Он оглядел зал.
— Все на месте?
Студенты согласно загудели.
— Не вижу новых лиц, — покачал головой господин Этельмер. — На нулевой паре отсутствовал некий Конрад…
Студенты начали переглядываться, а я подосадовала, что, стоя в строю, не разглядела всех лиц и не запомнила имен.
— …похоже, он отсутствует и сейчас.
— Поди, до сих пор не проспался, — проворчал Феликс.
Чернявый, что хохотал надо мной на лекции, с силой пихнул его под лопатку. Феликс обернулся, но, на удивление, не стал огрызаться.
— Я запомню его отсутствие. — Преподаватель повел рукой. — Рассаживайтесь.
— Где рассаживаться? — подал голос кто-то. — Стульев нет.
— На маты. Устраивайтесь как вам удобно, хоть лежа. И начнем. Для начала я расскажу вам, почему мой предмет совершенно бесполезен.
Наученная горьким опытом, я попыталась примоститься в углу, подальше от преподавателя. Но не одной мне пришла в голову эта светлая мысль: у стенки началась толкотня. Соваться туда мне и смысла не было, отмахнутся, как от пушинки. Поэтому я молча опустилась прямо там, где стояла, — и снова оказалась в первом ряду и в гордом одиночестве. Этельмер оглядел нас и усмехнулся.
— Думаете, Лианор такая большая, что заслонит вас всех?
— Вы сказали «как вам удобно», — сказал кто-то, и я узнала голос, который возмущался, что приходится раздеваться при девушках.
Преподаватель пожал плечами.
— Что ж, если вам удобно прятаться за спину барышни…
— Не барышни, а боевого товарища, — съехидничал Зак.
— Что ж, если вам удобно прятаться за спиной боевого товарища, оставайтесь, как есть, — без тени улыбки согласился Этельмер.
За спиной зашевелились. Близнецы устроились по обе стороны от меня, рядом возникли чернявый и — странное дело — Феликс. Видимо, решил не нарываться снова.
— Итак, кто может предположить, почему рукопашный бой без оружия совершенно бесполезен боевому магу? — спросил преподаватель.
— Потому что есть магия, — ответил Зак.
— Магия может истощиться, — сказал кто-то от стены, — а руки-ноги никуда не денутся.
— Их и пообрывать можно, — не сдавался Зак.
— Тогда и магией особо не навоюешь, — возразил тот же голос.
В самом деле, магическая сила была напрямую связана с телесным здоровьем самого мага. Нет, не с физической силой — иначе мне и другим девушкам действительно нечего было бы делать на боевом, где заклинания требовали немалого дара. Но все же любые раны, болезни и даже обычная физическая усталость уменьшали и силу дара.
— Вы оба правы. Магия может разить издалека, и умелый боевик способен держать оборону очень долго, не подпуская врагов на расстояние рукопашной. Долго, но не бесконечно, и рано или поздно силы истощатся, — сказал Этельмер. — Еще предположения будут?
— Потому что изначальные твари на кулачках махаться не станут, — предположил Зен.
Изначальные твари питались болью, страданием и смертью — и сеяли их вокруг себя. Говорили, что они — порождения самой магии. Еще говорили, что их то ли создают, то ли призывают некроманты, чтобы получить силу.
— Не станут, верно, — кивнул преподаватель. — Однако прорывы случаются редко. Предпоследний был четверть века назад, последний — восемь лет назад, и я очень надеюсь, что еще лет десять мы будем жить спокойно.
— Вы там были? — полюбопытствовала я.
— Был. Как и декан Рейтер. И мы оба очень не любим об этом вспоминать.
— Мой дядя сражался во время последнего прорыва, и он говорит, что эти твари неуязвимы для магии, — сказал Феликс. — Так что на кулачках или нет, все равно останется только молиться, чтобы дракон одолел их раньше, чем они доберутся до тебя.
— Не полностью неуязвимы, но малочувствительны. Поэтому твой дядя прав — нужно сделать все, чтобы изначальные твари добрались до тебя как можно позже, — согласился преподаватель.
— Например, вовремя смыться. — Один из близнецов произнес это себе под нос, но кто-то услышал.
— Вот из-за таких, как ты, которым лишь бы смыться, мой отец там и остался. — Судя по голосу, это был тот же парень, что обозвал близнецов мужичьем.
— А вот за базар… — развернулся тут же второй брат.
— Стоп! — прервал его Этельмер. Указал в зал. — Дамиан, выйди сюда. Ты, Закарий, тоже.
Я не была уверена, что он указал именно на Зака, — сама я пока различала близнецов скорее по повадкам, чем по внешности. Зак был заводилой в этой парочке, а Зен — тихоней, себе на уме. Но парень спорить не стал — похоже, Этельмер не ошибся.
Или близнецы просто не стали его поправлять.
— Это я сказал, что нужно вовремя смыться. Я Зенобий, — поднялся вслед за братом и второй близнец.
— Но «отвечать за базар» призывал не ты, не так ли? Впрочем… — Преподаватель оглядел парней, обернулся к Дамиану. — Можешь сам решить, с кем из двоих будешь драться. Раз уж мы на занятии по бою без оружия, даю вам возможность выяснить все разногласия здесь и сейчас.
И без того длинное лицо Дамиана вытянулось еще сильнее. Я была ошарашена не меньше него. В самом деле, обычно взрослые старались не допустить драк, твердя, что любой спор можно решить словами. Да взять хоть Алека сегодня утром, который старался разнять Родерика и Карла. А тут преподаватель предлагает «выяснить все разногласия».
— Я правильно вас понял? Вы хотите, чтобы мы подрались?
— А ты стал бы спускать оскорбление, пусть и завуалированное? — полюбопытствовал Этельмер.
Как по мне, оскорбление было вовсе не завуалированным.
— Я вызвал бы на поединок! Но это… просто грязная драка. Как среди черни в кабаке!
Зак переменился в лице, и видно было, каких усилий ему стоило не огрызнуться. Этельмер вежливо улыбнулся и развел руками.
— Мы в университете. Здесь запрещены магические поединки и оружие, поэтому придется обходиться кулаками. Но скажу я тебе. — Его голос стал жестче. — Кровь есть кровь, и смерть есть смерть, неважно, в «благородном», — в его устах это слово прозвучало как издевка, — поединке, от кулака в висок или от ножа в спину. Итак, у тебя два варианта. Извиниться и сказать, что ты не желал оскорбить товарища, или поединок при свидетелях. Но ты можешь выбрать противника.
— Вообще-то выбор оружия — право оскорбленной стороны, — заметил кто-то.
— Но мы же не об оружии, а о противнике, — парировал Этельмер.
Дамиан перевел взгляд с близнецов на преподавателя. Снова посмотрел на братьев. Заметно было, что, окажись у него в руках шпага, он бы не колебался. Но бить морды знатнюку, похоже, не доводилось.
— Я никого не хотел оскорбить. — К чести парня, говорил он ровно и четко, глядя в глаза Заку. — Мой отец погиб во время того прорыва, и я до сих пор скорблю о нем. Приношу свои извинения.
— Да ладно, проехали, — улыбнулся Зак.
Дамиана перекосило, а Этельмер сказал:
— Пожалуйста, сформулируй четче.
Зак почесал в затылке.
— Э-э-э-э. Извинения приняты.
Дамиан коротко поклонился, ответный поклон братьев выглядел неуклюжим.
— Итак, раз с этим мы разобрались, продолжим… — начал было Этельмер, но его прервал голос Феликса:
— Я тоже хочу выяснить разногласия раз и навсегда!
Этельмер приподнял бровь. Белобрысый поднялся и шагнул, встав напротив меня.
— Раз все мы тут равны, как вы утверждаете, я требую извинений от Лианор за нанесенное мне оскорбление, или пусть нас рассудит поединок.
— Нет, — сказал преподаватель прежде, чем я успела открыть рот, чтобы спросить, какое это оскорбление я ему нанесла. Руку вывернула? Так не тянул бы, куда не просят, не получил бы.
— Вообще-то я не против, — тоже встала я. — Все равно он от меня не отлипнет. Не знаю, чем я его оскорбила, но я готова ответить.
— Нет, — повторил Этельмер. — И тебе, Лианор, я запрещаю ввязываться в любые поединки с кем бы то ни было, пока целители не скажут, что тебе можно заниматься в полном объеме.
Феликс смерил меня презрительным взглядом и вернулся на место.
— Все равны, но девкам можно говорить такое, за что мужчина получил бы пощечину.
