В твоих руках не страшно (СИ) - Островская Ольга

Не знаю, о чём думает принцесса, а у меня в голове всё более назойливо крутятся вопросы насчёт братьев-близнецов короля и принца. Кто из них кто? Мне показалось, или тот, кого я знаю Адларом действительно… король? Богиня пресветлая, даже подумать страшно, что будет, если так. Это ведь тогда получается, что меня целовал… король демонов? Жених Тори? Ужас какой.

— Тори… а ты уверена, что тебя к дормезе провожал король Аедан, а не его брат? — не выдержав неизвестности, я первая нарушаю молчание.

Подруга поднимает на меня удивлённый взгляд.

— Почему ты спрашиваешь? — хмурит тонкие брови.

Говорить, или нет? Я ведь могу ошибаться. Зачем и её вводить в заблуждение? А с другой стороны, если братья изволят водить всех за нос, меняясь ролями, то она уж точно должна об этом знать.

— Мне показалось, что это Адлар, — признаюсь я.

— Правда? А как ты… определила? — округляет Тори глаза.

— По силе. Его тьма ощущается мною по-особенному и… я сомневаюсь, что она у братьев одинаковая. Но утверждать не могу. У меня не было возможности сравнить вблизи, — я чувствую себя так неловко и даже… виновато. Не знаю, как подруга на такие откровения отреагирует. Она, хоть и светлая, но будущая ведьма. А их сила отличается от той, которая присуща эльран и мне в частности. И все знают, что ведьмы ревнивые.

— Ого, — выдыхает немного ошеломлённо, откидываясь на спинку сидения. — Знаешь, вот ты сейчас спросила, а я поняла, что действительно не уверена. Я с того самого момента, как пришла в зал, увидела их двоих и поняла, что они близнецы, не могу избавиться от смутного ощущения, что безнадёжно запуталась и не знаю, что происходит. Вот мужчина представляется мне королём Аеданом, моим женихом, а я чувствую от него ровно то же самое равнодушие, которое ощущала от принца. А тут подходит принц, который до этого не проявлял ко мне ни капли симпатии, и я неожиданно буквально ощущаю его мужской интерес ко мне.

Тори поднимает на меня растерянный взгляд.

— Думаешь, они меняются? — спрашивает, кусая губы. — Но зачем? И как определить, кто есть кто? Хотя постой… Точно знаю, что магические печати на брачном договоре должен был поставить Аедан, как король. Вряд ли его брат имеет такое право. И он же осадил отца. И отдал распоряжения дэйру Мартану. Но потом я ушла переодеваться. И уже не уверена, кто из братьев явился меня провожать к дормезе. Обратилась к нему, как к Аедану, а он не стал поправлять. Боги, Мина, а что если это проверка, и я её полностью провалила?

Тори испуганно выдыхает, прижимая пальцы к губам. А я даже не знаю, что отвечать.

— Не думаю. Зачем им тебя проверять? — произношу тихо, пытаясь успокоить подругу, хотя на самом деле совершенно не чувствую такой уверенности.

— Может, чтобы понять, подхожу ли я в жёны? — с горечью фыркает она.

— Но ведь брачный договор уже подписан. Разве из него не следует, что ты обязательно станешь женой одного из них? Если не короля, то принца? Или в нём есть какие-то пункты о том, что ты можешь не подойти ни одному, ни другому? — я очень надеюсь, что ничего такого в договоре на самом деле нет. Не представляю, что будет с Тори, если её отвергнут оба демона.

— Нет. Я читала договор. Ещё дома, — задумчиво тянет Тори, светлея лицом. — И тут сверила перед тем, как поставить свою подпись. Ты права. Никаких таких пунктов нет. Но всё равно странно всё это. Зачем им меняться и играть роли друг друга, если не для проверки?

Действительно. Зачем? Как узнать? На ум приходит только один вариант — спросить. Но я уже знаю цену Адларовых ответов и не готова снова вступать с ним в подобные игры.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — В любом случае тебе обязательно нужно как можно быстрее научиться их различать. Должны же быть отличия. Не могут они быть полностью одинаковыми.

— Если бы я была инициированной, то наверняка бы чувствовала их силу, как ты. Но инициацию я пройду только в первую брачную ночь, — вздыхает подруга. — А тех крох дара, что у меня есть сейчас для этого мало. Да и не умею я многого. Мама всё говорила, что этим знаниям нужно своё правильное время. А теперь мне никто ничего не объяснит уже. И не научит.

— Но кое-что ты уже и сейчас можешь чувствовать. Сама же говорила, что восприняла их совершенно по-разному, — напоминаю, подаваясь к ней. — А ведь у тебя даже не было возможности толком разобраться в своих ощущениях. Просто прислушивайся к себе, когда они рядом. Уверена, у тебя получится.

И я тоже буду прислушиваться.

— Надеюсь, ты права, — улыбается Тори. А потом лукаво щурится: — Слушай, а по сапогам ты Адлара не можешь отличить?

Моргнув, я сначала растерянно смотрю на неё, а потом неожиданно для самой себя начинаю смеяться.

— Действительно… надо присмотреться, — выдыхаю, чувствуя, что снова на глазах стоят слёзы. Правда, теперь уже совершенно другие.

Стягиваю с лица влажную повязку, всё ещё посмеиваясь. Тут всё равно никто не видит — пускай высохнет. И ловлю на себе удивлённый и растроганный взгляд подруги. Вскидываю вопросительно брови, смотря на неё в ответ.

— Я уже успела забыть, как звучит твой смех, — шмыгая носом, объясняет она.

— Да… я тоже забыла, — улыбаюсь грустно. — Не думала, что вспомню, как это — смеяться.

— Знаешь, я часто вспоминаю, как моя мама вывозила весь свой двор в летний дворец, — с печалью в глазах улыбается Тори.

— Я тоже… помню это. Было весело, — те воспоминания в последнее время казались мне такими далёкими и ненастоящими, словно и не я там была с Тори. Словно не было того счастливого времени, когда были живы наши матери, а мы были беззаботными детьми…

— Больше всего мне нравилось, когда мы с тобой удирали от наставниц и играли в саду у пруда. Я всегда немного завидовала тому, что ты можешь даже самого пугливого утёнка подозвать, чтобы погладить. А они такие милые были…

Так и пролетает время до обеденного привала. Тори рассказывает, что её мама, оказывается, называла меня поцелованной Богиней. А в моей памяти всплывают и другие счастливые, давно забытые моменты. Эти воспоминания, наш разговор, всё случившееся сегодня, всё это что-то меняет во мне, напоминая, кем я была до замужества. И пускай, мне уже никогда такой не стать, но я теперь точно знаю, что Танраггос меня не уничтожил до конца. Моя душа жива. И помог выжить мне мой дар, который я уже за проклятье начала считать. Поможет он и возродиться.

Когда дормеза останавливается, я даже едва не забываю надеть обратно повязку.

Но вот к нам стучат. Тори открывает. И оказывается, что за дверцей уже стоят оба её жениха.

Вот и представилась нам обеим возможность их сравнить.

Глава 40

Тори замирает растерянно, по очереди смотря то на одного, то на другого, и явно не зная, как себя вести. А эти коварные демоны ещё и стоят рядом. Всё в тех же чёрных камзолах, с одинаковыми причёсками и одинаковым вежливыми минами на лицах. Вот и не верь после этого, что проверяют.

— Принцесса, позвольте помочь, — решительно выступает вперёд один из братьев, протягивая ей руку.

— Да, конечно. Благодарю, — не знаю, как мужчины, а я отчётливо слышу в голосе Тори облегчение.

Она с улыбкой вкладывает свою ладонь в мужскую, а тот внезапно вместо того, чтобы просто поддержать, тянет её на себя и второй рукой обхватывает Тори за талию, буквально винимая из дормезы ошеломлённо выдохнувшую девушку.

Засмотревшись на то, как мою подругу притягивает в свои объятия один из братьев, чтобы шепнуть ей что-то на ушко, я даже не сразу замечаю, что второй в это время внимательно смотрит на меня. А когда замечаю… что-то сжимается в груди… взволнованно и немного тревожно. Невесомое касание его тьмы к моим пальцам воспринимается уже таким знакомым, что хочется её погладить, как кошку. Да, я узнаю его силу. Я к ней успела привыкнуть уже за эти два дня. Но теперь совершенно не уверена в том, знаю ли, кто передо мной на самом деле. Адлар, как он назвал себя? Или… король Аедан?