Пряная штучка (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Выходило, то в любовном треугольнике с неизвестной домой, красавчик выступил в роли рокового злодея. Но судя по тому, что он утверждал, будто влюблен в меня, а спагетти с мясными шариками уплетал из рук Амелии Осле, роман с чужой невестой не сложился. Наверное, на месте Этана я бы, вообще, развязала кровную вражду, соблазняла каждую следующую женщину соперника, даже самую некрасивую, и точно испортила десяток свиданий. В общем, поступала бы так, как он делал сейчас по отношению ко мне…

Глупая мысль неотступно крутилась в голове, окончательно портя настроение, а когда я приехала в лавку и осознала, что придется заплатить не только за поездку с извозчиком, но и за высадку второго пассажира, то захотелось кого-нибудь побить. И даже обрадовалась, обнаружив на двери объявление, что лавка закрыта, ведь теперь на полном основании можно было побить снова сбежавших в трактир помощников. Достала ключ, чтобы отпереть замок, но дверь оказалась открытой.

— Вернулась? — выглянула в торговый зал Стаффи и тут же исчезла обратно.

Недоуменная и злая, не раздеваясь, я прошагала в кухню и удивленно замерла в дверном проеме, обнаружив толпу гостей. Стол был накрыт к чаю. Такого количества пирожных, крендельков и сдобных булочек я не видела с детства. Вообще, их наличие не удивляло, учитывая, что среди прочих гостей за столом сидел румяный усатый булочник Одли.

Все взгляды обратились ко мне, и на комнату опустилась подозрительная тишина. В голову пришла мысль, что соседи собрались в качестве инквизиторов и за аморальное поведение в самом сердце Питерборо (лавка-то в центре города стояла) намеревались повесить на грудь блуднице алую букву. Тогда почему они принесли вкусняшек? Чтобы потом не обижалась?

— Госпожа Алекса! — выпрыгнул из-за стола Ирвин. — Как хорошо, что вы вернулись!

— Серьезно? — перевела я настороженный взгляд на Стаффи.

— Вы успели как раз вовремя! У нас проходит собрание.

— Кхм? — уточнила я, не хотят ли меня предать народному порицанию.

— Мы обсуждаем театральную постановку! Познакомьтесь — перед вами талантливейшие актеры любительского театра торговой улицы. «Дюжина драконов»!

— Вот как? — Я вдруг почувствовала, что улыбка у меня стала натянутой, не сказать фальшивой.

Было сложно представить, какие постановки ставили аптекарь с женой, булочник Одли, старушка мадам Понфле, резчик по дереву, чья мастерская стояла через три дома от «Пряной штучки», и Фанни, в прошлом месяце едва не скончавшаяся от вида входящей в лавку Амелии Осле. Остальных я попусту не знала и, верно, напрасно сомневалась в их актерской харизме.

— Алекса, да вы проходите, не стесняйтесь. — Ирвин с особым подобострастием принялся сдирать с меня пальто.

— Да я не стесняюсь, — пробормотала я, прикидывая, как бы сбежать из лавки.

Кажется, сейчас я начинала понимать, чем руководствовались соседи, когда дали деру во время моего кулинарного приступа. Но мое-то помешательство закончилось изобретением «Дракоширака», а вот собрание любительского провинциального театра закончиться чем-то хорошим не могло по определению. Например, резчик с булочником подерутся из-за главной мужской роли и разнесут банки с пряностями, приготовленные к ярмарке.

Несколько ошарашенная, я оказалась усаженной между предположительными противниками. Другими словами, меня подставили под удар.

— В День независимости в Питерборо проходит конкурс любительских трупп, — пояснял Ирвин, как будто лично собирался вступить в ряды «драконов».

— А какое отношение к этому конкурсу имеет моя кухня? — очень тихо спросила я.

— Самое прямое, — объявила мадам Понфле с серьезным видом. Вдруг стало ясно, что она самый главный дракон, хотя по милым седым кудряшкам с первого взгляда не скажешь.

— Насколько прямое?

— Три года кулинарная школа берет первое место, но в этот раз мы ее положим на две лопатки! У нас появилось тайное оружие!

— Какое?

— Вы, Алекса!

— Я?!

— У вас же есть конь, — удивилась она.

Помимо коня у меня ещё имелась лавка пряностей, подружка-мужененавистница, незаменимый Ирвин и еще неделю назад был выдрессированный плотник, но это никак не объясняло многолюдного чаепития на кухне.

— Вы хотите попросить для постановки бронзового коня? В качестве кого? — вежливо поинтересовалась я.

— Госпожа Понфле хочет сказать, что ты репортер с наградой, — едва сдерживая издевательский смех, объяснила Стаффи. — Напиши им пьесу.

— О чем? — вместо того чтобы объяснить, что не имею никакого отношения к местечковой драматургии, спросила я и обвела гостей недоуменным взглядом. Они как-то странно потупились всем коллективом, а домохозяйки справа вдруг захихикали будто институтки. Они хотели пьесу про любовный треугольник между мной, Фредом и Этаном!

«Они шутят?» — уставилась я на Стаффи.

«Ха-ха три раза!» — пожала плечами подруга.

— И кто собирается играть главную женскую роль? — изогнула я брови, снова обведя компашку пронзительным взглядом.

— Роль отведена мне, — подняла тонкий пальчик Фанни. Мне тут же расхотелось уточнять, кому достались роли Этана и Фреда.

— Может, лучше о розовых феях? — спросила я, все еще надеясь сохранить остатки репутации. — Все знают сказки о розовых феях. Они летают по цветам, приносят детям подарки. У них еще есть розовые пони и… Что может быть милее пони?

Перед мысленным взором вдруг появился образ пузатого булочника в розовом кружевном наряде. Сжимая в зубах золотистую волшебную палочку, двумя руками Одли тянул за поводок упиравшегося ушастого ослика, покрытого розовой попоной. Я тряхнула головой, пытаясь отогнать ужасающий образ, и пожелала немедленно стереть его из памяти.

— Розовые феи у госпожи Осле, — заявила командным голосом мадам Понфле.

— Они каждый год делают костюмы с крылышками и посыпают блесками волосы, — пожаловать аптекарша, и булочник в розовом платье снова поселился у меня в голове. Но теперь его волосы были тщательно уложены и поблескивали на солнце, а на попоне осла появились стрекозьи крылья.

Я откашлялась и с умным видом вымолвила:

— Послушайте, господа, я, конечно, никогда пьес не писала, но сценка, в конце концов, не драма в двух актах. Может, я вам придумаю другой сюжет? Кхм… Про лесных эльфов и украденную вывеску?

— К завтрашнему дню? — сверкнула глазами драконша Понфле. — До праздника осталось всего ничего.

— К завтрашнему вечеру, — уточнила я и под благовидным предлогом ретировалась из кухни. Стоило мне выйти, как народ довольно загудел.

— Вот видите, господа, — с торжеством вымолвила старушенция. — Я же говорила, что если мы упомянем непотребный кордебалет с мужчинами, она тут же согласится придумать пьесу. А вы, господин аптекарь, еще меня отговаривали! Утверждали, что нас «погонят поганой метлой»!

От коварства, которое было невозможно заподозрить в милой бабушке, я чуть не споткнулась на ровном месте. Развернувшись на каблуках, вернулась в кухню. Гости тут же примолкли.

— Знаете, дорогие драконы, я тут подумала… Если хотите пьесу, то заплатите.

— Вы хотите денег, госпожа Колфид? — поперхнулась от возмущения седовласая «драконша».

— Кому нужны ваши деньги? — фыркнула я. — Мне требуются помощники на один день, чтобы подготовиться к продуктовой ярмарке. Она сразу после Дня Независимости, а нам не хватает умелых рук. Пойдет?

— Вполне, — моментально кивнула та.

— Превосходно.

Я развернулась и, печатая шаг, направилась на второй этаж. Хорошо, что шантажисты-театралы не видели моей веселой улыбки.

— И оставьте булочек с корицей! — прикрикнула я с лестницы. — Они пахнут чудесно!

Пьеса называлась «Как злая колдунья стащила магическую вывеску у работящих лесных эльфов». Театралы пришли в восторг. Особенно булочник Одли, ведь ему предстояло играть разлапистое дерево, а всем известно, деревья не разговаривают. Но мадам Понфле, выступавшая в роли режиссера, заявила, мол, дуб волшебный, и заставила беднягу выучить фразу: «Убирайся из леса, злая колдунья!»