Изъян в сказке: бродяжка (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна

Звёзд почти не было видно, но Мэгг показалось, что она различает за ветками и быстро бегущими по небу тяжёлыми тучами голубоватое сияние Глаз Возлюбленной — неразлучной пары небесных светил, обещающих всем любимым и любящим счастье в Садах Всевышнего. У Рея была про них песня, но он пел её редко, и Мэгг с тоской понимала, вглядываясь в черноту неба, что уже не помнит мелодии и почти забыла слова. Время вымывало из её памяти песни Рея. Как знать — не смоет ли оно и его самого? Мэгг повернулась на бок, подсовывая локоть под голову, закрыла глаза и пообещала себе, что никогда не забудет Рея. Ни за что. И под его призрачный тихий шёпот постепенно уснула.

Проснулась резко и с удивлением поняла, что ничуть не замёрзла, зато в воздухе пахнет грозой. Зои обнаружилась рядом: она вместе со своим плащом и двумя мешками перебралась к ней, видимо, ночью.

— Проснулась? — спросила Зои дружелюбно.

— Кажется, — Мэгг потёрла глаза.

— Ты как печка была ночью. Я сзябла и проснулась, встала тебя проверить — чувствую, жар идёт. Был бы снег, поляна бы уже в лужу превратилась.

Кажется, Зои была впечатлена, а Мэгг задумалась. В самом начале, едва ощутив магию и поняв, как на мало хватает ей сил, она решила, что очень слаба. Но быть может, все ведьмы так начинают? Может, магия — как музыкальный слух или голос, или умение танцевать, или читать. Может, ей надо учиться, и тогда будет выходить всё лучше и лучше?

Зои была в превосходном настроении. Она перетрясла оба своих мешка, выдала Мэгг огромные башмаки, почти как те, которые носила сама, серую шерстяную кофту и юбку из чернёного сукна. Объявила, что в обновках Мэгг «почти как человек одета», и скомандовала двигаться в путь. Оба мешка закинула себе за плечо, на предложение Мэгг помочь злобно глянула.

Ботинки, несмотря на то, что Мэгг намотала на ноги полотнища, оторванные от подола старой юбки, тёрли и болтались, но дорога пока была достаточно лёгкой. Шли на запад по хорошо уложенному Остеррийскому тракту. Грязи на нём почти не было, а та, которая была, подмёрзла и не вязала ноги. Зои шла легко, но совсем не так, как ходил обычно Рей: осторожничала, скрывалась в кустах, если слышала грохот колёс, пригибала голову, если издали доносился стук копыт.

К полудню Мэгг проголодалась до того, что начало подводить живот, но так как своих припасов у неё не было, она не отважилась пожаловаться Зои.

Впрочем, та и сама буркнула что-то невнятное и соскочила в придорожную канаву, перелезла через неё и устроилась за стволом старого дерева на сухом пне.

— Перекусим, — сказала она, смахнула с лица отрастающую чёлку и вытащила из мешка краюху хлеба. Мэгг вгрызлась в свою долю и едва сдержала стон удовольствия. Вспомнилось, что ела она последний раз ещё вчера, перед походом на рынок.

— Мофеф фделать офонь? — пробурчала Зои, не переставая жевать, и Мэгг с трудом разобрала смысл. Напряглась, глядя прямо перед собой, ощутила, как магия пробегает по рукам, бьётся под кожей и выплёскивается в маленький, но горячий костерок.

Зои тут же вытянула к огню ноги, запихнула в рот кусок хлеба, облизала пальцы и принялась греть руки. Мэгг спросила:

— Куда мы идём?

Зои косо на неё взглянула, будто сомневаясь, говорить или нет, но всё-таки ответила:

— В Харроу пойдём, оттуда в Остер-лин.

— Почему туда?

— В Харроу сыто, люди у меня там знакомые есть. Отъедимся, отоспимся, вшей выгоним — а там и дело подвернётся. Ты вот что… — она порылась в кармане куртки и достала оттуда верёвку. Хитро перекрутила концы и раз-раз — завязала подряд штук пять мелких узлов. — Держи, — сунула Мэгг в руки. — Развязывай по ходу.

— Зачем?

Зои сморщила нос:

— Пальцы у тебя как палки, прямые и деревянные. С такими дела не выйдет.

Мэгг отчаянно надеялась, что «дела» у неё вообще не будет, во всяком случае, в том смысле, который подразумевала Зои, но верёвку взяла. Гибкие пальцы — это в любом случае хорошо.

Шли легко.

Магия, пусть и слабая, значительно улучшала жизнь в дороге. Не нужно было по вечерам рыскать в поисках хвороста и часами разводить огонь, высушивая мокрую древесину. Не приходилось с утра мучиться болью в простуженных спинах. Не надо было подолгу сушить единственную пару обуви, опасаясь, что она вот-вот сгорит в костре.

Мэгг вязала и развязывала узлы, пока Зои на неё смотрела, а когда не смотрела — пыталась колдовать, поднимать с обочины прутики и камни. То выходило, то нет. Города они обходили стороной, в деревни пару раз заглядывали. В одной — расплатились последними оставшимися у Мэгг деньгами за мешок припасов и возможность помыться в одной бадье на двоих. В другой Мэгг осталась ждать у ступеней Святейшего дома, а Зои куда-то исчезла. Вернулась довольная, с едой и двумя новыми чистыми рубахами.

Мэгг не знала, как быть — брать ли эту ворованную еду? Голод подсказал ответ достаточно быстро, а Зои только махнула рукой и по обыкновению протянула:

— Дура, — по-доброму так.

Зои была для Мэгг загадкой. Она не умела читать и писать, не знала толком даже Святейшую книгу, но ничуть не походила на тех простых безграмотных людей, которых Рей и Мэгг так часто встречали на дороге. Зои не была безграмотной и уж тем более она не была простой. Напротив, она обладала быстрым, гибким, сильным умом. Она ориентировалась в пространстве с закрытыми глазами, как кошка чувствовала направление. Она знала, кажется, всё про людей, про обычаи и порядки. Ей хватало один раз взглянуть на проходящего или проезжающего мимо путника, чтобы точно сказать, кто он, откуда и чем занят. Она обладала какой-то звериной ловкостью, а любая, даже слабая тень становилась для неё совершенным укрытием.

Однажды Мэгг спросила, как ей удаётся так хорошо прятаться. Зои махнула рукой:

— Да так, паренёк научил один. Из беглых теней. Хоро-о-оший был, — и её лицо приобрело плаксивое, жалостливое выражение.

Лицо у неё вообще было подвижное.

Первое время в дороге они молчали, разве что изредка Зои говорила что-то о прохожих и командовала привалы. Но как-то в дождливый и особенно неприятный день (они как раз миновали Ройские холмы) Мэгг принялась болтать какую-то чепуху, как это раньше делал Рей, и Зои аж загорелась. А когда Мэгг начала рассказывать сказку, едва не захлопала в ладоши. С тех пор большую часть пути скрашивали разговоры. Мэгг уставала, горло у неё к вечеру начинало саднить и першить, но к прежнему молчанию возвращаться не желала. Лучше немного помучиться, зато чувствовать, что рядом — не случайный попутчик, а кто-то близкий. Почти друг.

— Бедная, — как-то прервала её Зои, — замаяла я тебя. Помолчи-ка.

— Тогда ты рассказывай, — улыбнулась Мэгг. Зои подмигнула, поворошила волосы и выдала:

— Тю. Вот и расскажу. Про горы, хочешь?

В горах Мэгг не была, поэтому торопливо кивнула, а Зои начала рассказывать — сбивчиво и несвязно, но так живо, что Мэгг явно представила себе и белые снежные шапки на вершинах, и мохнатых рыжих козлов, перескакивающих с уступа на уступ, и грозных людей в мохнатых чёрных шубах.

— Что ты там делала?

— Жила, — пожала плечами Зои. — Мужик хороший был. Я с ним жила, — она довольно зажмурилась. — Большой такой, ласковый. Котиком меня звал. В дом взял, — и прибавила, уточняя: — В большой.

Мэгг опустила голову. Ей очень сильно не хотелось знать, что случилось дальше, потому что история должна была быть грустной. Но Зои и не стремилась её рассказать, только бросила:

— Жалко. Я по тем месяцам грущу иногда. Давай-ка есть, живот сейчас сведёт.

Глава двадцать шестая. Грейл-кор

Дорога шла на запад, к Остерии и дальше к морю. Теплело. С каждым днём всё чаще приходилось обходить разливы на дорогах, с каждой ночью всё труднее было найти сухой пригорок для ночлега, но Мэгг не могла ни расстраиваться, ни злиться на фокусы природы — идти навстречу весне было прекрасно. Она чувствовала себя так, словно только теперь выбралась из тюрьмы, только теперь освободилась от оков. Она была свободна. У неё была магия, подруга, крепкие ботинки и бесконечная дорога под ногами. Она пела, если хотелось петь, смеялась, когда хотела смеяться.