— Отпуск?
— Да, на пару часов организуем отпуск.
— ...на пару часов? — хмурюсь я.
Дракон кивает с таким видом, словно сделал всё возможное. Мне остаётся только вздохнуть.
— Ладно… — говорю, — пойдёмте. Но обещайте, если вам станет хуже, вы мне сразу скажете.
Шейн соглашается, но я почему-то ему совершенно не верю. Закрадывается подозрение, словно дракон решил прохалявить обещанный мне месяц, чтобы потом применить "свой метод".
Некоторое время мы идём молча. Я решаю не тратить время зря и хорошенько обдумать ситуацию.
Вот, я в другом мире… Шагаю через мёртвые земли, где у каждого человека судьба убийцы. А рядом идёт настоящий дракон, да ещё и самый сильный на всём континенте. Вот только никто кроме меня не знает, что он страдает от жуткой болезни. Я должна его вылечить, если хочу получить свободу…
Я пинаю попавший под ногу камешек, а мыслями тянусь к болезни Шейна. Размышляю, что ещё способно улучшить настроение, кроме массажа? Может, анекдот ему рассказать? Или предложить поиграть в слова? А как насчёт комплиментов? Ну а что, приятные слова ещё никому не вредили. Хотя Шейн, по-моему, и так уверен в собственном великолепии.
Я перевожу взгляд на дракона. Тот идёт чуть впереди, шаги уверенные, так и не скажешь, что его тело пожирает болезнь. Может, всё не так серьёзно?
Между тем небо светлеет, а ветер обретает силу. Он словно чует, что мы чужаки, налетает хлёсткими порывами, швыряет в лицо песок и каменную крошку.
Я фыркаю, жмурюсь, и вдруг спотыкаюсь, не заметив под ногами выбоину.
Дракон косится на меня, а потом снимает со спины плащ и резким движением отрывает от него два крупных лоскута, один протягивает мне.
— Накрути на лицо, а то песка наглотаешься, — говорит он не терпящим возражения голосом.
Я удивляюсь, но с благодарностью беру протянутый лоскут, наматываю на лицо. Ткань мягкая и пахнет Шейном… Цитрус, дым, и какие-то особые нотки, которым не подобрать названия.
Прикрыв глаза ладонью, через пальцы наблюдаю, как Шейн повязывает ткань на нижнюю часть своего лица.
Среди песка, скал, под алым небом, с красной повязкой и тёмными растрёпанными волосами, Шейн походит на мятежного персидского принца. Или на лихого разбойника… Тёмные, как провалы глаза завораживают…
Я ловлю себя на этой странной мысли… Когда это глаза Шейна из пугающих и жутких вдруг стализавораживающими?
Трясу головой, словно пытаясь насильно выгнать из разума странные мысли, делаю шаг в сторону и тут же спотыкаюсь, едва не лечу носом в землю. В последний момент меня подхватывают горячие руки, обнимают поперёк живота и ставят обратно на ноги.
— Давай руку! — Шейн перекрикивает ветер, — а то в следующий раз скалу не заметишь и лоб разобьёшь.
Пока я мешкаю, он сам перехватывает мою ладонь, тянет за собой. Шаг у Шейна быстрый, я едва поспеваю. Заметив это, он сбавляет темп, подстраивается под меня.
Я чувствую себя маленькой девочкой, которую строгий брат тащит в школу. Вот только дыхание у меня сбивается совсем не по-сестрински. Жар прочно поселяется на щеках, и я ничего не могу с ним поделать.
“Боже, Алиса! — мысленно говорю себе, — тебя разок спасли, а ты готова растаять! Ну-ка взяла гормоны в руки и вспомнила о Викторе!”
Я честно стараюсь думать о женихе. Но воспоминания прошлого кажутся блёклыми, точно выцветшая фотография. А ветер между тем крепчает, где-то вдали раздаётся грохот, как если бы камни сорвались с горы.
Шейн оборачивается на меня, взглядом спрашивая, как я. Поднимаю большой палец вверх.
В ушах шумит от ветра, разговаривать невозможно, и мы идём молча. Каждый миг я ощущаю горячую руку, обхватившую мою ладонь.
Ветер стихает только спустя пару часов. Я с наслаждением стягиваю с лица повязку, оставляя её болтаться на шее. Пейзаж немного меняется, скалы становятся выше и острее. Идти становится проще.
— Расскажи подробно, что случилось, когда ты сюда попала? — говорит дракон.
Делать всё равно нечего и я рассказываю без утайки. Про то, как поняла куда, угодила, как решила исследовать местность, наткнулась на дикарей и как оказалась ими поймана.
Почему-то Шейна заинтересовывает факт совершенно нестоящий внимания:
— Значит, — недовольно уточняет он, — ты сказала дикарям, что принадлежишь Янтарному?
— Ну, да…
— Почему?
— Побоялась вашей репутации, — честно отвечаю я. — О вас ходят жуткие слухи. Извините за наглость, но вы сами их распространяете?
— С чего ты взяла?
— Ну, хотя бы потому что вы эти слухи не опровергаете. А ведь часть из них неправда.
— Неужели? — голос Шейна обрастает льдом. Между нами натягивается струна напряжения. — Думаешь, так хорошо успела меня узнать?
— Вовсе нет, — примирительно говорю я, — просто некоторые из них уж слишком нелепы.
— Это какие?
— Например, что ваши глаза вытягивают душу.
Шейн резко останавливается и впивается взглядом в моё лицо. Он всё ещё держит меня за руку.
Я борюсь с желанием выдернуть ладонь, по спине пробегают трусливые мурашки. Даже без магии, Шейн может свернуть мне шею без малейшего усилия.
— С чего ты взяла, что это неправда? — с угрозой спрашивает стальной.
— Ну, я всё ещё при душе, — бормочу.
— Уверена? — скалится Шейн.
— Д-да. Вполне.
— Знаешь, что глаза отражают душу?
— Да…
— Тогда сама видишь, что у меня внутри.
Я решаю стоять на своём до конца, несмотря на страх, что сжимает сердце.
— Да, вижу, — говорю твёрдо, — и ваша душа прекрасна, пусть в ней и царит ночь. Она непостижима и бездонна. Как и ваши глаза.
От такого ответа Шейн теряет дар речи. Маска надменности лопается, на миг пропуская наружу настоящие чувства: растерянность, досаду, изумление. Но спустя секунду Шейн снова заковывает эмоции в броню.
Я с надеждой смотрю на шею дракона, но тёмные вены даже не думают бледнеть. “Значит, комплименты мимо…” — отстранённо помечаю я.
— У тебя странные представления о красоте, Алиса, — ухмыляется Шейн.
— Наверное, — бормочу.
Следующие полчаса мы идём в молчании. От скуки хочется выть. Ещё и нога начинает побаливать… та самая, которую я подвернула, убегая от маньяка с топором. Новых дикарей на пути, слава богу, не попадается. Может, Шейн знает расположения их жилищ и специально обходит стороной?
— Пить хочешь? — спрашивает Шейн и протягивает мне открытую флягу. Я вцепляюсь в неё и делаю несколько жадных глотков.
— Спасибо, — говорю возвращая. — А вы хорошо подготовились, ваша Светлость.
Шейн пожимает плечами. Мы идём дальше. Песок шуршит под ногами, солнце печёт голову, усталость поселяется в мышцах. Я начинаю сомневаться, что мне хватит сил идти без перерыва целые сутки. А вот дракону, кажется, всё нипочём. Шагает с упорством терминатора, даже с дыхания не сбился.
“Надо разговорить его, пока есть шанс”, — думаю я и мысленно пробегаюсь по вопросам, что у меня скопились. Останавливаюсь на самом глупом.
— Ваша Светлость, — говорю, — а это правда, что у всех драконов есть гаремы?
Шейн поднимает на меня глаза, секунду сверлит взглядом, а потом отвечает со смешком:
— Только у тех, кому нечем заняться.
— О, это хорошо…
— Хорошо? — вскидывает бровь дракон. — Ты радуешься, что у меня нет гарема?
— Нет, с чего вдруг! — я принимаю возмущённый вид. — Мне нет до этого дела.
— Но я подумывал, что можно собрать его снова. Ради положительных эмоций, хотя бы.
— Подождите… “снова”? — цепляюсь я за слово. — Что значит “снова”? То есть, гарем всё-таки был?
— Был, — кивает Шейн, а сам смотрит на меня из-под ресниц. — Временами мне даже нравилось.
— Чего же тогда вы его распустили? — я сама не замечаю, как в голос пробираются негодующие нотки.
— Женщины очень капризны, — пожимает плечами дракон. — От них много хлопот.
Я чувствую себя оскорблённой за всех женщин мира.
— Хлопоты приносят не только женщины. От мужчин тоже сплошные проблемы!
