лицом. Так, стоп! Этого невинного действия оказалось достаточно, чтобы член в штанах дернулся, вновь наливаясь силой. О другом, Антон! Думаем о другом! Попытался сосредоточиться на мыслях о завтрашнем дне и не заметил, как заснул.

Таисия.

Ритмичный стук… Мне пять лет, я в поезде. Мальчишка чуть постарше катает разноцветные машинки по столу возле окна. У меня нет машинки, у меня и других-то игрушек нет. Мне скучно. Я думаю только о том, как бы мне с ним познакомиться, как бы попросить у него… Но я стесняюсь. Просто сижу в соседнем купе и смотрю на него. Стараюсь, конечно, в окно — на пролетающие мимо деревушки, поля и леса, но то и дело моя непослушная голова поворачивается в сторону счастливчика, додумавшегося взять с собой в дорогу любимые игрушки.

В какой-то момент к мальчику склоняется женщина, сидящая напротив него, мама, наверное, и что-то тихонечко говорит. Он неуверенно поворачивается ко мне, смотрит некоторое время и вдруг улыбается и протягивает в мою сторону самую красивую — красную машинку!

Безумная радость заполняет мое сердечко! Я подхватываюсь со своего места и бросаюсь к нему. В этот момент поезд неожиданно начинает тормозить и я, не успев ухватиться за поручень, падаю, со всего маху ударяясь лицом о самый угол сиденья, о металлическую его обшивку…

Все, как тогда. Пустынный перрон. Уезжающий поезд. Горячая жидкость, заливающая мое лицо, все время попадающая в левый глаз. Ступеньки, ступеньки… Целый ряд высоченный голубых елей… И широкая спина папочки, которого тогда я еще звала именно так…

И мы уже не в поезде, а я все еще слышу мерный стук… Ритмичные удары прямо в мое ухо. И просыпаюсь…

Еще не открывая глаз, попыталась осознать, где я и что это за странная твердая подушка у меня под щекой. Подушка горячая, шелковистая, легко потеревшись об нее, я это сразу поняла. И самое главное… из неё доносится стук! Глаза испуганно распахнулись! Воспоминания ударили в голову. Антон!!!?

Стараясь не выдать своего ужаса, я скосила глаза на мужскую грудь, на которой расположилась моя голова. Прямо на редких темных курчавых волосках! А рука… наконец-то я вспомнила о наличии у себя и других частей тела! Рука бесстыже примостилась в самом низу его живота, так, что несколько пальцев только на голой коже, а остальные на штанах… где-то в районе ширинки! Меня бросило в жар. Очень медленно, надеясь исключительно на его крепкий сон, я приподняла руку и… хотела убрать, но вверх из-под одеяла от опасного места пальцы ползли, подушечками гладя горячий рельефный пресс.