Судьба самозванки (ЛП) - Джонс Амо

Она величественна, и когда плотная черная облачная фигура поднимает руки, что-то странное вспыхивает у меня в груди. Я делаю шаг вперед, прежде чем понимаю, что происходит, тихий шепот наполняет уши, но я не слышу, поэтому делаю еще один.

‒ Лондон! ‒ Зик шипит. ‒ Прекрати!

Ноги сами несут меня вперед, пока я не перехожу на легкий бег.

Мне нужно добраться до нее.

Но затем позади раздаются шаги, и в морде зверя разверзается дыра, оглушительный крик, который вырывается из нее, звенит в барабанных перепонках, как гребаная граната.

В виске вспыхивает боль, руки взлетают, чтобы закрыть уши, и я приседаю, вскрикивая от боли. Движение привлекает внимание, и я вскидываю голову.

Глаза в панике расширяются, когда из того места, где должны быть глаза, вытекает нечто, похожее на белую кровь. Тело бросают к моим ногам.

Я открываю рот, чтобы снова закричать, но меня обрывает, когда Зик хватает меня за локоть.

‒ Давай!

Я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, и мы несемся через поляну. Зика дергают назад, и мое плечо выскакивает из сустава от силы, с которой у него нет времени отпустить меня.

Громкий крик боли вырывается у меня, когда я поднимаюсь на ноги. Резко разворачиваюсь, когда женщина, если, блядь, ее можно так назвать, хватает его за ногу, а затем за голову, прежде чем начать тянуть.

Стиснув зубы, я отчаянно поворачиваюсь, ища способ спасти его, рука плетью повисла вдоль тела.

Глаза Зика становятся белыми, затем корни прорываются сквозь почву, обволакивая фигуру зверя, в то время как нижняя половина большой фигуры превращается из густого, кажущегося сплошным, черного облака в тонкий слой серого тумана.

Зик начинает падать на землю, но существо на этот раз визжит громче, а затем она снова хватает его. Поднимает его в воздух, швыряя на твердую землю, но он убирает руку, глаза все еще белые, а затем трава превращается в лужу воды.

Он полностью погружается, и зверь мечется, проникая внутрь, но выныривает одна. Когда она снова кричит, вода отходит в сторону быстрой волной, и его глаза расширяются. Его руки взлетают вверх, но она хватает его за запястье, прежде чем он успевает что-либо сделать, и его вой эхом разносится вокруг.

Она сжимает его шею, густые полосы дыма обвиваются вокруг него.

Его полные паники глаза находят мои, и я дергаюсь вперед.

Беги, пытается сказать он, но его губы не двигаются.

Она сжимает, как и ленты вокруг его тела, так же, как хруст его костей обжигает мой разум.

‒ Нет! Остановись! ‒ я кричу, бросаясь ближе.

Кровь течет из ушей и рта Зика, когда он пытается покачать головой, но я продолжаю приближаться.

Чудовище кричит на меня, ее свободная рука вырывается вперед, в то время как моя взлетает в, несомненно, тщетной попытке защититься, но затем резкий хлопок останавливает меня. Мои глаза распахиваются, чтобы обнаружить, что она визжит, ее рот разинут, а продолжающийся вопль наполняет воздух.

Я смотрю на свою ладонь. Что за…

Она бросается ко мне; все еще сжимая Зика в объятиях, а моя рука взлетает еще раз.

Я смотрю, потрясенная, когда длинная нить мерцающего света льется с кончиков моих пальцев. Это льдисто-голубой цвет, и он искрится, встречаясь с густыми полосами дыма вокруг Зика. Привязи мгновенно отпускают его, и он падает кулем на землю.

Что-то внутри меня вздымается, и моя грудь опускается. Глаза мерцают и подергиваются от темноты, застилающей зрение. Я моргаю, и просто так туман рассеивается.

Я бросаюсь к Зику, но она на полной скорости налетает на меня.

Вот и все. Мы на пороге смерти.

Я падаю на него, накрывая своим телом, и жду прихода смерти. Я могла бы быть терпеливой к «костлявой», но ее крики становятся громче. Я открываю глаза.

Прозрачный иней мерцает вокруг нас, заключая в маленькую капсулу.

‒ Щит, ‒ он кашляет, держась за живот. Я смотрю на него; его глаза широко распахиваются. ‒ Лондон, твои глаза…

‒ А? ‒ я тяжело дышу, качая головой. И вздрагиваю, когда зверь бьет по…щиту? ‒ Давай.

Я хватаю его здоровой рукой и тяну.

Он кричит от боли.

‒ Я не могу. Все сломано. Я, блядь, не могу пошевелиться.

‒ Ты, блядь, хочешь умереть?!

‒ Накорми меня.

Моя голова откидывается назад.

‒ Что?!

‒ Просто порежь руку. Мне нужна энергия. Я Маг, я могу черпать из земли. Я могу взять достаточно, чтобы провести нас через врата к более законному целителю.

Когда я просто смотрю на него, он качает головой от боли.

‒ Накорми меня или трахни, Лондон. Это единственный способ укрепить мою силу прямо сейчас.

Я киваю, раскрывая ладонь. Прежде чем я успеваю попытаться найти что-нибудь, чем можно ее разрезать, из земли вырывается корень, безвольно падающий мне в руку. По какой-то причине я знаю, что делать, обхватывая его ладонью, когда он высвобождается.

Когда я разжимаю ладонь, с моей руки капает кровь. Я подношу ее к его губам, и он проводит языком по порезу, и его глаза вспыхивают белым.

Он хрюкает, стискивая зубы, которые поблескивают красным, когда раздаются мелкие щелчки.

Щит вокруг нас трескается, и мы трясемся.

‒ Готова? ‒ хрипит он.

Я киваю, и мы вскакиваем на ноги, щит движется вместе с нами, а мы бросаемся к гигантской стене сердитых шипов.

‒ Черт! ‒ кричит он, мотая головой из стороны в сторону, но я продолжаю. ‒ Лондон, подожди!

Щит сердито вспыхивает, встречаясь с защитной стеной, но я все равно подхожу ближе.

‒ Мы должны попробовать другой способ! ‒ кричит он.

‒ Подожди! ‒ ору я в ответ, и он замирает. ‒ Это…

‒ Открытие, ‒ недоверчиво бормочет он, с любопытством глядя на меня.

Лед поглощает виноградные лозы, отмирая и распадаясь на маленькие снежинки, таящие, не успев коснуться земли, а затем то же самое делает каменная стена.

Мы протискиваемся в ту секунду, когда она достаточно открывается, падая на траву.

Оглядываемся на стену, но она уже запечатана, зверь осталась плакать по другую сторону.

Я падаю на спину, Зик рядом со мной, и мы смотрим в темное небо. Через мгновение я поворачиваю голову, и мы одновременно смотрим друг на друга. Наша кожа в синяках и крови, насквозь промокшая после «золотого пруда».

Смех пузырится из груди, когда мы оба взрываемся смехом, перекатываясь на бок, и это захватывает нас.

Позади раздается угрожающее рычание, и я замираю, беспокоясь, что мы впустили зверя, но когда я смотрю через плечо, воздух застревает в легких совсем по другой причине.

Найт Деверо, будущий гребаный король, стоит позади нас, без рубашки, окровавленный и совершенно разъяренный.

Дерьмо.

Я вскакиваю на ноги, как только он подходит ко мне.

‒ Это была моя идея, ‒ выпаливаю я.

Рука Найта взлетает, обвиваясь вокруг моей шеи. Он прижимает меня к стене, и я вскрикиваю, когда плечо возвращается, от удара, на место.

‒ Ну, эта поза знакома, не так ли? ‒ я плююсь, вспоминая, как он схватил меня в закусочной.

Его тело сотрясается, когда он смотрит на меня сверху вниз.

‒ Почему ты…

Он резко замолкает, его ноздри раздуваются, но затем мое запястье оказывается в его другой руке. Он пристально смотрит на маленький порез, но затем подносит его к носу, вдыхая, и хотя его глаза закрываются на долю секунды, в следующую они распахиваются.

Его зрачки расширяются, ярость закипает в нем, а в груди начинает клокотать. Как будто внутри него, в клетке, живет животное, умоляющее освободить, чтобы оно могло съесть меня живьем.

Я сжимаюсь от этого звука, и я ненавижу его, но он глубже моей воли. Что-то внутри подчиняется ему в этот момент, какому-то странному будущему королю, я уверена, что это все дерьмо типа могущественного мудака.

‒ Вздерните его, ‒ грохочет Найт, не сводя с меня глаз.

‒ Черт, ‒ задыхается Зик, и когда я смотрю через плечо Найта, я обнаруживаю, что к нам присоединились его братья, все тоже без рубашек и покрытые кровью, которая, должно быть, не их.