Награда для Регьярда (СИ) - Глинина Оксана

‒ Вилия ‒ в награду за то, чтобы изгнать с земель Гримхайла чужаков.

‒ И это тоже, ‒ усмехнулась праматерь, ‒ ещё ты больше никогда не должен забывать своих клятв, владетель. И женщина, данная тебе в награду, будет твоим талисманом и напоминанием о моих словах.

‒ Благодарю тебя, Тенхай! ‒ я склонился к самой земле. ‒ За твое милостивое великодушие к тому, кто осмелился пойти против воли Великих Храниетей.

‒ Не меня благодари… ее, ‒ Прародительница кивнула в сторону хижины, ‒ это ее страдание призвало меня, ведь и она мое дитя, как и ты, и те несчастные в селении, которых ты обрек на страдания.

‒ Мне нет прощения! Я готов понести наказание… но молю, не забирай у меня Вилию.

‒ Самый смелый и сильный мой сын боится? ‒ лёгкий ночной ветер развевал выбившиеся из кос волосы Тенхай, как растрёпанные на пиках гор облака.

‒ Ты знаешь, проматерь, мне не страшны ни смерть, ни холод, ни голод, ни боль. Ничего. Но Вилия ‒ мое сокровище, моя радость. И да, я боюсь потерять именно ее.

‒ А, если она предаст тебя, как когда-то предала сестра? ‒ её слова, как будто бы, тихое заплутавшее эхо. Мое сердце сжалось от боли, но отступать ‒ не в моих правилах.

‒ Что ж, если такое случится, то так тому и быть, ‒ произносить это было больно, ‒ Я простил Оши, прощу и её и… отпущу.

Надтреснутый смех Тенхай, словно скрип сломанных веток, разрезал миролюбивую тишину ночи.

‒ Хорошо! ‒ довольно произнесла старуха. ‒ Но ты должен будешь сам отпустить Вилию сейчас.

Эти слова разбили мне сердце. На мой мучительно-немой вопрос ‒ «зачем», Тенхай ответила:

‒ Это испытание последнее, для тебя и неё.

‒ Дай хотя бы ей всё объяснить…

‒ Не будь столь сентиментален, Регьярд. Скоро сюда придет враг, очень скоро. И не меч несет угрозу тебе и твоему народу. Но ты должен сам сделать свой выбор! Только помни, согласишься с условиями врага ‒ потеряешь себя и Вилию, откажешь ‒ возможно потеряешь жизнь. Но выбор за тобой, сделай его правильно.

‒ А что будет с Вилией? Если я погибну, что будет с ней?!

‒ Это уже станет её выбором. Иди. Больше я не скажу ни слова!

Вот так!

Нанести удар не ожидающей этого Вилии. Все же духи выставили свою цену, придется её заплатить сполна.

В лагере меня ждал Магор. Он вышел мне навстречу, но увидев меня, не стал ничего спрашивать. Казалось, старик всё понял без слов, в конце концов, это он несколько дней к ряду возносил духам гор свои песнопения. Что-то же ему должны были ответить.

‒ Я знаю, что ты нашел то, что потерял, а теперь вынужден был отказаться от всего добровольно.

‒ Не начинай… Магор, ‒ все еще больно было говорить о произошедшем, ‒ в лесу, во время слежки за бандой северян, я встретил Вилию...

‒ И оставил её по велению Хранителей, ‒ грустно закончил волхв.

У меня не находилось слов, чтобы возразить или подтвердить слова волхва. В груди появилась сплошная кровоточащая рана, вместо сердца.

‒ Твоя женщина всё поймет, если она разумна.

Но не вот так же оставлять её надо было! Да и поймет ли она? Ведь я взял самое ценное, что было у неё, и как Вилия теперь отнесется к моему побегу ‒ не известно. Но Тенхай знала, как ударить больнее, что ж она в своем праве. Сокола можно усмирить, только отрезав ему крылья. Мне только остается смириться и пройти испытание.

‒ Эта девушка сейчас принадлежит миру духов, а не миру людей. Ей тоже необходимо сделать свой выбор. Дай ей это сделать, не зависимо от тебя. И, если вы встретитесь вновь, значит так тому и быть, владетель. Я, в любом случае, на твоей стороне. ‒ старик доброжелательно смотрел на меня снизу-вверх, навалившись всем телом на свою сучковатую клюку.

‒ Спасибо, Магор! ‒ моя благодарность была искренней. Этот человек добровольно ушел в изгнание и нашел меня. Всему обучил и вернул в Гримхайл владетелем. Именно ему я обязан тем, что имею и кем стал.

Еще Кристоф…

Ему я отправил послание сразу же, как расправился с бандой. Он уже должен знать о наступлении армии северян. А самих северян будет ждать сюрприз, думаю, им будет приятно.

Сейчас же по селению сновали недовольные и нервные подчиненные Унбара. Они явно чувствовали, что что-то меняется, но не знали, как себя вести. Можно было предложить им отправиться на воссоединение со своими соотечественниками, но тогда существовал риск того, что они предупредят своих о нашей подготовке к сражению.

Подумав над происходящим, решил переговорить со смотрителем, заодно и проведать его самого. В жилище, где остановился, Унбар меня ждал сюрприз ‒ вокруг юноши суетилась, не кто иная, как сама Кира, похоже ‒ есть новости от Кристофа и, видимо, весьма серьезные, раз он доверился только своей сестре.

Завидев меня, девушка отправила своих помощниц вон. Мы обменялись приветствиями.

‒ Как он? ‒ спросил, глядя на спящего бледного смотрителя.

‒ Не очень хорошо, ‒ хмуро ответила Кира, ‒ в рану попала инфекция, придется лечить его огнем.

‒ Пока не нужно огня.

‒ Но, если он умрет, то…

Я прервал её тираду одним взмахом руки.

‒ Не умрет, он крепкий мужчина. Воин. Тем более, кто сказал, что он переживет лечение огнем? Скоро здесь будут его соотечественники, которые идут сюда войной именно из-за нападения на Унбара. Смотритель нужен нам живым.

‒ Как знаешь, владетель, тебе виднее! Но… ‒ Кира повернулась ко мне, посмотрела в глаза. ‒ Я…

‒ Что просил передать Кристоф?

Девушка сникла и отвернулась. У меня не было цели ее обидеть, но я знал, для чего сюда прибыла Кира, не стоило давать ей ложной надежды.

‒ Еще точно не известно, но будто бы прошел слух, что правитель Хельдог умер.

‒ Но слухи не подтверждены?

‒ Нет.

Тем страннее. Надо было дождаться донесения наших дозорных. Если правитель Смежных земель умер, то его войско должно было либо повернуть назад в главный город, либо задержаться в дороге. Всё было странно. Очень странно. Тем более, из слов Тенхай я понял одно ‒ северяне все равно войдут в Гримхайл.

Ответ пришел сам, поздней ночью, когда в моем шатре появилась женщина…

Глава 26

Вилия

Засыпала я невероятно счастливой, но проснулась с чувством тревоги и от того, что осталась в горной хижине совсем одна.

Регьярд ушел…

Ушел по-настоящему. Всё что он оставил после себя ‒ пустое холодное место на лежаке рядом со мной. Острое чувство горечи и одиночества отравило душу. Я даже не стала выходить из хижины в его поисках, потому что чувствовала ‒ его нет рядом уже давно.

Как же так? Зачем он это сделал? Зачем ушел? Ведь можно было бы просто всё объяснить словами, а не трусливо бежать от меня. Я бы всё поняла. Было бы горько, но я бы смирилась. Плакать тоже бессмысленно, да и не было слез. Обида, злость, стыд остались. Вот как, Регьярд, я доверилась тебе и отдала своё сердце, а ты сбежал, не забыв это самое сердце швырнуть подальше.

Я стала скорее одеваться. Хотелось пойти в лагерь и всё ему высказать, но потом вспомнила слова того мерзкого северянина о вторжении воинов моего отца, и не стала спешить. И всё равно, он должен был поговорить со мной! И с чего, только, это глупое сердце разрывалось от тоски и боли по Регьярду. Почему так?

‒ Куда собралась? ‒ как только я выбралась из хижины, меня окликнул знакомый голос. Никак Тенхай решила меня проведать, а до этого дождаться меня в жилище и образумить она не могла?

‒ Чего прячешь взгляд и краснеешь? ‒ спросила наставница. ‒ В том, что было ‒ стыда нет, как и греха нет.

‒ Но это ведь… без таинства, ‒ я опять покраснела. Не из-за того, что случилось ночью между мной и Регьярдом, а из-за того, что мне и правда стыдно не было, а еще из-за того, что он оставил меня одну на утро, не посчитал нужным даже попрощаться.

‒ Сама-то ты о таинствах много знаешь? ‒ усмехнулась своими, не по-старчески ясными, глазами Тенхай.

Я только отрицательно покачала головой.

‒ Пойдем, ‒ протянула мне морщинистую руку наставница, ‒ нам пора. Надо развести огонь.