Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

— Подобно твоей способности с Младшими Арканами, я могу использовать любую основу для чернил — даже обычные чернила для пера. Но чтобы наделить их силой, превратить в настоящую карту, мне приходится жертвовать воспоминанием.

Сорза сдавленно всхлипывает, её челюсть слегка опускается.

— Ты можешь выбирать, какое?

— Да. И, к счастью, это может быть что-то незначительное, — голос Элорин звучит устало, словно она рассказывала это уже сотни раз. Хотя, учитывая тайный характер наших личностей, вряд ли это число перевалило за пару десятков. — Но именно поэтому мне постоянно приходится создавать новые воспоминания… и быть осторожной, какие из них я готова отдать.

— Даже если можешь создать новые… такая плата — это ужасно, — бормочет Сорза.

— Это жертва, но каждый из нас обязан платить свою цену ради служения короне Орикалиса, — эти слова звучат как пустой лозунг, в который Элорин не верит ни на йоту. Я бы поставила на это свою жизнь.

— А плата связывает нас всех, — добавляет Мирион. — Это жертва, которую можем принести только мы. И только мы способны её понять.

Между ними пробегает взгляд. В нём есть что-то ещё. Но я не знаю, как спросить об этом. Вместо этого сосредотачиваюсь на практической стороне сказанного:

— А как… начертить воспоминание?

— Так же, как и материалы для порошков требуют особой обработки, чтобы стать пригодными для чернил, — говорит Элорин. — Именно акт жертвы — отказ от воспоминания — заряжает тот пигмент, что я использую, делая его магическим.

Она протягивает Сорзе большой лист бумаги, вытянув его из общей стопки.

Заряжает пигмент… Я опускаю взгляд на свою ладонь, вспоминая, сколько раз уже прокалывала палец, чтобы смешать кровь с чернилами и начертить Младшую карту с любым порошком. Может, Тал прав: плата действительно во мне, и я просто почувствую, как тогда — когда поверила и поняла, что могу чертить любую карту.

Из раздумий меня вырывает прикосновение бумаги — мне в руку передают лист. Наши взгляды с Элорин встречаются.

— Для начала, — продолжает она, — сосредоточьтесь на сути вашей карты. Что она значит? Медитируйте. Рисуйте всё, что приходит на ум. Не заставляйте себя — позвольте символам и ощущениям течь через вас. Следуйте за ними. Пусть они поведут вас к внутренней истине.

Она звучит почти как мама. Я стараюсь не думать об этом.

— А как Эза уже умеет чертить свою карту? — спрашиваю. Полагаю, это не секрет. А если и так — я не против испортить Эзе пару тайн.

— Дружба с другими Майорами дала ему небольшое преимущество ещё до поступления в академию, — объясняет Мирион.

— Ах, ну, конечно. Как и всегда — знать начинает с форы, — бормочет Сорза. Хотела бы я поддержать её, но заставляю себя держать лицо: безмятежное или, может, даже чуть виноватое. В конце концов, мне ведь положено быть одной из этих «знатных».

— Сейчас тебе стоит сосредоточиться на своей собственной карте, — Элорин постукивает по столу. Её длинные ногти сверкают так же ярко, как и разноцветные пряди её волос.

Сорза и я сидим за своими чертёжными столами. Часы ускользают, прерываемые лишь тогда, когда Мирион любезно приносит нам лёгкие закуски вместо пропущенного обеда. Впервые в жизни моя рука неподвижна. Я не могу начертить ни единой линии. В памяти всплывают образы — Мама и Арина, как мы выживали на улицах Города Затмений, клуб «Звёздные Скитальцы», уличные драки, холодные зимние ночи, когда единственным оружием против дрожи было тёплое тело рядом. Я пытаюсь уловить знак, общую нить, хоть что-то, чтобы всё это связало — через призму значения Колеса Фортуны. Возможности танцуют перед глазами, дразнят меня, всё время ускользая.

Удача на моей стороне. Это единственное, что приходит в голову. Очередной признак моего якобы Майора. Но сейчас, когда она мне нужнее всего, удача не проявляется. Если это и есть врождённая способность моей карты, то вызвать её по желанию я точно не могу.

Колесо Фортуны может означать перемену везения, но также и резкий поворот судьбы, подчинение внешней силе. Это точно. Никогда ещё я не ощущала себя настолько вне контроля.

Мама… Как бы я хотела спросить её…

Тебе не стоит беспокоиться о Старших Арканах, — говорила она с твёрдостью. Арканисты не могут их использовать, не могут их чертить. Лучше вообще держись от них подальше. Как и от той крепости за мостом. Избегай, чего бы это ни стоило.

Знала ли она мою скрытую сущность? Она всегда избегала разговоров о Майорах, ограничиваясь редкими упоминаниями в сказках. Слишком уж категорично, теперь понимаю. Наверняка она догадывалась, что я — не совсем обычная. Особенно когда выяснилось, что я могу чертить любую Младшую карту любыми чернилами.

Ты знала? — вопрос, на который я никогда не получу ответ. Ответы унесены вместе с её жизнью… убийцей. Я потираю шею, задумавшись. Как бы мне хотелось увидеть её ещё хоть раз. Всё начало рушиться с того дня, когда она умерла.

— Ты слишком стараешься, — тёплое дыхание Тала заставляет меня вздрогнуть. Я даже не услышала, как они подошли.

— Лучше, чем совсем не пытаться, — я откладываю перо и тру глаза, лишь сейчас замечая, как в комнате стало темно.

— Ошибаться — это нормально. Но не переживай, ты справишься. Мы все в какой-то момент находим. Иногда именно те части себя, которых мы не видим, обладают наибольшей силой. Ты поймёшь это, я уверен. — Тал похлопывает меня по спине и отходит. — Мы отправляемся на ужин. Пойдёшь?

Остальные трое уже стоят у подножия лестницы.

— Я скоро догоню. Хочу ещё немного поработать, — я не позволю этому победить меня, даже если придётся сидеть здесь до утра. — Идите без меня.

— Ты уверена? — спрашивает Сорза. Она, без сомнения, видит, как осунулось моё лицо.

Я киваю:

— Чувствую, будто близка к прорыву, — лгу. Но это оставляет меня наедине со своими мыслями и работой.

Кончик пера зависает над пергаментом, с него капает чернила. Нарисуй что-нибудь. Что угодно. Пальцы дрожат, отяжелев от давления белого листа передо мной.

Рисуй. Хоть что-нибудь.

Я делаю глубокий, неровный вдох, стараясь подавить подступающее разочарование, которое грозит поглотить меня целиком. Тень от окна вытягивается, становится длиннее. Пустой лист, словно в насмешку, сверкает своей белизной. Я кладу перо и качаю головой.

Почему мне так тяжело? Ради кого я вообще стараюсь? Для Каэлиса? Мысль эта вызывает отвращение.

Эти Майоры, возможно, реальны. Возможно, я — одна из них. И что? Я могу докопаться до истины и понять, что это значит для меня, вне стен академии, вне досягаемости Каэлиса, потому что он — последний человек, кому я хочу позволить такую власть надо мной.

Я оглядываю комнату, убеждаясь в том, что осталась одна. Возможно, я всё ещё измотана и голодаю. Моё тело не слушается. Но у меня есть колода только что начерченных карт на поясе и знание того, что моя сестра нашла выход из этого места. А если Арина сумела — значит, и я смогу.

Я ухожу из Академии Аркан.

Глава 20

Арина не рассказывала мне в подробностях о потайном проходе, который она нашла под мостом. И я никогда не спрашивала. Отчасти — из-за доверия. Из-за веры в неё. Хотя, зная, насколько она может быть безрассудной, эта вера, возможно, была чересчур сильной. Но была и другая причина, по которой я не спрашивала: я просто не хотела знать. Чем больше у меня сведений, тем опаснее я могу стать для неё. Даже то крошечное знание, что у меня уже есть, ставит её под удар.

Если она не снаружи… если Каэлис что-то сделал с ней… — эта мысль раскаляет мою кровь сильнее, чем тёплый воздух теплицы, когда я выхожу из Святилища Старших Арканов. Каэлис может сколько угодно притворяться, будто её имя ему ни о чём не говорит, но я знаю правду. Я знаю, каков он на самом деле, и не раз видела, с какой дотошностью он следит за своей драгоценной академией. Он играет со мной — и я не позволю ему продолжать ни минуты дольше.