Я взглянул на стоящего на той стороне арены гарда. Варрес, судя по свечению, исходящему от него, тоже был готов сделать шаг внутрь арены и биться до победы.
Прозвучал голос императора, отца.
Я поднял голову, удивившись: «Он что, здесь?»
Но это была трансляция обращения к нации, ко всем тенорцам, где бы мы ни находились. Мы все ожидали, что когда-то наступит такой день, когда сааги перейдут черту, и вот этот час настал. Ради него всё человечество приняло наш протекторат, ради этого поколениями мы обучались в лучших военных академиях.
И сейчас император призвал всех, кто достиг возраста призыва.
Он звучал на древнем языке, поэтому сидящий на трибуне Эван Декартид, которому всё-таки разрешили присутствовать на лунных боях, вопросительно взглянул на меня.
— Война, — сказал я коротко, и голос мой прозвучал как сигнал.
Все, кто находился в этот момент на трибунах, встали и стройными рядами направились в пункты сбора. Это отрабатывалось, и все знали куда идти и в каком порядке. Я так и не сделал шаг на арену.
На лице моего противника я тоже увидел сожаление. Проклятые сааги! Возникло желание как можно быстрее разбить их и продолжить, хотя теперь неизвестно, как всё пойдёт.
Для всего живого наступил момент, когда решалось, продолжится ли вообще жизнь в этой части галактики. Долг звал нас.
Птица
В академии только и разговоров было, что о каком-то турнире, который проводился только среди тенорцев. Меня многие спрашивали, знаю ли я что-нибудь, всё же я была единственным человеком, проживающим в общежитии с тенорцами.
Я по большей части отмалчивалась, чем вызвала недовольство, которое очень чётко и зло сформулировала Миранда:
— Оказывается, ты теперь тоже смотришь на людей свысока, но помни, тебе никогда не стать теноркой, и даже если ты думаешь, что наследник тобой заинтересован, то всё это до того момента, как он женится на той тенорке, которая предназначена ему с детства.
И хотя я не стала вступать с ней в перепалку, но меня тоже посещали такие мысли. Я вспоминала наш единственный откровенный разговор с Кайрой, когда она рассказывала про свой контракт и про то, что у каждого высшего тенорца есть невеста, предназначенная ему с детства.
Но у меня не было возможности переговорить с Адрианом, а больше ни у кого об этом спрашивать не хотелось.
Адриан, да и все те, кто участвовал в боях, на занятия не ходили. Однажды я попыталась дождаться его в общем холле общежития, но пришедший Лоренс, ближайший друг Адриана, который, наверное, единственный не расстраивался, что он не успел меня «унюхать» до того, как я воспользовалась поглотителями запаха, в свойственной ему язвительной манере сообщил:
— О, Великая и единственная алетейя, если ты не соизволишь убрать свою симпатичную задницу в каюту, то двадцать несчастных парней не смогут отдохнуть и подготовиться к очередному раунду боёв за тебя, о, несравненная!
— Шут! — сказала я, но ушла.
Правда, показалось чуть позже, что возле моей двери кто-то стоял, но я не стала активировать визор, чтобы не открывать дверь, потому что не знала, смогу ли удержаться, если увижу там Адриана.
Почему-то он мне рисовался таким взъерошенным, усталым, потным, пахнущим гарью и пеплом. И когда я думала об этом, то сердце начинало биться быстро-быстро, а голос моего «кораблика», с которым мы договорились о взаимопомощи, сообщал о превышении уровня определённого гормона.
Сегодня была последняя ночь боёв. Я даже написала Дмитрию, чтобы он мне перезвонил, хотелось с кем-нибудь всё обсудить, но кому я могла рассказать о своих переживаниях? Рине? Миранде? Девочкам я так и не рассказала ни про алетейю, ни про лунные бои. И, судя по тому, что я ни разу ни от кого в академии об этом не слышала, это действительно была закрытая информация.
Единственный, с кем я могла это обсудить, был ИИ, но он не мог поохать и посопереживать или «войти» в моё положение, представив, что скоро придёт победивший всех тенорец и предъявит на меня права. Я, конечно, уже решила, что откажу, но мне всё равно было страшно.
Конечно, у меня был Ларс, с ним я могла бы поговорить, о тенорцах он знал много такого, что остальным было неизвестно. Например, он сразу сказал, что впервые слышит о каких-то там турнирах, и, скорее всего, это что-то связанное либо с войной, либо с наследованием. Он даже предположил, что на Теноре происходит смена власти, и тоже, как и остальные, уговаривал меня узнать хоть что-то.
Но отношения между нами несколько охладели после того, как я побывала на опасной планете. Ларс сам сказал, что его уже несколько раз вызывали на допрос, что на камерах обнаружили, что он был последним, кто меня видел.
— Ты, наверное, что-то им всё-таки про меня наговорила, Птица, — сказал он мне как-то, и я даже обиделась.
— С чего бы мне что-то на тебя наговаривать? Ты вообще-то мой единственный друг здесь, в академии.
После этого разговора мы вроде бы помирились, но холодок, который возник, всё равно остался. Хотя на общих лекциях мы всё равно садились вместе и обедать ходили тоже вдвоём.
Тенорцы с младших курсов, те, кто не участвовал в боях, если так совпадало, что они тоже в это же время обедали, смотрели на нас так, будто мы делали что-то запрещённое.
— Почему они так смотрят? — задавался вопросом Ларс.
— Откуда я знаю, — привычно отмахивалась я.
— А мне думается, что знаешь, но не хочешь говорить, — улыбался Ларс, но дальше выпытывать не старался.
На эти выходные мы с Ларсом снова договорились сходить на стартрек, мне хотелось сбросить накопившееся напряжение. Я подозревала, что как только узнаю, кто победил в лунных боях, напряжение станет ещё больше. И ещё мне хотелось думать, что став алетейей, я всё ещё могу сама управлять своей жизнью, этим был приятен уход в увольнительную.
А пока я сидела, «кусала ногти», если говорить образно, а на самом деле сгрызла кучу орешков, так что у меня уже язык начал болеть. И вдруг из динамика раздался незнакомый голос, говорящий, как мне показалось, на том самом языке, на котором тенорцы произносили формулу вызова.
И одновременно с этим раздался сигнал коммуникатора. Звонил Дмитрий.
— Ална, — лицо брата было встревоженным, и звонил он откуда-то из тёмного помещения. — Ална, сааги перешли в активное наступление, две планеты полностью уничтожены, они вошли в систему…
Лицо брата на коммуникаторе начало мерцать, и некоторые слова проглатывались:
— …эвакуация… Тенора… пришлю… как можно дальше…
На секунду я увидела лицо Дмитрия очень чётко, и после этого экран коммуникатора погас, и я услышала сигнал, означающий общий сбор академии.
[1] Крещендо — музыкальный термин, обозначающий резкое возрастание силы звука.
44 глава
Птица
После того как выпускной курс тенорцев, а вместе с ними и выпускной курс эольцев ушли на войну, прошло уже несколько дней.
Академия готовилась к эвакуации. Планета, на которой была расположена Вышка, находилась в дальней части системы Зенора, и это давало надежду, что сааги сюда не доберутся, что их удастся остановить раньше.
Кадры, которые нам показали с погибших планет, поражали своей беспощадностью. Сааги, которых не просто так называли энерговампирами, жили тем, что потребляли энергию, вырабатываемую органикой и любыми живыми существами. Их мёртвому миру и им самим для того, чтобы продолжать существовать, была необходима эта живая энергия, и они, уничтожив все обитаемые системы вокруг своей, двинулись дальше.
И вот они здесь.
Три дня им понадобилось, чтобы полностью уничтожить две планеты вместе с не успевшим эвакуироваться населением. Вместо планет теперь в космосе образовался новый астероидный пояс.
Адриана мне удалось увидеть, когда все, кто уходил, стояли в очереди на погрузку в космолёты. Я подошла, увидев многих из тех, кто участвовал в лунных боях, среди них был и Адриан. Рядом с ним стоял ещё один тенорец, кажется, тот, кто встречал нас, когда мы прилетели в Вышку на спасшем нас с Адрианом катере.
