Муассанитовая вдова - Катрин Селина "Сирена Селена"

Собственной еды на Оентале, как и на большинстве полуаграрных планет, всегда было достаточно. Другое дело, не многие местные умели сочетать вкусы и имели представление о том, что можно не только жарить в масле на сковороде, кипятить и мариновать, но еще и томить, запекать, тушить, гриллировать, пассировать и фламбировать, но это уже совсем другая история. Я не боялась сезона кислотных дождей с точки зрения того, что вновь случится какая-то бытовая неприятность, закончатся деньги или еда. Отнюдь. Я переживала, что, живя на такой небольшой территории – а по сравнению с особняком на берегу Ясного моря и личным двухэтажным пентхаусом дом на Оентале был просто крошечным! Один санузел, обеденный стол на кухне, а не в отдельной комнате, – мы с Льертом будем постоянно пересекаться и видеться.

С того вечера под звездами он ни разу не предпринял попыток поцеловать меня, но я ловила себя на том, что щеки горят, когда слышу, что Льерт отправился в душ, а уж проклятое воображение и вовсе рисовало непристойные картинки. В какие-то моменты я даже жалела, что двадцать лет была замужем.

Однажды Юдес бросил, что не удивился бы, узнай, что Мартин занимался со мной сексом в кромешной темноте и только в миссионерской позе. Отчасти Лацосте был прав, утверждая, что покойный супруг был тем еще консерватором. Но лишь отчасти. Каким бы Гю-Эль ни был педантом и приверженцем традиционных поз в интимных отношениях, секс всегда был хорошим. Сейчас, спустя годы после его смерти, я оборачивалась на прошлое и думала, что это было чуть ли не единственной хорошей вещью, которая нас связывала. Правда, мне было сложно представить, чтобы секс с цваргом – с цваргом! – был плохим. Они же считывают эмоции буквально из воздуха…

Глядя на Льерта, я прикусывала губу, думая о том, что один его образ в голове рождает волну мурашек вдоль позвоночника и горячие волны глубоко внутри. Секс с ним должен оказаться бесподобным. Только всякий раз, искоса блуждая взглядом по его телу, я натыкалась на светло-коричневые рога, и тут же деревенела.

Рога, рога, рога… Я не могла спокойно смотреть на них. Они не походили на гладкие черные рога цваргов. Цвет кожи, внешность, отсутствие хвоста, фантастический цвет волос, серые радужки с прожилками – все буквально кричало, что Льерт не цварг, но я все равно не могла себя пересилить. Глядя на мощные витые костяные наросты на голове, чувствовала фантомную боль в затылке и наглухо закрывалась в скорлупе отчужденности, не имея возможности объяснить растерянному Льерту, что он опять сделал не так.

– У тебя есть какие-то планы на вечер? – мягко спросил мужчина, когда в очередной раз я превратилась в ледяную глыбу, увидев его рогатую тень на паркете. Меня захлестнула паника, но, к счастью, Льерт, кажется, этого не заметил. – Я думал выйти на пробежку.

– А как поздно ты вернешься?

За окном стемнело. Время было еще раннее, но ветер пригнал чернично-синие с коралловыми вкраплениями облака, и создавалось впечатление, что уже ночь.

– Поздно. – Мужчина отвернулся от меня и отошел, а я вдруг почувствовала – что-то не так.

Неужели он снова меня сторонится? Вроде бы решили эту проблему…

– Что не так Льерт? Раньше ты предпочитал заниматься в подвале со штангой.

Он замялся.

– Мне кажется, ты привыкла проводить время в одиночестве, меня и так слишком много в твоей жизни. Тебе будет комфортнее, если все вернется к старому распорядку, когда я весь день пропадал на Глиняном рынке.

«Нет-нет-нет! Ни шварха не будет!» – запаниковала, глядя на идеальную спину. Хоть проклинай себя и свою ненормальную реакцию на рога. Какого треклятого атома я все никак не могу начать вести себя как обыкновенная девушка? Подумаешь, рога! Он же не цварг… Внезапно остро захотелось, чтобы Льерт остался и никуда не уходил. Неужели он все-таки заметил, как я дернулась, увидев тень на полу?

– Вообще-то у меня были планы…

Я облизала губы, судорожно придумывая, что сказать, чтобы он остался.

– Правда? – Мужчина удивился и повернулся ко мне лицом. – Ты что-то хотела? Мне развезти заказы? Уже вечер, но я могу, если надо.

– Нет, – порывисто мотнула головой, – я хотела предложить провести время вместе. Можно куда-нибудь съездить… Как насчет того лесного озера? Оно должно быть еще теплым, и добираться близко, на спидере за четверть часа домчим.

Льерт перевел взгляд на окно и нахмурился.

– Уже темно. Не стоит купаться так поздно, мало ли что. Если хочешь на озеро, лучше съездить завтра утром. И ветер в первой половине дня менее сильный. Сейчас он с каждым днем все мощнее, к ночи и вовсе в шквал превращается.

Я кивнула. Про ветра он точно подметил, на открытой местности по вечерам уже небезопасно. Может, тогда остаться в городе? А что тут есть?..

– А как насчет «Гаванны»?

Мысль была неожиданной, но как только слова слетели с губ, я поняла, что очень даже не против «Гаванны» с Льертом. Это с оршами мне не хотелось никуда идти и танцевать, а с ним… Интересно, как он двигается под музыку? Так же плавно и текуче, как ходит босиком после душа, или резко и стремительно, как забивает бетонные сваи?

– Селеста, ты уверена, что хочешь в «Гаванну»? – с сомнением переспросил Льерт.

Чем там занимается народ, можно было понять по внешнему виду сыновей Гутрун, лишь наутро приходивших домой с заплетающимися ногами. Полураздетые, в одежде шиворот-навыворот, с помадой на щеках, с тяжким амбре из сладких женских духов и паров алкоголя, Хэварт, Оден и Финнр произвели на Льерта неизгладимое впечатление. А я, вспомнив про алкоголь, лишь укрепилась во мнении, что мне надо в «Гаванну». Льерт мне очень нравился, но даже при поцелуе его рога вызывали безотчетный страх. Возможно, если я немного выпью для храбрости, то эта деталь, так сильно напоминающая мужчин моего Мира, станет для подсознания не столь значительной? Домой алкоголь я не покупала из-за намертво вбитой еще Мартином установки: «Леди алкоголь не пьют. Хуже пьяной женщины может быть только женщина курящая». Но бокал вина, наверное, можно?

– Да, хочу! – воскликнула я, представив, что в «Гаванне» наверняка играет и медленная музыка, а значит, Льерта можно будет обнять и долго-долго вдыхать его аромат, положив голову на плечо.

Льерт Кассэль

Селеста дала понять, что я ей нравлюсь, и первые дни это окрыляло похлеще полетов на «Сверхновой». В самом радужном сне представить себе не мог, что кто-то вновь выберет меня. Самое удивительное, что с Селестой все шло не так, как с Фьенной, и дело не в том, что захухря и цваргиня отличались как небо и земля, хотя и это сыграло определенную роль. Отличалось мое собственное восприятие.

Фьенне я многое обещал и все это выполнял вопреки внутренним желаниям. Потому что должен. Просто потому, что мужчина. Женщин на Цварге катастрофически мало, и большинству мальчиков с детства внушают, что исполнять желания слабого пола – их прямая обязанность. Поэтому и не разорвал помолвку с Фьенной, осознав, что она выбрала меня ради удобства и потому, что могу устроить ее на «Сверхновую».

К Селесте были чувства иного порядка – мне хотелось ее радовать, видеть ее улыбки, слышать эмоции, а уж когда она смеялась… внутри все переворачивалось.

После того как захухря объяснила, что не выгоняет меня и будет рада видеть в своем доме, сколько я пожелаю, стало и легче, и сложнее. Легче – потому что теперь я мог беспрепятственно наслаждаться ее щедрыми и гармоничными бета-колебаниями, не испытывая ломки, а сложнее – потому что хотелось большего. Гораздо большего. Особенно во снах.

Я терялся в догадках, почему Селеста вроде бы и не против наших отношений, но даже после поцелуя реагирует так, будто я собираюсь сделать что-то плохое. Фраза «Ты напомнил мне мужа» крутилась в голове и постепенно зарождала дурные предчувствия. А вдруг она все еще любит его? Вдруг я буду лишь заменой? Селеста сказала, что не любила мужа, но я был настолько взволнован, что мог не распознать ложь. Хотя вряд ли она стала бы лгать. Или стала бы?..