— Садитесь, кадет, — сказал профессор.
Но тут зашумели остальные:
— Это правильный ответ?
— А при чём здесь брат Алны?
— А вы нам разъясните ещё раз!
Профессор поднял обе руки ладонями к нам:
— Успокойтесь!
Потом посмотрел на меня:
— Кадет Горич, готовы сами объяснить? Или просто зазубрили?
Меня такая обида взяла:
— Готова, профессор.
И я вышла на кафедру. И не просто объяснила, я включила голопроектор и голостилусом нарисовала трёхмерную модель, причём сама же поразилась, что нарисовала именно земную модель, а не местную.
После того как нарисовала, завороженно глядя на схему, узнала Землю и Солнце. Ту галактику, в которой когда-то родилась Алёна Птицына.
— Любопытная модель, откуда вы взяли такую схему? — спросил профессор, прищурившись. — Её нет в стандартных учебниках.
Но я, вместо того чтобы ответить, тоже задала вопрос:
— А вы видели такую схему, профессор Салерт?
— Видел, — ответил профессор, — это модель идеальности. Говорят, что такое расположение было только в системе Изначальных.
Потом он взглянул на остальных и сказал:
— Но это лишь теория, доказательств существования такой системы так и не было найдено в обитаемых секторах галактики.
Снова обратился ко мне:
— А вы откуда знаете? Может быть, брат вам рассказал?
И я решила, что раз у меня нет ответа, то лучше я скажу так, чтобы профессор не переживал, и кивнула.
Мне показалось, что профессор Салерт еле сдержал облегчённый вздох.
Но для себя решила, что надо связаться с «моим ИИ», теперь я почти на сто процентов была уверена, что это как-то связано именно с ним, потому что больше здесь никто не знает про Солнечную систему и мою родную планету.
А вечером в своей каюте я связалась с «корабликом» и выяснила, что он почти ни при чём, что эти знания уже были у меня, просто с моим организмом начали происходить странные изменения, которые активировали доступ к ранее закрытым областям мозга, так называемому хранилищу.
Он мне ещё объяснял, что у каждого человека на Земле заложена эта информация, что наш мозг постепенно в процессе эволюции получал доступы. Но у меня всё пошло наперекосяк, потому что, во-первых, я прошла сквозь пространственный тоннель, в котором была и временная составляющая, а во-вторых, умудрилась заполучить какое-то облучение, которое запустило биохимические процессы в организме и косвенным образом повлияло на раскрытие доступа.
В общем, я теперь не просто Птица, а супер-птица.
А впереди ещё лунные бои, а это значит, что всё только начинается.
[1] Точки в системе из двух массивных тел, в которых третье тело с пренебрежимо малой массой, не испытывающее воздействия никаких других сил, кроме гравитационных со стороны двух первых тел, может оставаться неподвижным относительно этих тел. Точки Лагранжа получили свое название в честь математика Жозефа Луи Лагранжа.
41 глава
Адриан
Арену подготовили как нельзя быстро. Выбора не было, пять дней — и начнётся схватка. Бои уже начались. Самые отважные и сильные боролись за право выйти в финал и сразиться за алетейю.
В Вышке между тенорцами только и разговоров было, что об этом. Те, кто помоложе, с жадностью ловили каждое слово о предстоящем, следили за выражением лиц старшекурсников. Порой было смешно за ними наблюдать. Но когда-то и сам был таким самоуверенным юнцом, готовым на всё ради победы. Впрочем, ничего не изменилось.
Никогда не думал, что придётся драться за женщину. Нет, вернее, не так. Я и не надеялся на то, что когда-нибудь встречу свою алетейю. Поэтому теперь, стоя перед входом на арену, чувствовал, как закипает кровь при виде других претендентов на мою Алну.
Я уже считал её своей. Как только вдохнул полной грудью её запах, понял, что пропал. Не отдам. Никому. Сдохну, но выиграю этот бой за неё. И все последующие.
Распорядители постарались. Если уж не стали проводить бои на вулкане, как завещали предки, то максимально сделали всё возможное, чтобы воссоздать атмосферу здесь.
Вулканические чёрные плиты покрывали пол, поблёскивая в лучах прожекторов. Это на вулкане довольствовались природным освещением от лун и факелами, расставленными по углам, здесь же все мы были как на ладони. И те, кто сражался, и те, кто наблюдал, как вершится история.
Вокруг самой арены на парящих трибунах сидели тенорцы. Не все бросили вызов на бой за алетейю. Большинство пришло просто посмотреть. Такой шанс представлялся нечасто.
Толпа кричала и скандировала: «Дат Камп!» (Да будет бой!)
Я присоединился к боевому кличу:
— Дат Камп!
— Адриан, ты как, готов? — подошёл ко мне сопровождающий.
Рир Бериион — тенорец, присланный Советом Старейшин в качестве одного из наблюдателей, должен был следить за ходом боя и мониторить соблюдение протокола.
— Да, — я смотрел прямо перед собой, но видел только Алну.
Нет, конечно же её здесь не было, но в последнее время образ рыжей девушки был со мной постоянно — и во сне и наяву. А воспоминания о запахе до сих пор будоражили, и не только кровь.
Усилием воли выбросил образ алетейи из головы и сосредоточился на деле. Даже рёв предвкушающей толпы стих, я ушёл в себя, концентрируясь на внутренних потоках силы, проверяя готовность энергополя.
— Выбей из него всю дурь, — шепнул мне напоследок Рир Бериион.
Наблюдателям нельзя было ни вмешиваться, ни проявлять симпатию хоть к кому-то из борцов. Значит, отец постарался. Проявил участие, так сказать.
Ничего не ответив, я вышел на ринг.
Два солнца нашей системы слепили: одно ярко светило в небе, разбрасывая вокруг себя белые лучи, второе было похоже на Луну — глубокие кратеры были видны даже отсюда. Силовые щиты арены красиво мерцали узором из серебристо-розовых разводов. Зрители заполнили все антигравитационные платформы. Их возбуждённые голоса сливались для меня в неразборчивый гул, который только усиливал раздражение.
Ступил босыми ногами на прохладное вулканическое стекло. Запах серы и раскалённого камня от вулканических плит щекотал ноздри, напоминая о древних традициях наших предков. Пропустил сквозь себя внутреннюю силу, напитывая ею пространство вокруг, закольцевал вокруг защитный контур. Ветер развевал неубранные волосы. Сосредоточился на внутренних ощущениях. Прочувствовал каждую мышцу, замершую в напряжении. Был готов рвануть в бой сразу же.
Максимилиан Де’Риан, мой давний соперник не только в пилотировании, но и следующий в очереди на императорский престол, если со мной что-то случится, конечно, и в негласной борьбе за положение иерархии силы, стоял напротив, самодовольно ухмыляясь. Он был одним из тех, кто прилетел за нами на планету. Первым сказал ритуальную фразу. Он посягнул на то, что я уже считал своим. Смотрел на Алну, вдыхал её запах. Это бесило и выводило из себя. Стоял напротив меня и играл мускулами, одновременно расширяя своё энергетическое поле. Впрочем, как и я.
Немного покрасовавшись, мы встали в боевую стойку.
Ветер донёс до меня запах пота соперника вперемешку с феромонами. Я пах так же. Сама природа тенорца заставляла тело в преддверии боя выделять особые железы. Враг должен бояться.
Толпа взревела, хотя, казалось бы, куда уж больше. Ударил гонг, и отсчёт начался.
Я резко выдохнул.
Вокруг замерцало красным моё энергополе. Вулканические плиты вопреки разуму будто придавали мне сил. Раньше бы посмеялся над этим, но сейчас любой шанс одолеть противника воспринимался мною на ура.
«Даже не надейся, Де’Риан», — подумал я, встречаясь с ним взглядом.
Напряжение между нами, казалось, достигло пика. Просчитывал его слабые места. Куда лучше ударить, чтобы дестабилизировать противника и нанести максимальный урон.
Искусственный интеллект арены произнёс низким металлическим голосом:
