Волшебное зеркало Тимеи (СИ) - Кроткова Изабелла

Ворота распахнулись, и вышел Ганс. Окинув взглядом кроны сосен, начавшие клониться от тихого, но зловещего ветра, он ругнулся вполголоса и зашел назад.

Ветер начал усиливаться.

Мысли в голове завертелись быстро-быстро… Сразу за воротами растет высокая трава, она мне почти по пояс…

В черноте надвигающегося урагана я неслышной тенью проскользнула за стражем, широко шагнула вбок и упала в траву.

Трава тут же сомкнулась надо мной.

Наверно, Ганс обернулся, но в свисте ветра не обратил внимания на посторонний звук.

Он спокойно запер ворота и отправился на поиски пропавшей Хлои.

Полежав немного, я встала, отряхнулась и осмотрелась. Черная туча пронеслась мимо, ветер внезапно утих, и на небе засияло яркое солнце.

Деревья в саду стояли спокойно, и даже малейшее дуновение не касалось их листвы.

Дивясь всему происходящему, я побрела в глубину сада, чтобы потом незаметно выйти из его задворок.

Через некоторое время мне это удалось, и я беспрепятственно попала в помещение санатория.

Лизхен (так я буду называть ее для удобства) сидела на месте. Увидев меня, она прошипела:

— Где вы бродите, Мари? Почему вы не были на обеде?

Главное, не произнести ничего лишнего…

— Уже иду, Лизхен… — кротко кивнула я и, таща за собой пристальный взгляд Лизхен, направилась по коридору в самый конец, где располагалась моя палата.

Очутившись в мрачных казематных стенах, я вновь почувствовала удрученность.

Но проблеск надежды уже пробуждался в моем сердце.

Может быть, волшебная жидкость поможет мне сбежать?.. Сегодня же… Нет, сегодня слишком рискованно, пусть сначала найдется Хлоя… Завтра после завтрака, когда все будут заняты делами, я закапаю ею всю тропинку, небо разверзнется, я выбегу из ворот, а потом все снова посветлеет, и я сбегу на маршрутке в Баден-Баден…

Казалось, все так легко и просто… Если бы не проклятое кольцо, сидевшее на пальце как влитое. Я посмотрела на него. Наверно, мне придется отрубить себе палец.

Я сжала зубы.

И тогда все получится.

Как я это сделаю, я еще не знала, но моя решимость крепла и твердила: завтра я убегу отсюда. На любых условиях, с любыми потерями: без волос, без пальца, без денег и документов, без осколка зеркала Тимеи — но убегу, уползу, уйду!!!

Когда я подошла к палате и уже открыла дверь, чтобы войти в свое неуютное пристанище, вслед мне по гулкому коридору разнеслись слова, рассыпавшие в прах мои мысли и планы.

Рассыпавшие мысли?.. О нет, это были слова, убившие меня.

— Мари! Звонил твой муж. Сегодня он приедет тебя навестить.

ГЛАВА 41

Я затворила за собой дверь и заметалась по комнате. Рене едет!.. Зачем? Что ему понадобилось? Наивно было рассчитывать, что, поручив меня заботам Бернадет, он не будет хоть изредка приглядывать за моей судьбой. Наверняка он снова в курсе всех моих перемещений. Но что нужно было делать? Покорно смириться и сидеть, даже не пытаясь ничего предпринять?..

Да, но сегодняшнего путешествия в Баден-Баден он мне не простит. И Хлоя… О Боже! О ней я совсем не подумала!..

Дверь распахнулась, и в развевающемся плаще в комнату вошел Рене.

Нет, он не ворвался, как смерч, глаза его не метали молнии; он вошел спокойно и с улыбкой. Но я слишком хорошо знала эту мертвящую улыбку. Вслед за ним появились и выстроились, словно караульные, долговязый Ксавье и толстый Аурунтам с чемоданчиком.

— Здравствуй, дорогая, — произнес Рене лукаво, присаживаясь на краешек стула медсестры. — Как поживаешь?

— Здравствуйте, госпожа Мари, — просюсюкали «секунданты».

Горло мое сковало льдом. Я смотрела на подзабытый облик Рене — морщины на щеках, длинные пальцы, барабанящие по столику. Почему-то вспомнила свою песню. «Камешком по бережку». Как взлетал мой голос под своды гостиной, как гордо смотрела мама, как, застыв, слушала тетя Клаша, как страстно внимал ОН…

— Ты совсем не изменилась.

Стужей веяло от его взгляда; сухие губы тронула знакомая усмешка.

— Какие нежные ручки… Я скучал, Мари, — тон был бесстрастным и бездушным.

Может быть, он заберет меня обратно в замок?..

Я выжидательно смотрела на него.

Он взял мои ладони в свои корявые пальцы.

— И никакого пушка, никаких коготков…

Я онемела.

Я не ем яблоки. И считаю, что обманула всех! Но ведь Рене ждет результата через две недели. Одна уже почти прошла, а у меня нет пушка на руках, как у Зои, нет клюва, как у Артура, и я не каркаю, как Франц…

— Не дрожи так, милая! — супруг легонько похлопал меня по руке.

Ксавье глупо хихикнул.

— А я все думаю, — продолжил Рене, театрально повысив голос и обращаясь к верным оруженосцам, — когда моя милая женушка поумнеет… Когда она перестанет строить свои козни у меня на виду… Лазать по этажам, обгрызать яблоки под деревом, ездить в город, валяться в траве у забора… Нет, это мой удел — жениться на красивых дурочках! Мы получили удовольствие, просматривая отчет кольца! — он обвел взором компанию.

Аурунтам поддержал Ксавье и тоже мелко и противно захихикал. Чемоданчик в его пухлых ручках затрясся как в лихорадке.

Внезапно голос Рене заревел, как иерихонская труба. Смешки вмиг стихли, а я изваянием застыла на своей постели.

— С этой минуты шутки кончились, дорогая! Вечером ты съешь яблоко в присутствии Бернадет. Она лично проследит, чтобы ты затолкала в свое поющее горло каждый кусок!.. Ты напрасно беспокоилась — первое яблоко было лишь пробой. На восприимчивость к лекарству. Но теперь начнется настоящее лечение. А сейчас, — он протянул руку, — дай сюда то, что купила в городе. Ты, кстати, в курсе, что четвертый диск, якобы для врачебной комиссии, — это фикция? Чтобы любознательные пациенты вроде тебя, «тайком» просмотрев «запретный» диск, пребывали в святой уверенности, что добыли секретное знание о расположении «Kieferparadies». Жаль, что ты не дослушала интересный сюжет про «райский уголок» — эти сведения не имеют ни малейшего отношения к месту, где ты находишься. Твоя сообщница здесь недавно, и она полагала, видимо, что персонал санатория настолько глуп, чтобы держать в непосредственной близости от больных такую важную информацию.

Я слушала его, и что-то умирало во мне.

— Кстати, она исчезла.

Губы мои задрожали.

— Давай сюда баночку, — потребовал Рене, протянув руку.

Я обреченно, безнадежно вытащила из кармана тюбик с жидкостью. В глазах супруга-колдуна засветилась звериная ярость. Он сжал его так, что побелели кончики пальцев, и запустил в стену над кроватью. Крышка от тюбика отскочила, а сам он сплющился и отлетел на пол. Рене со всей силой своей злобы раздавил его красивым желтым сапогом. Жидкость разлилась по полу. Я равнодушно смотрела на это зрелище. Ничто уже не трогало меня. Он убил все эмоции, все чувства, все живое, что еще оставалось во мне.

Я смотрела на него потухшим взором, поймав себя на мысли, что моя старческая внешность уже не слишком отличается от души.

— Я хочу сделать тебе подарок, — вдруг произнес Рене благодушно, развалившись на стуле и щелкнув пальцами. Ксавье тут же протянул ему сигару и пепельницу. Сизый дым поплыл по палате, обвиваясь вокруг оконной решетки.

Я вопросительно подняла на него глаза.

— Чтобы поднять тебе настроение, я пригласил фольклорный коллектив из России.

Он широко улыбнулся, и морщины разошлись в разные стороны.

Мне захотелось плюнуть в его ненавистное лицо.

— Я думаю, ты заскучала по родине… по русскому пению.

Ксавье и Аурунтам дружно заржали, как кони.

Я отвернулась от него, с трудом подавив желание.

— Ну, хорошо, — произнес Рене, пробарабанив по столу ритм арии Кармен. — Я вижу, ты не очень-то рада видеть меня. Лечение немного затянулось, но с сегодняшнего дня оно пойдет гораздо интенсивнее, и совсем скоро ты вернешься домой. Кстати, две недели здесь совсем не те, что в обычных местах… Если помнишь, когда ты уезжала, еще лежал снег, а сейчас уже трава по пояс…