Жена по обмену (СИ) - Соловьева Елена

Да если бы в этом теле находилась прежняя Тамани, Михо нашел бы способ не дать ей выиграть отбор. Замучил своими придирками и нравоучениями. Бедная девушка, она жила в доме отца практически в келье. И даже не имела права голоса…

— Не старайтесь, — предупреждаю дядюшку строгим тоном. — Терпеть не могу лесть. Просто сделай свое дело: отведи меня в зал и передай в руки Хэлу.

Еще неизвестно, от кого хлебну горя больше. Возможно, в сравнении с замужеством жизнь с Михо покажется мне раем.

— Невеста не должна быть такой угрюмой во время свадебной церемонии, — пеняет отцовским тоном дядюшка. — Где же радость, где веселье?..

— Убито непониманием, — замечаю я. — И недоверием…

Михо непонимающе хлопает глазами. И вдруг его пухлое красное лицо освещает улыбка.

— Так ты боишься первой ночи!.. — догадывается он. Хлопает меня по руке и доверительно заглядывает в глаза. — Ну-ну, деточка. Все не так страшно. Понимаю, у тебя не было возможности поговорить об этом в монастыре. А твоя гадина-мать, магичка, вообще…

— Прекратите! — обрываю поток речи дядюшки. Еще не хватало, чтобы он решил поговорить со мной о сексе. Меня от одного звука его голоса начинает подташнивать. — Все, что нужно, об отношениях я знаю. И не смейте оскорблять мою мать!

На этом разговор прерывается. Михо вводит меня в главный зал, где возле алтаря с изображением лица Великой Матери меня ждут разряженные в лучшие одежды гости и Инке, облаченный в длинное золотое одеяние и забавную шапку с помпоном в виде солнца.

Хэл стоит в отдалении от отца и остальных. Завидев меня, делает три шага навстречу. Михо передает мою руку жениху и скромненько отходит в сторонку. Якобы утирает выступившие слезы. А сам, поди, радехонек, что избавился от своенравной племянницы. Да еще так удачно.

— Согласны ли вы, возлюбленные дети Великой Матери… — начинает долгую заунывную речь Инке.

Лицо его преисполнено важности и одухотворенности. На шее покачивается на золотой цепочке выставленный на всеобщее обозрение ключ. Тот самый, что открывает врата в иные миры. В том числе в мой.

Почти не слушаю слов, словно бы отрешаюсь от происходящего. Чувствую жар, исходящий от ладони Хэла. Он держит мою руку в своей уверенно, но в то же время мягко. Вот только вырваться не получится. Да и хочется ли?..

— Очнись!.. — шепчет Хэл на ухо. — Великий жрец призвал тебя к ответу.

Кажется, я так задумалась, что совершенно выпала из реальности. Смотрю на Инке непонимающе и, кажется, готовлюсь упасть в обморок.

Да что, черт побери, происходит? Не впервые же замужем!

— Согласна ли ты почитать Хэла и быть ему верной до конца дней? — повторяет вопрос Инке.

— Чьих дней конкретно? — слетает с языка прежде, чем успеваю остановиться.

В манускриптах не раз указывалось, что прежде жены жрецов следовали за ними на погребальный костер. Вроде бы, эту жуткую традицию уже отменили, но хочется услышать это из уст жреца.

— Кого-то одного из вас, — начинает сердиться Инке.

— Согласна! — громко объявляю и кошусь на Хэла.

Он отвечает звериным прищуром и тихим рычанием. Ничего не скажешь, из нас получится отличная семейная пара. Как в фильме: выживет только один. И я искренне надеюсь, что этим выжившим стану я.

После официальной церемонии проходим за накрытый стол. Он буквально ломится от яств, даже удивительно, как кухня главной пирамиды успела так быстро подготовиться. Я-то полагала, что после бала мало чего осталось из запасов. А ведь завтра будет еще праздник: женитьба Виллина.

— Ешь как следует, иначе упадешь в обморок, — советует украдкой Клира. С опаской посматривает на Хэла: — Он мужчина крупный, сильный.

Намек понимаю с полуслова. Если Хэл потребует консуммации брака, мне несдобровать. По закону отказать я не смогу. Но унизиться и умолять не трогать себе не позволю. Скорее, буду драться, как дикая кошка.

— Кусок в горло не лезет, — сдаюсь я. — В зале душно. Клира, будь добра, проводи меня на балкон. Заодно побеседуем немного. Ужас, Мине и Анри не разрешили присутствовать на торжестве. Мне даже словом перемолвиться не с кем.

— Теперь ты подчиняешься только мужу, — предупреждает Клира. — Хэл решает, с кем тебе можно встречаться и кого оставлять из слуг. Были случаи, что жрецы полностью меняли привычки и вкусы жен. А то и вовсе заточали в пирамиде…

Поняв, что сболтнула лишнего, Клира запоздало прикрывает ладонью рот. Но я не испугана, я в бешенстве. Все же было так хорошо продумано: мы с Бэлом отличная пара. Я бы не мешала ему, он помогал мне. Идеальный союз даже по меркам моего мира. Что и говорить про патриархальную Аланту.

— То есть гулять мне тоже нельзя? — уточняю у Клиры.

— Только если спросишь разрешения у Хэла, — отвечает с улыбкой. — Думаю, тебе следует быть с ним помягче. И тогда он смилостивится…

Смотрю на него, свожу брови к переносице. Невеста не должна выглядеть хмурой, но это не про меня.

Хэл разговаривает с Бэлом и тоже смотрит в мою сторону. Отпускает какие-то замечания. Бэл ему возражает. Надеюсь, мой единственный друг среди рейнов не уговаривает брата быть со мной помягче. Совсем как Клира меня.

Сговорились они, что ли?

— Знаете, а мне стало лучше, — улыбаюсь Клире. — И дышится вполне свободно.

Не дождется Хэл моих просьб. Стану обращаться с ним вежливо, только когда он перестанет считать сати априори ущербными.

— Зря вы так, — качает головой Клира. — Вы помогли мне и Виллину, так что я перед вами в долгу. Как и прежде, можете обращаться по любому поводу.

А что толку? Если без разрешения Хэла я теперь и шагу не могу сделать?

Сдержано благодарю Клиру и подношу к губам кубок с вином. Но тут же оставляю идею напиться: этой ночью разум мой должен быть незамутненным. Иначе, кто знает, что отчебучит податливое молодое тело.

Кое-как доживаю до конца застолья. Когда солнце начинает клониться к горизонту, верховный жрец Инке объявляет, что пришла пора проводить молодых в главную пирамиду.

— Идем? — Хэл протягивает руку.

Мне ничего не остается, как подняться с места и позволить теперь уже мужу вывести меня из зала. Выйти вслед за ним из пирамиды и направиться в потайной уголок сада. Место, специально оборудованное для первой брачной ночи.

Здесь нас ждет полностью прозрачная пирамида, размером с небольшую комнату. В ней — огромное ложе, застланное шелковыми простынями. Ни сбежать, ни укрыться от мужа.

Но хуже всего — люстра под вершиной. И только от Хэла теперь зависит, зажигать ее или нет.

— Волнуешься? — интересуется Хэл. Вроде бы участливо.

— Немного, — честно признаюсь я. — А ты? Ой… нам уже можно обращаться на «ты» или нужно дождаться… того самого?

Веду себя, как девчонка на первом свидании. Но ничего не могу с этим поделать. Уже не понимаю, где кончается реакция податливого тела, а где начинается моя собственная. Это у меня кружится голова от близости Хэла или у Тамани? Ее ноги подкашиваются, а грудь обретает небывалую чувствительность?

— Я совершенно спокоен, — уверенно заявляет Хэл. — Рейн не должен пасовать ни в бою, ни перед брачным ложем. С сати — другая история. И да, ты можешь обращаться ко мне на «ты».

Ну, вообще-то, неплохое начало. Если еще и «ночник» погасит, будет совсем комфортно. По крайней мере, никто не увидит, что жена жреца совсем не жаждет становиться женщиной.

— Пусть вся ваша жизнь будет чиста и прозрачна, как эта пирамида, — наставляет Инке. — Что бы с вами ни случилось в дальнейшем, не забывайте, жрец всегда на виду. Он и его жена должны быть примером для остальных жителей Аланты.

Под эти наставления мы с Хэлом входим в пирамиду. Укладываемся поверх простыней.

Смотрю на ярко сияющий свет в вершине стеклянного «аквариума» и нервно сглатываю. Боюсь повернуться, отчетливо различить взгляды гостей и всех, кто присутствует на церемонии. В прежние времена тушить свет запрещалось. Так что все происходящее между молодоженами становилось достоянием общественности.