Спариться с бывшей (ЛП) - Прайор Кейт

Я извиваюсь в его железной хватке на моих лодыжках, которая удерживает ноги раздвинутыми, когда он раздвигает меня своим языком.

— Шон, — выдыхаю я, мои бедра выгибаются навстречу его рту, когда он погружает язык глубоко в мое лоно. От всего этого я забываю, что собиралась сказать, кроме, — О боже, продолжай вот так.

Каждое движение его языка, от которого я чувствую все больше удовольствие и напряжение нарастают глубоко внутри меня. Жар распространяется по моему телу, и я чувствую покалывание до лопаток.

После нескольких мучительно медленных движений по влагалищу он находит клитор и сосредотачивается на нем, и мое тело предательски близко к оргазму, раньше чем я получу достаточно удовольствия от процесса.

Это слишком, это слишком сильно.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать крик, хватаю его за волосы и прижимаюсь к его лицу, наслаждаясь каждым жадным движением, который он дает мне, проживая свой кульминационный момент.

— Скажи мне, что ты скучала по этому, — рычит он с мрачной ноткой ревности, прежде чем сильно провести языком по моим сверхчувствительным нервам, каждое дополнительное поглаживание заставляет меня стонать. — Скажи мне, что ты думала об этом, когда другие пытались доставить тебе удовольствие.

Возможно, мне следует ударить его за то, что он просто предположил, что я не смогу найти хорошего секса ни с кем после него, и я думаю сказать ему об этом, когда его язык снова погружается глубоко в меня, неудовлетворенный. Я стону в ответ, приподнимая бедра, чтобы уклониться от интенсивности удовольствия.

— Тебе не нужно соревноваться с парнями, с которыми я рассталась, — я тяжело дышу, мое тело дрожит после оргазма, — но так и было. Я думала о тебе каждый раз.

Его руки сильно впиваются в мои бедра, подстегиваемые собственническим порывом, что-то более острое и мощное, чем его ногти, впивается в мою кожу. Я замечаю, как шерсть начинает покрывать его руку, всего на секунду, прежде чем он снова беспощадно сосредотачивается на клиторе, и моя голова непроизвольно откидывается назад со вздохом.

Внезапно ощущение его языка немного отличается от того, к которому я привыкла, другая текстура, более грубая, горячая, более ненасытная по отношению к моей киске. Каждое движение по моим складочкам, достигающее клитора, заставляет меня молить о большем. Мои руки запутываются в его волосах, как будто я цепляюсь за саму жизнь. Он всегда знал, как доставить мне удовольствие, но я понятия не имела, как сильно он сдерживался.

Это не прекращается, даже когда я борюсь с его властью надо мной, даже когда я не могу быть тихой. Если с моими последними партнерами у меня был дефицит оргазмов, сейчас он с лихвой компенсирует все мной упущенное.

Мои бедра сжимаются вокруг его головы, поясница снова выгибается, когда он облизывает меня во время очередного оргазма, не останавливаясь даже на вдох.

Кажется, я забыла, что он такой. Возможно, убедила себя, что просто выдумала, что он всегда доводил меня до пары оргазмов, прежде чем хотя бы достать презерватив.

— Притормози, — тяжело дышу я, похлопывая его по плечу, по макушке, по всему, до чего могу дотянуться. Его хватка на моих бедрах остается, но он, по крайней мере, отрывает рот от моей пизды.

Он проводит зубами по складке на моем бедре знакомым способом, но я совершенно забыла, что он всегда так делал, и теперь это имеет больший смысл. Я думаю. Есть много мелочей, от которых я просто отмахнулась, но которые начинают приобретать странный смысл, усиливая то, что я видела, но во что не могу поверить.

Шон — оборотень. Оборотень, о котором мне снились сны. Волк, на котором я была готова прокатиться, и теперь я не совсем уверена, что это были сны. Казалось, это не может быть реальностью.

Я приподнимаюсь на локтях, когда Шон берет одно из чистых кухонных полотенец из стопки и вытирает им лицо. Он протягивает его мне, но замирает, а потом я слышу, как кто-то спускается по лестнице.

Я пытаюсь оттолкнуться от столешницы, стягиваю свои теперь бесполезные шорты, чтобы прикрыться. На кухне включается свет, прежде чем я успеваю привести себя в порядок.

Логан стоит в дверях. Его взгляд сразу падает на нас, он выглядит довольно равнодушным, даже когда Шон прислоняется к стойке, чтобы скрыть свою эрекцию. Наверное, совершенно очевидно, что мы не просто болтали в пять утра.

— Господи, чувак. Теперь я должен Эйдену денег.

Логан приберегает большую часть своего осуждения для брата, едва взглянув на меня. Я поворачиваюсь и направляюсь к боковой двери кухни, прежде чем смущение настигнет меня.

Вместо этого возникают другие ощущения. Что-то раскалывается, и я чувствую, что стою на грани своих снов и обычной реальности. Появление Логана напомнило мне обо всем, что чуть раньше я была готова отложить в сторону.

Шон, может, и чудовище, которого жаждало мое тело, но он все еще мой бывший муж.

19

Шон

— Ребята, папа когда-нибудь говорил с вами об узлах?

Я задаю вопрос себе под нос, слова едва слышны.

В маленьком бутике одежды есть и другие люди, но двое со сверхъестественным слухом смотрят на меня с почти одинаковым выражением ужаса и недоверия. Логан, в наполовину застегнутом, наверное, пятом по счету пиджаке, который он примерил, хмурится выразительнее, чем обычно. В магазине отличный выбор, и много, как мне кажется, винтажных выпускных платьев в пластиковых защитных пакетах.

Это не тот вопрос, который я когда-либо планировал задать, но я начинаю чувствовать, что мне немного не хватает извилин в мозгу. Не то чтобы я думал, что найду их у своих братьев, но я бы умер, прежде чем спросил маму или Лору.

Впрочем, мои братья — не намного лучший вариант.

— Эй, чувак, мы не говорим об этом, — тут же отметает вопрос Эйден, его слова звучат шипением, когда он оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что больше никто в магазине меня не слышал.

— Нам не нужно было брать тебя с собой, — бормочет Логан, снова поворачиваясь к зеркалу.

Я был в разгаре работы, скрючившись на корточках между диваном и журнальным столиком, на котором установлен мой ноутбук, когда меня втянули в очередную подготовку к свадьбе. Несколько человек пришли украсить дом, и мама усадила нас в джип Эйдена и сказала не возвращаться, пока у всех нас не найдется что-нибудь подходящее, чтобы надеть на знаменательный день Логана.

— Извините, позвольте мне просто погуглить пубертат у оборотней, — я усмехаюсь и закатываю глаза, чтобы прогнать собственное смущение.

— Ненавижу это, ненавижу, ненавижу этот разговор, — бормочет Эйден, беря одну из красивых подушек с дивана в примерочной. Он плюхается на сиденье, накрывая голову подушкой.

— Прекрасно, не бери в голову.

Логан сбрасывает пиджак и снимает другой с вешалки. Он дергает головой, чтобы откинуть волосы с лица, когда начинает застегивать этот, и смотрит на меня в зеркале. Он равнодушно подталкивает:

— И ты заговорил об этом, потому что…?

Если бы кто-нибудь, кроме Логана, застал нас с Элизой на кухне раньше, я бы подумал, что он ведет себя немного холодно по отношению ко мне. Но с Логаном всегда было несколько сложно что-либо сказать.

Он прекрасно понимает, что мне нужно держать руки подальше от Элизы. Она этого хочет. Я этого хочу. Вернее, она этого хотела, но, похоже, она передумала, и теперь, возможно, все зависит от моей способности сказать ей «нет», и если это все, что меня сдерживает, я не знаю, как мне удастся продержаться рядом еще несколько дней.

Учитывая тот факт, что мой узел появляется каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, я более чем сбит с толку.

Теоретически, я должен быть одержим поиском своей пары. То есть, если верить всем историям, что рассказывали дальние кузены во время встреч, именно так это и происходит. Возможно, в этом столько же правды, сколько в их городских легендах об одичании. И все же, нет никакого смысла в том, что все, о чем я могу думать, — это она.

Как опыт, как ощущение, эти мысли казались неуместными на фоне остальной религиозности, которую внушили мне мои родители. Как неподходящая заплатка, наспех пришитая к большому гобелену. Это только потому, что у нас была связь? Не волчья, сверхъестественно заряженная связь, конечно. Но раньше мы были едины.