Выйти замуж за злодея (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

   — А где Соверен Гард в таком случае? — рявкнул страж.

   — На втором этаже!

   — Живой?

   — Идите проверьте, — предложила я.

   Суровые боевые маги переглянулись, но старший был категоричен — никому не дал улизнуть! Кучеру в том числе. Я держала в руках магическую лампу и озаряла путь пятерым мужикам. Они решительно поднимались следом за мной по лестнице и топали тяжелыми сапогами так, словно маршировали на параде. Сгрудились честной компанией возле открытой двери в спальню, где на кровати, не подозревая о развернувшейся охоте на нимф, живой и относительно здоровый, в сладком забытье пропускал развлечение Соверен Гард.

   — Он? — любезно спросила я.

   — Он? — переадресовали вопрос кучеру.

   Тот шмыгнул носом и промычал:

   — Но одежда на нем другая!

   — Так что, господа? — спросила я. — Забираете обоих? Кто потащит?

   Почему-то никто не захотел стаскивать с крутой лестницы главу семьи-основателей Гард и доставлять в гостевой дом. На месте стражей я бы тоже побоялась будить высокородного господина, сделавшего за них грязную работу. Проснется в дурном настроении и начнет предъявлять претензии. Объясняй, что за переполох устроили в доме жертвы! Без слов народ тихонечко потянулся к лестнице. Кажется, они даже шикали друг на друга.

   Ничего хорошего от анадарийских боевых магов я уже не ждала. Подозревала, что они попросят метелку собрать прах, но магических умений все-таки хватило. Энбри Полт упокоился в глиняном горшке, найденном в полке кухонного шкафа за грязной кастрюлей из-под рагу.

   — Госпожа Астор, — старший замялся, — вы уж не держите зла.

   — Не буду, — пообещала я со сладкой улыбкой, чтобы ни у кого не возникло сомнений — держать зло будут и очень долго. Блюститель порядка нервно засунул палец за ворот плаща и прочистил горло.

   — Но, может быть, хотя бы не станете рассказывать господину Гарду о… к-хм… недоразумении?

   — Может быть… — любезно согласилась я, и на лице стража нарисовалось облегчение.

   Мимо нас с горшком и сковородкой прошмыгнул молоденький страж. Другой нес завернутый в простыню грязный костюм.

   — Может быть, о чем-то умолчу, если вы вернете мою сковородку! — немедленно остановила я дерзкое ограбление.

   Что за люди? Одни строят из себя интеллигентов и воруют корзинки прямо из-под носа хозяйки, другие прикрываются нашивками на форме и тащат дорогую сердцу кухонную утварь, с которой мы фактически прошли огонь, воду и нападение мертвеца. Да это как отдать врагу боевой меч и дрессированную виверну в придачу!

   — Мы забрали вещественное доказательство! — немедленно ощетинился страж.

   — Что вы ей собираетесь доказывать? — уперла я руки в бока. — Что от мертвеца сковородкой можно отбиться? Лучше памятку учите, а сковородку отдайте. Мне на ней еще яичницу жарить.

   — Просто отдай ей сковородку, — примирительно пробормотал старший. — От нас не убудет.

   — Почему с вас должно убыть мое имущество? — не преминула высказать я недовольство.

   — Но как мне ее в рапорте-то описать? — промычал страж.

   — Воспользуйтесь фантазией! — забрала я боевую подругу.

   Наконец все покинули дом. К слову, первым улизнул кучер с таким видом, будто ночью собирался сбежать на Саут, сесть на корабль до континента и навсегда покинуть Город десяти островов. Народ тянулся гуськом к каретам, а один из стражей, не заботясь, что в тихом квартале голоса разносились на три улицы окрест, начал громко жаловаться:

   — Капитан, нам точно конец! Вы не представляете, какие нимфы злопамятные! Я как-то с одной на свою голову связался. Пять лет прошло, а она на каждые именины шлет похоронные венки. И ведь помнит, стерва! До развода этими своими цветочками довела.

   Входная дверь была тщательно заперта на замок. Устало поднявшись на второй этаж, я заглянула в дедовскую комнату. Соверен, не обращая внимания на свет, крепко спал. Пришлось плестись в свою комнату, где на узкой кровати стоял тазик с водой, а от окна сквозило так, что на раз гасли свечи.

   Таз переместился на пол. Не раздеваясь, я улеглась на неровный матрац, попыталась взбить влажную подушку. Только задремала, а перед мысленным взором поплыли неясные тревожные образы, как обрушился потолок. Нет, конечно, не весь разом, а свалился приличный кусок отсыревшей после дождя побелки. С перепуга я резко села и, как сова, захлопала глазами. С толстого лоскутного одеяла, заметно отсыревшего после потопа, на пол слетели комки, мелкая крошка засыпала ноги. На потолке зияла большая дыра и в ней виднелись тонкие планки перекрытий.

   — Ой, ну все! — рыкнула я, вскакивая с кровати, и едва не угодила ногой в злосчастный таз. Да еще из туфли пришлось высыпать крошки побелки.

   Что «все» для меня самой оставалось загадкой. Спальня Трэна была непригодна для ночевки, а в единственной комнате, где я поддерживала относительный порядок, дрых без задних ног нахальный захватчик!

   Я вошла в спальню и, встав в изножье кровати, некоторое время изучала спящего. Может, его пнуть с кровати? Постелить на полу одеяло и совершенно случайно узурпатора уронить? Все равно же не заметит, а если утром начнет возмущаться, то скажу, мол, сам скатился… Но совесть взыграла.

   Оставалось договориться с принципами и поклясться самой себе, что слиняю из комнаты еще до рассвета. Ведь крепко спать рядом с Совереном Гардом ни одна приличная нимфа не рискнет, а неприличная просто не сможет — измучается от соблазна прижаться к теплому крепкому боку, а не страдать от холода. Хорошо, что я приличная, невинная нимфа, решившая в ближайшее время выйти замуж!

   В общем, отгоняя странные мысли, я выстроила посреди кровати стену из подушек и тихонечко легла на голый матрац, обтянутый простыней. Из-под тяжелого соседа с трудом, но удалось вытянуть краешек одеяла. Подложив под щеку сложенные ладони, я вырубилась, как от снотворного порошка.

   Проснулась в один миг, резко открыла глаза и обнаружила, что рассвет давно наступил. В комнату сочились косые солнечные лучи, и в них растворялся свет по-прежнему горящей на тумбе магической лампы. Но самое главное открытие оказалось и самым неприятным. Баррикада из подушек за ночь рассыпалась, и бессознательное победило! Никаких приличий во сне! Мы с Совереном лежали в позе сложенных ложек, изгиб к изгибу, ладно и филигранно. От его тела шло тепло, грудь прижималась к моей спине, а рука… коварная мужская рука всей тяжестью обнимала меня за пояс!

   — А говорила, что ляжешь в постель только к мужу, — промурлыкал хрипловатый ото сна голос мне в затылок.

   — Болван! — задохнулась я, вырываясь из тесных объятий.

   Мужские пальцы вцепились в мой свитер, не позволив скатиться с кровати. Я схватила подушку, вывернулась и от души прихлопнула подлеца.

   — Женщина, я же пошутил!

   — А я по утрам не страдаю от приступов юмора! — снова атаковала я тяжелой подушкой.

   Он сделал резкий рывок. Орудие убийства спесивых болванов отлетело на пол, а меня придавили к матрацу. Соверен склонился, темные спутанные после сна волосы упали на лицо. В глазах плясали бесы. Разбитая бровь опухла. Наверное, получить подушкой по синяку было больно, но вида он не подал.

   — С тобой приятно просыпаться, Лаэрли, — тихо произнес Гард.

   — Запомни получше это чувство. Больше ты его не испытаешь!

   — Потому что единственный мужчина, с которым ты готова делить постель, наденет тебе на палец обручальное кольцо?

   — Верно!

   Я попыталась его пнуть, но получилось еще хуже. Соверен обхватил ногой мое бедро, и я ощутила… к-хм… то самое характерное явление, которое случается у мужчин во время шуточных боев подушками с сонными злыми нимфами. Хотя, помнится, еще в лицее девчонки шепотом сплетничали, будто для эффекта утренней окаменелости, как у Небесного воина, мужикам даже компания не требуется. Это, так сказать, природная аномалия.

   Глаза Соверена потемнели, в лице появилась жесткость. Он начал медленно опускать голову, не сводя взгляда с моих губ.