Король призраков (ЛП) - Кросс Джульетт

Голл заметил что-то в моём взгляде, что заставило его лицо напрячься. Он убрал свои пальцы из меня и приподнялся, чтобы взглянуть вниз. Я ощутила, как тёплая струйка стекла по бедру. Он грубо вытер окровавленные пальцы о белую подушку и пробормотал:

— Чёрт. Хватит.

Затем он поднял меня на руки и направился к стене пламени. Его команда прозвучала низким рыком, больше отдаваясь в моей груде, прижатой к его телу, чем слышимой сквозь шум, наполняющий тронный зал. Огненные языки потухли, наполняя пространство дымом, пока он быстро нёс меня прочь из тронного зала.

Голл не оглядывался и не произнёс ни слова, пересекав призрачные коридоры, всё ещё пустые. Я прятала лицо, не в силах справиться с ворохом тревожных мыслей. Это было неправильно. Всё пошло не так, как должно было. Он не завершил обряд. Не до конца. Что это могло значить?

Но времени размышлять не было. Прежде чем я осознала, мы уже оказались в моей спальне. В камине тихо потрескивал огонь. Голл захлопнул дверь ногой и опустил меня на кровать.

— Голл? — неуверенно произнесла я, не зная, что сказать, пока он укладывал меня на матрас.

— Тихо, — отрезал он, развязывая свою юбку и небрежно бросая её в сторону. Затем он залез на кровать, накрывая меня своим телом. — Всё скоро закончится, Уна.

— О, — выдохнула я, поняв, что он намерен завершить начатое здесь. Я раздвинула ноги, готовясь вновь ощутить боль. Я знала, что первая близость будет болезненной. Хава предупреждала меня об этом, имея собственный опыт с любовниками.

Но, глянув вниз, между нашими телами, я различила в полумраке внушительную длину его члена. Вспомнив, что даже его пальцы приносили боль, я усомнилась, готова ли к этому. Но выбора у меня не было.

— Смотри на меня, Уна.

Я подняла глаза, встретив его неземной взгляд, светящийся в темноте. Голл сжал себя рукой и провёл головкой по моему входу, легко задевая тот самый бугорок, что приносил мне столько наслаждения, прежде чем осторожно войти. Я раздвинула ноги шире, приготовившись к боли, пока он проникал глубже.

Жжение вернулось. Не такое острое, но всё же ощутимое. Я тихо застонала.

— Ты выдержишь, Уна, — его голос звучал хрипло и глухо. — Ещё немного.

— Голл, — только и смогла прошептать я, ощущая жгучую боль внизу.

Его глаза закрылись, когда он погрузился глубже, пока не вошёл полностью. Я тяжело дышала, сжимая пальцы на его спине, разводя бедра в стороны, прижимая их к матрасу, чтобы вместить его.

— Недолго, — пробормотал он, его голос дрожал от напряжения. — Обещаю.

Он начал двигаться, и жгучая боль усилилась, как только он начал входить и выходить из меня. Однако где-то глубоко зарождалось тихое удовольствие, едва уловимое, но нарастающее. Его магия, словно тёплый шёлк, проникала в мою кожу, соблазнительно касаясь каждого её дюйма. Его глаза снова встретились с моими, наполненные синим огнём и тайной, которую я не могла разгадать.

Я лишь могла представить, что он увидел в моём взгляде — душу, охваченную величием этого момента, отдачей себя Голлайе Вербейну без остатка. Это больше не было просто физической близостью, а стало передачей моей души в его руки. Я не могла позволить ему войти в моё тело, не отдав при этом частицу своей души.

Я сделала это добровольно, с радостью. Даже не смотря на боль, что терзала моё тело, я чувствовала несомненное осознание: теперь он — часть меня навсегда. И это приносило мне счастье.

Величие мгновения, осознание, что я хочу его, что я хочу быть его Мизрой и спутницей, захлестнуло меня, словно буря. С уголка моего глаза скользнула слеза, впитываясь в волосы.

Голл заметил это и вздрогнул, всё ещё продолжая двигаться внутри меня.

— Чёрт, — пробормотал он, отворачиваясь, и начал двигаться быстрее и глубже, сжимая глаза и хмурясь.

Я вцепилась в него крепче, ощущая, как его член напрягается, а удовольствие разгорается всё ярче, почти затмевая боль. С диким, животным стоном он проник резко и глубоко, затем замер, его тело дрожало, когда он выпустил семя.

Чувство было ошеломляюще прекрасным. Я закрыла глаза, ещё одна слеза скатилась по щеке, пока я прижималась к нему, дрожа в унисон с его кульминацией. Когда его тело перестало пульсировать, он обмяк, и мы оба остались лежать, тяжело дыша в темноте моей спальни.

Я не знала, что сказать, но отчаянно ждала от него хоть какого-то утешения, подтверждения, что я не подвела его. Большую часть церемонии он казался разочарованным и раздражённым, и сейчас этот взгляд в его глазах только усиливал мои сомнения.

Я открыла рот, чтобы что-то спросить, но он выскользнул из моего тела и бросил взгляд вниз, между нашими ногами. Затем быстро поднялся с постели, схватил юбку и завязал её вокруг талии резкими, нервными движениями.

— Я пошлю за Хавой, чтобы она позаботилась о тебе, — его голос звучал холодно, безо всякого чувства.

Я села, подтянув простыню к груди, вдруг вспомнив, что всё ещё покрыта краской.

— Голл, почему ты…?

— Можешь не беспокоиться: я не буду навязывать тебе своё внимание в ближайшее время. Я дам твоему телу время восстановиться, прежде чем вернусь в твою постель. Не побеспокою тебя до твоего плодородного периода.

Когда он направился к двери, моё сердце сжалось от отчаяния.

Да, плодородного периода. Конечно, именно это его заботило больше всего. Даже когда я раскрыла ему свою душу и отдала больше, чем своё тело, всё, чего он по-настоящему хотел, — это наследника.

Открыв дверь, он остановился, но не для того, чтобы сказать что-то мне. Там кто-то стоял.

— Ей нужна горячая ванна, — бросил он.

— Да, мой повелитель, — раздался тихий голос Хавы. — Придворные обеспокоены тем, что не стали свидетелями обряда.

Раздался резкий звук.

— Пусть любой, у кого есть чёртовы претензии к церемонии, выскажет мне их лично. Крови было достаточно, чтобы подтвердить факт. Если этого недостаточно, пусть взглянут на её простыни — там найдут ещё больше доказательств.

— Да, мой король, — поспешно согласилась Хава.

— А когда они напьются и объедятся на пиру, им будет всё равно, — бросил он, уходя.

Хава вошла и поспешила ко мне.

— Мизра, вы в порядке?

Я свернулась калачиком, закрываясь одеялом.

— Мне нужно немного времени, Хава, — прошептала я.

— Конечно, Мизра.

Она тихо принялась за работу. Я слышала, как она придвинула ванну к огню, но осталась лежать неподвижно, с закрытыми глазами.

Боль, которую я почувствовала, когда он вошёл в моё тело, не могла сравниться с болью, что пронзила меня, когда он покинул его. Я даже не осознавала, что после всего буду чувствовать себя именно так.

В тот короткий миг меня переполняли лишь дикая радость и эйфория от того, что я отдала ему своё тело. Но внезапный поток разочарования и горечи из-за его холодности захлестнул меня, разрушая всё.

Это была моя собственная глупость, что привела меня к этому. Его отторжение не означало, что я ошиблась в своём выборе. Непоколебимое чувство правильности содеянного всё ещё звучало во мне, как тихая песнь магии, убеждая, что я иду по верному пути. Мне нужно было оставить надежды на истинное соединение с Голлом и сосредоточиться на своей настоящей судьбе.

Внезапная резкая боль кольнула оба мои запястья. Я ахнула и резко села. Хава уже покинула комнату, вероятно, чтобы принести горячую воду, и я осталась одна, чтобы увидеть появившиеся отметины на своей коже.

На запястьях появились крохотные руны в виде зигзага, одинаковые на обеих руках. Я провела рукой, пытаясь стереть золотую краску, скрывавшую их, чтобы разглядеть получше. Я не знала этой руны и понятия не имела, что лунные фейри могут получить демонические метки от богов.

— Такого никогда не случалось раньше, — прошептала я, пристально глядя на крошечные, зигзагообразные знаки прямо над тонкими венами.

Да. Я была на правильном пути. Как Мизра Нортгалла, я должна была всё исправить.