По осколкам разбитого мира (СИ) - Герцен Кармаль

За несколько мгновений до Слияния, которое они встречали втроем — Алексия, Абигайл и Мири, служанка спросила с надеждой, смешанной со страхом:

— Вы ведь вернетесь?

— Мы вернемся, и вернемся вместе с отцом.

Прежде, чем Слияние поглотило их, Алексия успела увидеть изумление в глазах Мири.

Отныне Алексия не хотела тратить больше ни минуты на Альграссу, пока ее отец не окажется на свободе. Прежний мир остался за гранью. Отныне Бездна — ее странный, пугающий дом.

Однажды ночью, когда Алексия возвращалась с утомительной тренировки с Рейнарой в свою спальню, из другой комнаты навстречу ей вышел Джувенел. Она скользнула взглядом по его лицу, по горящим на руках серебристым рунам, и в груди возник странный трепет, который привел в смущение ее саму.

— Как ты?

— Хорошо.

— Алексия, я… — Джувенел сделал шаг вперед, вдруг оказавшись так близко — на расстоянии ладони. — Я же чувствую, что между нами что-то изменилось, и не могу понять, почему. Ты избегаешь меня, отводишь взгляд, когда случайно сталкиваешься с моим… Я должен понять, что я сделал не так. Я должен это исправить. Я не хочу… не могу видеть тебя такой. Ты мучаешь меня…

Он говорил так страстно, так проникновенно… Сердце Алексии гулко билось в груди, горло враз пересохло.

— Если это из-за того, что я сказал тебе тогда… Про то, что к тебе чувствую… Извини. Я не хотел, чтобы ты отдалялась. И по-прежнему не хочу.

— Прости, Джувенел. Просто я… Меня предал мой любимый человек, и время сглаживает эту боль — и от предательства, и от ушедшей любви, — но очень медленно. Слишком медленно. Но хуже всего другое. Боюсь… Боюсь, я уже никогда и никому не смогу верить.

— Мне ты можешь доверять всегда.

Алексия помотала головой. Она видела боль, отразившуюся в глазах Джувенела — почти зеркальное отражение ее собственной. Знала, что эту боль причинила ему она. Но ничего не могла с этим поделать.

Тот, кто долгие годы назывался ее другом, а после — женихом, тот, кто шептал ей слова любви и говорил, что не может дождаться, когда она станет его женой, похитил ее отца — или же позволил другим это сделать, что его вины не умаляло. Каждый день видел ее мучения, ее бесконечные поиски, но ничего не сказал. Хотел использовать ее, чтобы расшифровать дневник, а после сочетаться с ней браком как ни в чем не бывало. Жить, запутавшись в паутине собственной лжи, и продолжать нашептывать ей на ухо нежные признания в любви.

Вера Алексии в людей пошатнулась, треснула, как хрупкое стекло. И она не знала, что способно это изменить.

Джувенел кивнул и развернулся, чтобы уйти. Остановился.

— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной, о чем-то поделиться… Если тебе нужно будет дружеское плечо — помни: я всегда рядом.

И ушел, оставив Алексию в одиночестве, с дрожащими от переполняющих ее эмоций руками.

На следующее утро Скользящие вновь собрались внизу, чтобы, позавтракав, приступить к тренировкам. Но этот день обычным не был… Алексия практиковалась в стихийной магии, зачаровывая на лету стрелы Харма, в нескольких шагах от схлестнувшихся в схватке на мечах Джувенела и Вецвольда, когда до ушей ее донесся жуткий грохот.

Стрела Харма, улетевшая в сторону, ударилась наконечником о каменную стену и упала на пол. Джувенел и Вецвольд, застыв на мгновение, почти синхронно бросились вперед, к источнику шума… и тут же были отброшены назад мощной взрывной волной.

Харм упал на колени, а потом и вовсе завалился набок, очевидно, пораженный парализующими чарами. Алексия, с расширившимися от ужаса глазами смотрела на каменную арку, где застыла… Шелана Вескерли.

Быть того не может.

Поодаль громила с серой кожей держал за плечи отчаянно вырывающуюся Рейнару. Дани и Эбби нигде не было видно, но на их помощь рассчитывать точно не приходилось.

Алексия едва успела вскинуть руки, как услышала низкое рычание. Волколак с черной шерстью, припадая на мощные лапы, крался к ней. Пасть оскалена, в глазах цвета крови — бесконтрольная ярость. Это Алексию не остановило. Но прежде, чем ей удалось наложить чары, руки свело судорогой — от кончиков пальцев до занывших плеч.

— Нет, милая, этого тебе сделать я не позволю, — пропела леди Вескерли.

Алексия поняла, что совершенно бессильна что-либо сделать — она могла лишь стоять и смотреть, внутри сгорая дотла от злости. Пять Скользящих и она сама оказались беспомощны, как дети! Но в глубине души Алексия понимала — виной тому эффект неожиданности.

А в голове, перемежая мысли, полные злости и разочарования, метались совершенно другие: как Шелане Вескерли удалось их найти? Как удалось пройти сквозь защищенную магией дверь? И… что она вообще здесь забыла?

Ответ пришел в тот момент, когда лезвие меча, вырванного из рук парализованного магией Вецвольда, уперлось в шею Алексии.

— Где Печать Силы? — прошипела леди Вескерли, крепко сжимая рукоять клинка.

Алексия похолодела. Значит, Шелана — одна из Венетри. Страшно представить, как глубоко пустили они корни в Альграссе. Но… откуда она знает о Печати Силы? Она поискала глазами Эбби, и снова не нашла. Это придало ей сил.

Вскинув подбородок, Алексия процедила:

— Не знаю. А даже бы знала, ни за что не сказала тебе.

Это было правдой — ведь в межпространстве Печать прятал Джувенел. Шелана это поняла, и вспышка разочарования в ее глазах сменилась яростью.

— Так узнай, если не хочешь, чтобы твоя младшая сестра осталась одна - одинешенька в Бездне.

Гнев затопил Алексию до краев.

— Она не останется в одиночестве. А я ничего тебе не скажу.

Клинок чуть сильнее вдавился в ее шею. Полыхнуло огнем — кажется, лезвие пропороло тонкую кожу.

— Ну как хочешь. Значит, я буду убивать вас всех по одному, пока не узнаю правду.

— В этом нет необходимости. Я отдам тебе Печать.

Голос принадлежал Джувенелу.

Шелана склонила голову набок, как большая хищная птица, и с интересом изучала лежащего на полу обездвиженного рунного мага.

— Я спрятал Печать Силы в межпространстве. Я отдам тебе ее — только отпусти Алексию.

— Джувенел, прекрати! — вскричала Алексия. — Моя жизнь — ничто по сравнению с жизнями сотен тысяч. А у нас еще есть шанс их спасти!

— Шанса нет, Алексия, — упавшим голосом сказал Скользящий. — Сновидица мертва. Мы лишились последней возможности остановить Слияние.

— Нет, Джувенел, нет! Ты же сам говорил мне — нельзя сдаваться!

— Но только не в этом случае. Только не тогда, когда на кону стоит твоя жизнь. Для меня сотни тысяч жизней — ничто, если ты погибнешь.

— Какая прелесть, — растроганно протянула Шелана Вескерли. — Как все это мило и трогательно! Джувенел, верно? Я слышала о тебе. Ты еще помнишь Тревора Таррела? Он жаждет увидеться с тобой.

— Он жив? — Кажется, для рунного мага это явилось неожиданностью.

— О да. — Шелана хищно улыбнулась. — Жив и очень зол на тебя.

Джувенел взглянул на Алексию. Той пришлось повернуть голову, рискуя порезать горло лезвием меча, чтобы только посмотреть Скользящему в глаза.

— Мне плевать, — процедил он. — Я отдам тебе Печать Силы… а потом — будь что будет. Только отпусти ее.

— Джувенел…

— Тихо, дитя, тихо, — опасно сверкнув глазами, произнесла Шелана. — Не мешай своему возлюбленному совершать подвиг ради тебя. Ведь нам обеим это на руку, не так ли?

Ответить ей не дали — меч упал на пол, а Алексия оказалась не только обездвиженной, но и лишенной возможности говорить. Все, что ей оставалось — прожигать герцогиню Вескерли ненавидящим взглядом, а Джувенела — взглядом умоляющим.

Он не может так поступить. Нельзя отдавать источник власти в руки Венетри, пусть даже они сами и не знают пока, что делать с Печатью. Но им, стоящим по другую сторону баррикад от Венетри куда сложнее, ведь они не имеют ни малейшего понятия, в чем заключается пресловутый обратный ритуал. А если Вескерли прознала о Печати Силы, то ей ничего не стоит узнать, как довести начатое Сновидицей до конца. Если она уже этого не сделала.