— Эрик?! — дрожащим голосом позвала я. — Эрик, я не хочу тебя убивать! Пожалуйста!
— Фку-у-у-у-ушшшшшна-ая! Шшшшшра-а-а-а-а-ть шшшшшо-ошшшшу-у-у-у-у-у-у-у! — рванулся ко мне монстр, сократив при этом расстояние между нами до двух метров не более. И это притом, что вьюнки изо всех сил тянули его назад. Именно из-за них он не только не дорвался до меня, но и вынужден был сейчас «наслаждаться» пережевыванием очередного намордника, любовно сплетенного для него Тилли. В результате чего от монстра исходила почти физически ощутимая волна неудовлетворенно-голодной ярости. У меня даже волосы на голове зашевелились, а под ложечкой засосало от страха и безысходности…
— Эрик?! Очнись! Пожалуйста! Умоляю тебя! Эрик?! — в истерике закричала я, зажав в кулачке пузырек. Слезы хлынули горьким потоком из моих глаз, оплакивая то, что я уже почти решилась сделать.
— Каро! Не будь дурой! Прошу тебя! Как только он снова откроет пасть, кидай пузырек! Умоляю! — истерично завопил обычно бесстрастный дух ветра.
Дух еще кричал «умоляю», а монстр уже ринулся в новую атаку. Я непроизвольно выкинула руку, в которой был пузырек, вперед и инстинктивно разжала, решив почему-то защищаться ладошкой, а не зельем. Пузырек же упал на пол и раскололся на множество осколков. Меня охватил животный страх, не подвластный доводам рассудка, питающий только одну мысль, пульсирующую набатом у меня в голове — этого не может быть! Этого просто не может быть! Не может все так закончиться! И охваченная ужасом, я закричала: А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! И кричала я долго и громко, а еще: истошно, надрывно, до хрипоты моей и до немоты всех меня окружающих. О! Иири! Я даже и сама не знала, что умею так вопить. Где дыхание-то взялось?! А высота звука?! Поверьте мне, такое вряд ли повторишь на бис. Даже за полцарства или целое царство в качестве награды. В общем, закричала я так, что даже монстр офигел! Офигел настолько, что пасть закрыл, моргалы выкатил и только и мог, что блымать ими в недоумении:
— Шшшшшо? Шшшшшшо-о? — поинтересовался ошарашенный монстр, у которого, кстати, еще и капюшон в трубочку свернулся по обеим сторонам от перепугано-перекошенной морды. — Шшшшшо это бы-ы-ы-ы-ы-ыло? Ы-ы-ы-ы-ык?! — икнула мерзкая морда.
— Эрик?! — грозно вопросила осмелевшая я. — Это уже ты?!
— Каро?! — удивленно переспросила морда. — А что собственно тут произошло? И с чего это ты так верещала? Что таракана увидела?
— Потом расскажу! — устало отмахнулась я. — Ты, пожалуйста, сначала в человеческую ипостась вернись, а то я на всю эту твою чешуйчатость — взглянуть без дрожи не могу.
— Что впечатляет? — гордо поинтересовался он.
— Ты даже представить себе не можешь как! Поверь мне, даже представить себе не можешь… — я так и сидела на полу, будучи не в силах подняться. Тело по-прежнему сотрясала мелкая дрожь, а сердце колотилось как сумасшедшее, разгоняя по венам полученный адреналин. И тут меня осенила мысль, что я очень, очень, ну просто очень, очень зла на Эрика. Ведь я же его как человека просила, не ходи на арену, не ходи. А он пошел! И кому пришлось за это расплачиваться? Ему? Нет, конечно! Расплачиваться пришлось мне — а он мало того, что чуть не сожрал меня, так еще и, по всей видимости, ничего не помнит из того, что творил в ипостаси проголодавшегося нага!
[1] Кирка или кайло — ручной ударный инструмент, предназначенный для работы по камню, каменистому грунту, очень плотному грунту.
Глава 24
— Каро! Милая моя! Хорошая моя! Я прибежал так быстро как смог! — в комнату на всех парах влетел Марк. — Что случилось? Ты так кричала! Я так испугался за тебя! Прости меня! Теперь все хорошо! Я с тобой! — он упал на колени рядом со мной и, обняв меня и прижав к себе, баюкал теперь в своих руках как младенца, поглаживая по голове и волосам.
Я, только что пережившая самые страшные мгновения в своей жизни, только в этом и нуждалась, чтобы кто-то обнял меня и сказал, что все хорошо, что опасности больше нет. Поэтому я вцепилась в него как перепуганный ребенок и зарыдала навзрыд. — Я психанул! Я был так зол на тебя, что даже не подумал, что тебе может понадобиться моя помощь! — он продолжал успокаивающе поглаживать меня по голове и волосам; а я всё плакала и плакала. — Прости, что из-за взыгравшей гордыни и отравившей мое существо обиды, я решил не торчать под дверью как преданный щенок, а пошел смотреть, как сражаются другие джокеры! Прости меня, Каро! И поверь, я бежал так быстро, как только мог! О, Иири! Как же я счастлив, что с тобой все в порядке! — он взял мое лицо в обе ладони и встревожено изучал мое заплаканное лицо. Я же в ответ часто моргала, всхлипывала и шмыгала носом. Предполагаю, что со стороны — эта сцена выглядела не менее трогательной и идиллической, чем ощущалась. Однако, не всем здесь присутствующим она, очевидно, радовала глаз.
— Марк, как видишь, Каролина в полном в порядке! Так какого тролля ты ее на полу держишь? Хочешь, чтобы она простудилась?! — голос Эрика вернул нас с Марком к суровой действительности, в которой мы были в комнате не одни, а с полуобнаженным и явно чем-то неудовлетворенным драконо-гадом, который в данный конкретный момент, застегивал на своих брюках ширинку. — Она просто очень испугалась, что чуть не потеряла меня! Вот и расстроилась… — выдал Эрик наиболее правдоподобную, как он считал, разумеется, версию происхождения моего истошного крика, при этом он медленно и, играя мышцами, натягивал на себя сорочку. — Но как видишь, мы прекрасно справились и без твоей помощи! Так ведь, Каро? Ну же скажи ему! — И если вы думаете, что при этом в его взгляде, обращенном на меня, была горячая просьба, то вы ошибаетесь — в его взгляде был вызов. Он шел на сознательный риск, чтобы получить доказательства моей лояльности.
— Я действительно испугалась… — кивнула я, подтверждая тем самым его версию произошедших здесь событий. Да уж, никогда еще ложь мне не давалась так тяжело! Вот только дело было совсем не в совести, а исключительно в чувстве собственного достоинства: ну не заслуживал этот заносчивый и эгоистичный паршивец даже толики моей лояльности, не говоря уже о той громадной жертве, на которую я сейчас пошла ради него! Корни моей моральной дилеммы произрастали из того, что Эрик в Нимфляндии был в опасности уже только потому, что он полунаг и, если бы вдруг достоянием общественности стал еще и факт того, что в ипостаси змея инстинкты пресмыкающегося в нем возобладали над человеческим разумом, то его бы точно или прикончили как бешенное животное или упрятали куда-нибудь под ключ, под стражу, чтобы это животное никому, не дай богиня, не причинило вреда; а не тюрьмы, не смерти, как бы я ни была зла на Эрика, в моем понимании, он не заслуживал. И, кроме того, расскажи я Марку об инциденте с монстром, пришлось бы также рассказать и о зелье из плодов дерева познания, а этой информацией — я тоже совершенно не горела желанием с кем-либо делиться.
— А зачем ты раздевался? Ты, что в нага перекидывался? — подозрительно сверля Эрика глазами, поинтересовался у него Марк. — Хотя вряд ли… — тут же ответил он сам себе. — Насколько я помню, ты был в таком состоянии, что просто не смог бы перекинуться в другую ипостась, даже более примитивную…. Так зачем же ты раздевался? Хотел перед Каро трицепсами, бицепсами и прессом покрасоваться?! — в этом последнем его вопросе отчетливо звучала презрительная насмешка.
— А ты думаешь, зачем Каро тебя за дверь выставила? — не остался в долгу Эрик, метко парировав ответной колкостью. — Как раз и именно для того, чтобы не травмировать твою психику способом, которым она решила привести меня в сознание! — причмокнул он, пройдясь по мне мечтательно-пошлым взглядом, явно намекая, что то, что здесь без Марка происходило — это было нечто в высшей степени неприличное, но при этом очень приятное для него. И как обычно, по крайней мере, вербально — каждое слово Эрика было правдой: вот умеет же гадодракон бесстыжий играть словами!
