Невеста короля кошмаров - Лайм Сильвия

Он наклонился к ней, обдав гнилым запахом из распахнутого рта.

Лира скривилась.

– Сопротивляйся, – прошипел тихо тот, что держал нож. И его узкие серые глаза сверкнули, когда он вдруг приложил лезвие к ее коже и слегка надавил. Лира едва различимо вскрикнула. – Люблю, когда дерутся.

Его шепот проник ей в уши, пробрался под кожу.

Стиснула зубы. Не плакать. Не показывать страх. Но её тело дрожало, предательски слабое, как и всегда.

Попытаться убежать?

Она нервно бросила взгляд влево, не поворачивая головы, – там стоял третий головорез и тускло светил фонарь. Вправо – нож у щеки и тьма подворотни.

В висках забилось: ей не уйти от них.

Живой – никак.

Всхлипнув, она закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться перед последним броском. Сейчас она соберется, возьмет себя в руки и дернется в сторону второго засранца. Отбросит его руку с ножом, вывернется, и тогда у нее будет маленький шанс, что она окажется быстрее, чем три взрослых сильных мужчины…

– Чего ты там, уснула, что ль? – раздался рев, и кто-то с силой ударил ее в живот.

Лира согнулась, задыхаясь.

Открыла глаза, и… вдруг тишина.

Мужские руки отпустили её. Мерзкая вонь исчезла. Она упала на колени, а когда подняла голову, воздух застыл в лёгких, сделавшись вязким, словно кровь.

Головорезы не двигались. Их тела будто превратились в камень, глаза остекленели, рты исказились, словно они пытались закричать. Но ни звука не доносилось из горла.

– Что… что происходит… – выдохнула Лира, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Воздух похолодел. С ее губ сорвалось легкое белое облачко. А ведь секунду назад было достаточно тепло.

Лира подавила желание закричать. Инстинктивное, неконтролируемое. Потому что происходящее сейчас не было нормальным. И кто знает, не станет ли она следующей?..

Из зрачков трех подонков медленно заструился чёрный дым, а по коже поползли тени – живые, пульсирующие, как паразиты. А затем раздался голос. Тихий и пронзительный, страшный. Как те тени, что пробирались под кожу головорезов:

– Не умеешь пугать – не берись.

Странные слова, пробуждающие что-то глубинное внутри. Что-то, способное вмиг спеленать само дыхание, остановить судорожные сокращения сердца.

В этот момент появился он. Тот самый тип, которого Лира оставила в баре. В черном плаще с глубоко надвинутым капюшоном. Словно из ниоткуда, буквально из тьмы подворотни он материализовался, сконцентрировав в себе черный оледеневший воздух улицы.

Его плащ развевался, сливаясь с ночью, а глаза горели тем самым сиренево-лиловым светом, который казался Лире фантазией. Галлюцинацией.

Но вот все это вновь повторилось. Все то странное и нелогичное, что она сваливала на воздействие алкоголя. И теперь она уже не готова была списывать это на бред.

Незнакомец щёлкнул пальцами.

– Вот что такое настоящий страх, – сорвалось с его губ негромкое. Почти убаюкивающе-ласковое.

И по его слову тени подворотни рванулись вперед, а темные пятна на коже негодяев обрели объем, набухая, словно пиявки, и впиваясь в плоть острыми призрачными зубами.

Кровь не текла. Но оспинистый вдруг завыл, упав на колени:

– Нет… Нет, только не она!

Он обхватил руками голову, закрывая глаза изо всех сил, затем стискивая зубы и шипя сквозь них:

– Не она, не она, не она…

Тьма, что валила из его глаз, сделалась гуще и ярче. Теперь она текла по его лицу черными слезами. Секунда – и он опустился на коленях сильнее, раз за разом ударяясь головой об асфальт, словно пытаясь стереть что-то, что видел перед глазами.

Еще секунда – и с его лба потекла кровь. Но он продолжал методично разбивать его.

Лира задержала дыхание, переводя взгляд на второго, который закричал, царапая лицо и подпрыгивая с ноги на ногу:

– Уберите их! Уберите крыс!

Но на земле никого не было.

– Уберите, они ползут, цепляются за меня! – голос лысого начал звучать истерично звонко, но неровно, потому что он хлопал себя по штанам, поднимаясь все выше, пытаясь отодрать от ткани невидимых животных.

А когда он понял, что ничего не получается, то достал из кармана складной нож, махнул им, выпуская лезвие, и полоснул себя сначала по одной ноге, затем по второй.

– Нет, я вам не дамся, твари, твари! – рычал он, продолжая наносить себе глубокие скользящие раны. А затем, когда кровь залила все брюки, толчками вытекая из бедер, из его горла вырвался сдавленный хохот.

Руки Лиры затряслись, и, прикусив губу, она засунула их в карманы. Моргнула, а когда снова взглянула на трех негодяев, на ногах из них стоял лишь последний. Молчаливо и остолбенело он смотрел на происходящее, то и дело переводя взгляд на свои руки, ноги и тело, по которому ползали тени. И мочился под себя. Его нож упал в лужу с тихим плеском. Каждый миллиметр его тела била мелкая дрожь.

В этот момент тип в черном плаще, что все это время стоял неподалеку, шагнул к Лире. И тени, что прыгали по телам головорезов, зашевелились, будто следуя за хозяином.

Лира дернулась, сжатая ледяными кольцами нервов, но не двинулась с места. За ее спиной была стена. Впереди – два с половиной трупа. А незнакомец подошёл еще ближе, перешагивая через тело оспинистого. Это казалось просто ужасным. Словно к ней шла сама смерть.

В голове раздался неразличимый шепот. Краем глаза Лира увидела, что пятна тьмы, похоже, переговаривались, изредка переливаясь фиолетовыми отсветами.

Она определенно сходила с ума. И это сумасшествие не было приятным.

Тип из бара остановился на безопасном расстоянии шага. Почему-то Лира думала, что он заблокирует ей проход, будет давить, проникая в личное пространство, лишая ее возможности дышать. Как эти трое несколько минут назад.

Но он встал так, что даже при желании дотронуться до него ей пришлось бы пойти навстречу.

– Ты хотела быть сильной, разве нет? – неожиданно проговорил он Лире, и его глаза под тьмой капюшона блеснули. А внутри нее что-то оборвалось. – Сильные не дрожат.

Эти слова внезапно больно резанули самолюбие. Складывалось впечатление, что мрачный тип точно знал, куда бить.

– Я… не дрожу. – Лира выпрямилась, стиснув зубы. На ее щеке остался порез от ножа. Кровь сочилась из него, смешиваясь с дождём, но теперь это скорее раздражало.

Мужчина в плаще рассмеялся – низко и как-то бархатисто. Так мог бы звучать дождь, ласкающий мягкое платье всплывшей утопленницы. Однако все это постепенно выводило ее из состояния шока.

Он выводил. Хотя, судя по происходящему, все должно быть наоборот.

– Ты слишком много на себя берешь, – выдавила она через силу, стряхивая со щеки щекочущую каплю. Пытаясь показать хотя бы себе, что тоже кое-чего стоит. Что ее ноги не свело от слабости и нервов, скрученных в готовый разорваться узел.

Лира хотела взглянуть ему в глаза. Увидеть выражение его, безусловно, надменного и излишне самоуверенного лица. Но он не позволял. Этот его проклятый плащ с надвинутой на лицо тканью…

Может, и лучше, что она не видела его лица. Если с тремя придурками расправился именно он, то ей и вовсе не стоит о нем думать. И все же…

– Сними капюшон, – выдохнула она и сама не поверила, что сказала это. Зачем? Ну зачем?

Нужно было просто развернуться и уйти домой. Как можно быстрее, раз уж судьба дала ей этот хренов шанс.

Он чуть склонил голову набок.

– Я беру то, что могу взять, – спокойно ответил он снова тем мягким, струящимся сразу в кровь голосом. – А ты просто жертва, которая позволяет другим делать то, что они хотят. Верно?

– Чушь собачья, – зло бросила она, стиснув кулаки. – Сними, мать твою, капюшон. Я не привыкла разговаривать с теми, чье лицо не вижу. А если не хочешь, то я…

Он отбросил капюшон раньше, чем она успела договорить, и все слова застряли в горле удушливым комком.

Она уже видела часть его внешности в баре, когда слишком много света пробралось под тьму ткани. И уже тогда поняла, что этот мужчина красив.